Запретные мечты [Очарование золота], стр. 47

При виде блаженной улыбки на лице женщины Сирену охватило сомнение, но раз уж она сюда пришла, она попробует пробудить в Перли остатки здравого смысла. В конце концов, в любое другое время это оказалось бы не менее трудно.

— Я хочу знать, приходила ли ты ко мне сегодня днем? Это ты шарила в ящиках Варда, пока меня не было?

— В ящиках Варда? А эти ящики наполовину мои.

Мы же были партнерами… Он не имел права, никакого права, ясно? Он мне за это заплатит…

— Что ты там взяла? Я знаю, ты что-то забрала.

Веки Перли опять начали смыкаться, Сирена тряхнула ее еще раз.

Женщина хихикнула.

— Взяла? Документы, дурочка. Что еще могло мне понадобиться?

— Документы? Но зачем они тебе?

Неожиданно Перли перестала смеяться, и ее лицо исказилось от боли.

— Он больше не хочет оставаться моим партнером, и все из-за какой-то девчонки. Что я такого сделала? Чем я заслужила, чтобы мужчина, которого я люблю, бросил меня?

— Мы говорили о документах, — напомнила Сирена уже не так сурово.

— Если я не могу владеть «Эльдорадо», с какой стати оно должно принадлежать ему? Вард сделал ошибку. И причем очень глупую для юриста. Он выплатил мне половину стоимости салуна, но не оформил никаких бумаг. В документах по-прежнему стоит мое имя. Это значит, что я могу продать свою долю. А если он не вернется, мне можно продать и его половину тоже.

— Если не вернется? — Выпрямившись, Сирена посмотрела на ее влажное лицо, заглянув в казавшиеся остекленевшими глаза.

— На прошлой неделе с гор спустился старый старатель. Индейцы сказали ему, что кто-то, по их словам, похожий на Варда, упал с обрыва.

— Он ранен?

— Может, он умер. Наверняка умер. Он только это мог со мной сделать. Они все это со мной делают. Я же никогда не хотела, чтобы они умирали, — никогда!

Голос Перли сделался резким, и она неистово заметалась по кушетке. Поэтому Сирена даже не заметила, как пришел доктор. Она обернулась лишь тогда, когда он обратился к ней:

— Ну вот, дорогая. Я принес то, что вам нужно. Позвольте помочь вам снять шаль и расстегнуть платье.

Может быть, через некоторое время вы захотите, чтобы я пришел и посидел немного с вами?

— Вы нужны мне, доктор, — сказала Перли, ее зрачки неожиданно расширились. Сирена, улучив момент, снова надела шаль и отошла от мужчины подальше.

— Не так, как нашей новой гостье, этой леди. Я знаю, она предпочла вашу компанию, но это так нехорошо. Боюсь, мужское общество показалось ей слишком грубым. Наверное, я должен убедить ее в том, что это далеко не всегда так.

— Похоже, она нравится вам больше, чем я, — сказала Перли, повысив голос.

— Нет-нет. Признаю, она привлекательна, даже очень, и я с нетерпением жду того момента, когда она сможет погрузиться в чудесные видения под действием опиума. Но чтобы я предпочитал ее кому-нибудь из вас? Нет, я на это не способен.

— Доктор, — Сирена перебила его и оттолкнула трубку, которую он ей протягивал, — вы ошиблись. Я пришла не за этим.

— Вы сейчас очень расстроены. Но ничего, скоро вы успокоитесь, — ответил он, мягко, ненавязчиво снова предлагая ей трубку. — Вам надо лечь. Скоро я снова приду, и вы расслабитесь так, как никогда и не мечтали. Я подарю вам поистине невыразимые наслаждения.

— Подарите мне! — взмолилась Перли, бросившись к врачу в объятия и сбив его с ног.

Доктор упал. Сирена бросила трубку на столик и выбежала вон. Повернув торчащий в замочной скважине ключ, она распахнула дверь. Сирена не знала, преследовал ли он ее. Она не оборачивалась, бежала, ничего не видя перед собой, прочь от этого дома, от этой мерзости. Она спасалась от Перли, от ее бесстыдной похоти, неприкрытого вожделения, от ее злобной жажды мщения и жалкой глупости.

Она бежала от дурманящего мрака, от мужчины с ласкающими назойливыми руками, называвшего себя доктором. Но больше всего ей хотелось убежать от самой себя, от разрывавшей ее боли, вызванной известием о возможной смерти Варда, от любви, которую она стала испытывать к этому игроку, владевшему «Эльдорадо».

