Танцы с волками, стр. 35

Звуки не приближались, и, не отдавая себе отчета, почему именно, лейтенант решил, что это не разбушевавшаяся стихия, не землетрясение и не наводнение является причиной этой необузданной энергии. Что-то живое производит эти звуки. Что-то живое заставляет дрожать землю, и он должен увидеть, что именно.

Свет от его фонаря казался тусклым, а луч узким, когда он шел на этот гул, раздающийся где-то впереди. Данбер не прошел и сотни ярдов вдоль склона, как тоненький луч света выхватил что-то из темноты. Это была пыль: огромная, вздымающаяся стена пыли поднималась в ночи.

Приближаясь к краю скалы, лейтенант замедлил шаг. Все, что он заметил сразу же, это копыта, которые издавали эти громовые звуки и пыль, поднимающаяся от передвижений животных таких огромных размеров, что Данбер не мог поверить своим собственным глазам.

Бизоны.

Одно из животных отделилось от пыльного облака. Потом другое. За ним еще одно. Лейтенант смотрел, как они проносятся мимо, и это зрелище так захватило его, что он не мог сдвинуться с места. Этот момент навеки запечатлелся в памяти лейтенанта Данбера.

В это мгновение, все так же стоя одиноко со своим фонарем, он понял, что значат бизоны в том мире, в котором он жил сейчас. Они были тем же самым, что океан для рыб, что небо значило для птиц, что значил воздух для пары человеческих легких.

Они были жизнью прерии.

Тысячи животных лились сплошным потоком, скатываясь с берега в реку и пересекая ее с такой же осторожностью, с какой поезд проезжает по луже. Потом выскакивали на противоположный берег, покрытый травой, и устремлялись в им одним известном направлении. Масса копыт, рогов и мяса неслась, пересекая ландшафт, с силой, превосходящей всякое воображение.

Данбер оставил фонарь на том месте, где стоял, и бросился бежать. Остановился он лишь раз для того, чтобы оседлать Киско, не подумав даже о том, чтобы надеть рубашку. Он вспрыгнул на спину лошади и пустил ее галопом. Пулей вылетев из Форта, лейтенант прильнул голой грудью к шее Киско, ухватился за гриву и отпустил поводья.

Деревня светилась огнями костров, когда лейтенант Данбер покинул ее накануне в состоянии депрессии. Хижины разбились в два ряда вдоль главной улицы лагеря.

Сейчас он увидел языки огромного пламени, поднимающиеся в небо, и толпу, собравшуюся около него. Он видел танцоров с головами бизонов и услышал непрекращающийся стук барабанной дроби. Ритм был глубоким и неизменным.

Данбер был захвачен этим спектаклем, открывшимся перед ним, так же, как чуть раньше его захватила скачка, во время которой он на огромной скорости покрывал милю за милей, пересекая прерию. Он не обращал внимания на пену, которой был покрыт Киско от головы до хвоста. Только одна вещь занимала сейчас его мысли, и он гнал лошадь вдоль улицы… Как будет на языке дакотов слово «бизон»? Лейтенант крутил это слово то так, то эдак, стараясь вспомнить правильное произношение.

Наконец он вспомнил и теперь громко выкрикивал это слово. Но его голос тонул в грохоте барабанного боя и звуках поющих индейцев. Они все еще не слышали, как он приближался. Достигнув места, где пылал костер, Данбер попытался остановить Киско, но разгоряченная скачкой лошадь, развившая бешенную скорость, не отреагировала на рывок поводьев.

Лейтенант влетел в самый центр, туда, где исполнялся танец, раскидав дакотов в разные стороны. Нечеловеческим усилием Данберу удалось остановить коня, так, что задняя часть туловища осела на землю, а голова и шея взмыли вверх. Передние ноги продолжали бешено дергаться в пустом пространстве, будто продолжая бег. Лейтенант не смог удержаться в седле. Он скользнул по мокрому от пота боку лошади и рухнул на землю с явственно слышным глухим стуком.

Не успел он даже пошевелиться, как с полдюжины разъяренных воинов бросились на него. Один из них, держащий в руке дубинку, мог разом окончить все, но остальные сбились в кучу, и никто не мог сделать ни одного выстрела в лейтенанта без риска ранить своих.

