Дело мерзкого снеговика, стр. 31

– Меня интересует, могло ли кому-то прийти в голову, – заметил Найджел, глядя на мыски собственных ботинок, – что Бетти, составляя завещание, могла распорядиться в пользу мистера Дайкса. В конце концов, они были помолвлены. – Ресторикам не нашлось что сказать, и Найджел добавил: – Как я понимаю, теперь, когда она умерла без завещания, ее деньги будут поделены поровну между вами и Эндрю?

– Конечно, они и должны быть поделены, – ответил Хивард. – Что же мне тогда с ними делать? То есть, если Бетти и вправду обещала их Эвнис, я чувствую, что должен передать их ей. Но, если откровенно, они мне и самому нужны. В наше время жить становится небезопасно, а деньги пригодились бы для защиты таких имений, как мое.

– Я говорю Хиварду, что ему надо предложить правительству на время войны устроить здесь госпиталь, – пояснила Шарлотта. – Но им пока явно не нужны госпитали. Интересно, когда же война начнется по-настоящему?

Хивард ухмыльнулся:

– Шарлотта представляет себя генералом. Уж она бы их всех построила в полном порядке, точно?

– Хватит глупостей, Хивард!

На этой веселой ноте Найджел и расстался с супружеской парой. Последний взгляд на них, когда уже он закрывал дверь, – на Шарлотту, царственную и могучую в своих черных одеждах, и на Хиварда, с обвисшими усами, заставил Найджел а еще раз задуматься о том, что драма, разыгравшаяся здесь, походила скорее на «Макбета», а вовсе не на «Гамлета».

Интересно, насколько откровенны с ним были Ресторики? И не повлияло ли на их откровенность давление со стороны мисс Эйнсли? Обстоятельства, говорившие против Хиварда, казались весьма невинными, однако уж не жена ли научила его, что говорить? Правда, с трудом верилось, даже при всей шаткости финансовых дел Хиварда, что он убил собственную сестру за половинный пай в ее делах, приносивших ей только две тысячи фунтов в год. Хотя, с другой стороны, если бы у Хиварда тогда возник какой-то другой мотив, его жена вполне могла попытаться отвести от него внимание с помощью ложного мотива о наследстве. Если так, ее игра была дерзкой. Да, она была не только умной женщиной, но еще и дерзкой.

И все-таки в показаниях Хиварда было что-то, не дававшее Найджелу покоя. По пути в гостиную он как раз обдумывал тот факт, что дверь Бетти была закрыта ночью в 11.30. Углубившись в размышления, он налетел на Эндрю, который внезапно вышел из гостиной.

– Какого?.. А, это вы! – воскликнул Эндрю. – Где инспектор? Кто-то… только что хотел меня отравить.

Глава 15

Словно по сигналу, сразу после слов Эндрю гостиная взорвалась гомоном голосов.

– У меня в молоке, – суетился он вокруг Найджела. – Царапка не стал его пить. Пахнет горьким миндалем. Я сбегаю за Блаунтом.

Он понесся по ступенькам наверх. Как только Найджел повернул ручку двери, дверь тут же открыли изнутри. Появились Вилл Дайке и мисс Эйнсли. Эвнис, бледная как смерть, вцепилась Найджелу в рукав.

– Я больше так не могу! – кричала она. – Вы должны это прекратить!

– Не так все просто, в том-то и беда, – пробормотал Дайке.

Доктор Боган стоял посреди комнаты, совершенно потерявшийся, лишенный своей обычной рассудительности. Взгляд Найджела упал на чайный столик, на стоящий на нем стакан с налитым в него до половины молоком, остальные предметы сервиза, на пол, где было блюдце с молоком, и на кота Царапку, с упреком глазеющего на блюдце с коврика у камина.

– Что случилось? – спросил Найджел.

Все трое заговорили сразу, замолчали. Доктор Боган авторитетно выдвинулся вперед.

– Ресторик налил немного молока из своего стакана в блюдце для кота. Кот понюхал его и отскочил. Дайке высказал мысль, что Царапке в наше время лучше побаиваться блюдец с молоком. Ресторик взял блюдце и понюхал его. «Горький миндаль, – сказал он, – это же какой-то яд, разве не так?» Я опознал цианистый калий. Хорошо, что молоко не успели выпить. Тогда я взял его стакан и понюхал. Там тоже был цианистый калий.