14.

В конце сентября в Криппл-Крик выпал первый снег. В октябре он повалил мокрыми хлопьями. В ноябре белое одеяло снова покрыло Пайк-Пик, Сангре-де-Кристо, и континентальный водораздел превратился в ряды ледяных глыб. Вард все еще не возвращался.

Расследование обстоятельств смерти Лесси окончилось безрезультатно. Выяснили только, что она умерла за сутки до того, как ее обнаружили. Около десяти часов вечера видели мужчину, выходившего из ее дома, но разглядеть его как следует не удалось, так как было уже очень темно. Свидетели сумели только разобрать, что он был одет в костюм старателя. Но даже несмотря на обещанное Натаном вознаграждение, никто не мог толком ничего сказать. Какой бы неприятной ни выглядела эта история, полиции пришлось прекратить расследование. Кроме того, новых преступлений в районе тендерлойна больше не случалось.

Газеты города поначалу играли на чувствах читателей, наводили страх на мирных жителей. Каждый день на страницах появлялись все более душераздирающие заголовки и все более отвратительные подробности совершенных преступлений. Убийцу прозвали Джек-Потрошитель, несмотря на то что все три женщины были задушены. Высказывалось также предположение, что это тот же загадочный убийца, который терроризировал Лондон семь лет тому назад, эмигрировавший, по слухам, в Соединенные Штаты, чтобы вновь приняться здесь за свое ужасное дело. В обоих случаях, как утверждали газеты, и в Лондоне, и в Криппл-Крике его жертвами становились проститутки.

Но постепенно интерес к убийствам утих. Прошли недели, предложенные в качестве вознаграждения деньги остались невостребованными, первые полосы газет стали занимать другие новости. Репортаж об аварии в шахте оттеснил сообщения об этих преступлениях чуть ли не на последние страницы. В одной из шахт оборвался трос, державший корзину с четырьмя старателями, она рухнула вниз с высоты трехсот футов, и все четверо разбились насмерть.

После встречи в «больнице» Сирена некоторое время не видела Перли. Ее немало беспокоило то, что она по-прежнему владела салуном, но с этим Сирена ничего не могла поделать. Опасность, что Перли когда-нибудь продаст салун, была не слишком велика, поскольку оставалась надежда, что Вард вернется и потребует от нее ответа. А если он по какой-либо причине так и не объявится, Сирену меньше всего волновала судьба «Эльдорадо». Она прекрасно понимала, что не имела права даже на самую малую часть собственности Варда, а он, вероятно, даже не оставил никакого завещания. Если Вард погиб, «Эльдорадо» будет принадлежать только Перли.

Перли не появлялась здесь с тех пор, как поссорилась с Вардом из-за Сирены. Но теперь, когда началась зима, она стала снова наведываться в салун. Чаще всего она приходила уже далеко не трезвая. Перли сетовала, плакала, кричала и всякий раз рассказывала каждому, кто желал ее слушать, о смерти ее мужа и роли Варда во всей этой истории. Часто она просто истерически хохотала и «шутила» с Сиреной насчет того, что Вард бросил их обеих. Иногда ее охватывала неистовая злоба, она выходила на середину бара и, поставив ногу на ступеньку, осыпала работников салуна такими проклятиями, которые знал не всякий мужчина, крича, что она им всем покажет, когда станет тут хозяйкой. Перли больше не вспоминала о том, что она имеет право продать заведение, но намекала, что в ближайшем будущем рассчитывает получить довольно большую сумму. Потом обычно следовали замечания насчет того, какие лица будут у матрон из Натчеза, когда они снова ее увидят.

Отто Бруину поначалу запрещали здесь появляться. Но поскольку обычно Перли сопровождал только он один, держать его на расстоянии становилось все труднее. Стоило управляющему попытаться выставить его вон, как тот ударил его с такой силой, что свернул ему челюсть. Будь на месте Отто другой человек, Сирена остановила бы управляющего, но сейчас она еще слишком хорошо помнила его свиноподобное лицо рядом с собой, и ей не хотелось, чтобы повторилась прежняя история, кроме того, она опасалась, что старатели разнесут весь салун, поднявшись на ее защиту. Поэтому она предпочла сдаться на милость победителей, но не рисковать заведением Варда. Так что Отто, так же как и Перли, приходил теперь, когда ему хотелось. Постепенно Сирене стало казаться, что им нравится наведываться сюда как можно чаще и проводить здесь долгие часы.