Они катались по земле, сцепившись в яростной борьбе в тугой ком. Данбер кричал «бизоны», уворачиваясь от толчков и ударов кулаками. Однако никто не понимал того, что он говорил, и некоторые удары уже достигли цели.

Внезапно груда тел, висящих на нем, слегка уменьшилась, и уменьшилась сила, прижимающая его к земле. Кто-то перекричал шум, и голос кричавшего был знаком Данберу.

Неожиданно на нем не осталось ни единого человека. Он лежал один на земле, глядя в полу прищуренные глаза на большинстве лиц индейцев. Одно из лиц наклонилось над ним.

Трепыхающаяся Птица.

Лейтенант сказал: — Бизоны.

Его тело отяжелело, будто из него выпустили весь воздух, и голос перешел на шепот.

Лицо Брыкающейся Птицы склонилось еще ниже.

— Бизоны, — с трудом выговорил лейтенант.

Шаман что-то проворчал и покачал головой. Он приблизил ухо к губам Данбера. Лейтенант еще раз произнес это слово, стараясь изо всех сил выговорить его как надо:

— Бизоны.

Трепыхающаяся Птица посмотрел прямо в глаза Данберу.

— Бизоны?

— Да, — ответил лейтенант, и улыбка победителя заиграла на его лице. — Да… бизоны… бизоны…

Опустошенный, он на мгновение закрыл глаза и услышал, как глубокий голос Брыкающейся Птицы разнесся над неподвижной толпой. Он выкрикнул это же слово.

Ответом ему послужили крики радости, вырвавшиеся из горла каждого из дакотов, и следующие несколько секунд лейтенант думал, что сила этих голосов уносит его прочь. Возвращая взгляду ясность, он почувствовал, как сильные руки индейцев подняли и поставили его на ноги.

Не успел он и глазом моргнуть, как услышал крики приветствия и увидел вокруг себя светлые, радостные лица. Люди обступили его плотным кольцом.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ушли все.

Лагерь на реке опустел благодаря тому, что все население отправилось вниз по течению, образовывая длинный караван.

Во всех направлениях были высланы разведчики. Основная масса воинов двигалась верхом впереди остальных. Потом шли женщины и дети, частью верхом, частью нет. Те, что шли пешком, держались сбоку от пони, запряженных в повозки, нагруженные всевозможными вещами доверху. Некоторые, совсем пожилые, ехали в повозках. Огромное стадо пони замыкало шествие.

Здесь было чему удивляться. Невероятные размеры колонны, скорость, с которой она двигалась, умопомрачительный шум, который она производила и четкая организация, которая отводила каждому его место и обеспечивала работой.

Но что лейтенант Данбер нашел наиболее экстраординарным, так это его собственное положение здесь и обращение с ним. Буквально прошлой ночью он переродился из белого солдата, разглядываемого всей деревней с подозрением или равнодушием, в человека искреннего, которого они пожелали видеть рядом с собой. Женщины теперь приветливо улыбались ему, а воины пошли так далеко, что делились с ним своими шутками. Дети, которых здесь было великое множество, постоянно искали его компании и случайно доставляли себе неприятности.

Таким отношением дакоты открыли еще одну сторону своего характера, на этот раз не такую стоическую и воинственную, какая присутствовала в прошлых встречах Данбера с ними. Сейчас это были добрые, приветливые люди, и лейтенант относился к ним точно так же.

Появление бизонов могло очистить, освежить дух дакотов. Лейтенант знал, что когда колонна вышла и начала свое движение через прерию, то это его присутствие добавляло значительно более страстное желание предпринять этот поход, и он чувствовал себя чуть возвышеннее от этих мыслей.

Задолго до того, как они достигли Форта Сэдрик, разведчики принесли известие о том, что большая полоса вытоптанной множеством копыт земли была обнаружена в том месте, которое указал лейтенант. Большинство мужчин немедленно отправились в путь, чтобы определить место, которое стадо выбрало для пастбища.

Каждый разведчик взял несколько свежих верховых пони, ведя их привязанными к канату. Они должны будут скакать до тех пор, пока не обнаружат стадо, а затем вернуться назад к колонне, чтобы рассказать о его размерах и сколько до него миль. Они также должны были доложить о возможном присутствии врагов, которые могли находится здесь, на охотничьей земле дакотов.