– О боже! – воскликнула Эвнис. – Нас всех могли отравить!

Она обогнула каминный коврик, обреченно плюхнулась рядом с Царапкой и прижала его к груди, глупо всхлипывая.

– Я не думаю, что случилось что-то страшное, – сказал Боган. – Судя по всему, целью был только Ресторик. Он не пьет чай – ему всегда приносят стакан молока и ставят перед ним, понимаете. Пока…

Он замолк. Будто сговорившись, он и Найджел разом бросились к чайному столику. Театральным жестом Боган передал стол в ведение Найджела, который наклонил кувшин с молоком и осторожно понюхал его. Потом понюхал кошачье блюдце.

– Да. Боюсь, что так. В обоих. В кувшине пахнет слабее, чем в блюдце. Значит, в кувшине сильнее разбавлено.

В этот момент вошли Хивард с Шарлоттой, и пришлось снова все рассказывать. Состояние Хиварда поменялось. От растерянности не осталось и следа, он впал в ярость. Он пару раз прочистил себе глотку, но так ничего и не успел сказать – вошли Эндрю, Блаунт и сержант-детектив.

Глаза Блаунта блестели холодно, он сразу же взял все под контроль: его присутствие будто выстроило всех в один ряд.

– Мистер Ресторик ввел меня в курс дела. – Блаунт завладел всеобщим вниманием. – Попрошу всех сесть. Находившиеся в комнате пусть сядут на те места, где сидели в тот момент, когда мистер Ресторик наливал молоко.

Эвнис и Боган пошли к софе рядом с чайным столиком, Дайке – к креслу слева от них, пока Эндрю садился за другой конец стола. Блаунт с удовольствием понюхал блюдце и стакан.

– Кувшин с молоком – тоже, – пробормотал Найджел.

– Что? – воскликнул Эндрю так свирепо, что Эвнис слегка вскрикнула.

– Да. Молоко в кувшине тоже отравлено, – сказал Блаунт, сморщив физиономию над кувшином.

– Господи Иисусе! – вскричал Эндрю. – Вы хотите сказать?.. Это же коллективное убийство! А я-то думал…

– Да, вы не единственная жертва, мистер Ресторик, – сухо объяснил Блаунт. Потом так медленно и с таким обличающим видом оглядел компанию, что даже Найджел слегка поежился. – Дурацкая затея. Неаккуратно. Слишком спонтанно придумано, второпях. Кто-то из вас стал совсем ни на что не годен. Разве трудно было почуять эту гадость в молоке и чае? Сразу было понятно, что никто этого пить не будет. Ну а мы скоро узнаем, кто решил пошутить с молоком. Не лучше ли сразу признаться, без неприятностей?

Мертвую тишину нарушил Хивард, который наконец овладел даром речи:

– Я… я просто в бешенстве! Вы что, хотите сказать, что один из моих гостей?.. Это все – мои друзья. А как же слуги? Разве они не могли подойти к…

– Вот-вот! Давайте теперь свалим все на них, – пробурчал Вилл Дайке. – Леди и джентльмены не травят друг друга. Так не принято.

– Заткнитесь, Дайке! – вспыхнул Эндрю. – Сейчас не время для вашей нелепой классовой сознательности.

Все в изумлении уставились на него. Покладистый Эндрю был куда привычнее.

– Я еще вникну в это, – сказал Блаунт Хиварду. – Не воссоздадите ли вы четверо цепочку ваших последних действий перед тем, как мистер Ресторик налил молоко?

Боган, Дайке и Эвнис сидели неподвижно. Эндрю, который взял себя в руки, сказал:

– Эвнис, пожалуйста!

– Что? Ах да, я поняла, – пролепетала она. – Привет, котик.

Дайке сказал:

– Как хорошо, что у меня не девять жизней, а одна. Устал я на этой проклятой планете.

Эндрю сказал:

– Интересно, будет ли он теперь доверять молоку в блюдцах. – Он поднял стакан и сделал вид, будто плеснул немного молока в воображаемое блюдце.

Пауза.

Дайке сказал:

– Да уж. У него просто дар – разбираться в молоке. Чуткий кот.

– Вот и я о том, – согласился Эндрю.

Непослушными петушиными голосами они проиграли эпизод заново; но в голосе Эндрю вдруг послышалась тревога.

– Вот и я о том, – сказал он, – в моем стакане молока меньше, чем было.