Полночный вальс, стр. 7
– Ублюдок! – выдохнул Джон, сжимая в ладони рукоять пистолета.
– Господи, из-за какой-то испанской шлюхи…
– Она ребенок. Спенсер.
– Теперь она шлюха, – Спенсер отвернулся, разыскивая бриджи.
Джон стиснул в руке пистолет.
– Все равно она кончила бы этим – не сейчас, так потом.
– Солдаты его величества – не насильники, – произнес Джон, вскинул пистолет и выстрелил Спенсеру в задницу.
Спенсер рухнул ничком, разразившись потоком ругательств. Джон бросился к Ане, словно чем-нибудь мог избавить ее от боли и унижения.
На ее бледном лице отражалась опустошенность…
Пока девушка не увидела Джона.
Съежившись, она в ужасе отвернулась, а
Джон пошатнулся, ошеломленный страхом в ее глазах. Это не он… он здесь ни при чем… Он не хотел…
В комнату вбежала мать Аны.
– Пресвятая Дева! – вскрикнула она. -
Что это? О, Ана, Ана! – с воплем она бросилась к зарыдавшей дочери.
Джон стоял посреди комнаты – ошеломленный, потрясенный, еще не протрезвевший.
– Я ничего не… – прошептал он, – это не я…
Его заглушил хор звуков. Спенсер вопил от боли и чертыхался. Плакала Ана, ее мать взывала к
Богу. Джон стоял, не в силах пошевелиться.
Мать Аны обернулась. Такой ненависти, какой сейчас пылало ее лицо, Джону еще не доводилось видеть.
– Ты виноват в этом! – прошипела она и плюнула ему в лицо.
– Нет, это не я! Я этого не делал!
– Ты обещал защитить ее, – казалось, женщина с трудом сдерживается, чтобы не наброситься на него. – Это мог сделать и ты!
Джон заморгал.
– Нет!
Это мог сделать и ты.
Это мог сделать и ты.
Это мог сделать…
Джон рывком сел на постели, обливаясь потом. Неужели все это было пять лет назад? Он снова лег, стараясь не вспоминать, что три дня спустя Ана наложила на себя руки.
Глава 3
На следующее утро, спустившись к завтраку, Белл обнаружила, что ни Эмма, ни Алекс еще не встали. Странно – Эмма всегда считалась в семье ранней пташкой. Белл догадалась, что Алекс по каким-то причинам удержал жену в постели, и задумалась, может ли забеременеть уже беременная женщина.
– Для девушки, которую считают смышленой, ты до неприличия плохо разбираешься в самом важном, – пробормотала она себе под нос.
– Что вы изволили сказать, миледи? – немедленно осведомился лакей.
– Нет, ничего – я разговаривала сама с собой, – отозвалась Белл, упрекая себя за неосторожность. Стоит такому повториться, и половина слуг в Уэстонберте решит, что она свихнулась.
Белл приступила к завтраку в одиночестве, просматривая вчерашнюю газету, которую принесли Алексу. К тому времени, как она покончила с омлетом, молодожены так и не появились. Вздохнув, Белл стала думать, чем бы теперь заняться.
Она могла бы совершить набег на библиотеку Алекса… но нет, сегодня ей не хотелось читать. За окном ярко сияло солнце – редкое явление для этой чрезмерно дождливой осени. Внезапно Белл пожалела, что Алекс и Эмма проспали такое чудесное утро – ей хотелось с кем-нибудь разделить радость, вызванную теплом и солнцем. Но делиться ей было не с кем, кроме… Белл покачала головой. Нет, нельзя мчаться к дому лорда Блэквуда только для того, чтобы сообщить о прекрасной погоде.
Впрочем, почему бы и нет?
Ну, прежде всего потому, что лорду Блэквуду она не нравится.
Но именно по этой причине стоит нанести ему визит. Нельзя поправить положение, не встречаясь с этим человеком.
Белл призадумалась, взвешивая последнюю мысль. Если в качестве компаньонки она возьмет с собой горничную, то не перейдет рамки приличий. В сущности, они уже беседовали, когда рядом никого не было – лорд Блэквуд, по-видимому, плохо разбирается в правилах этикета. Приняв решение, Белл зашла на кухню узнать, не осталось ли у миссис Гуд лепешек – они могли бы составить отличный завтрак. Возможно, лорд Блэквуд еще не успел перекусить.
С ней ничего не случится. В конце концов, здесь не Лондон, никто не станет сегодня же вечером сплетничать о ее непристойной выходке. И потом, никакой выходки не будет. Она всего лишь навестит нового соседа. Главным образом ей не терпится увидеть его дом, убеждала себя Белл. Как он называется? Вчера вечером Алекс упоминал это название… Блетчвуд? Бедлам-Мэнор? Безобраз-Холл? Белл негромко рассмеялась. Ей запомнилось только, что поместье носит чудовищное название.
Миссис Гуд благосклонно отнеслась к ее просьбе, и вскоре Белл покинула кухню, нагруженная корзинкой с домашними лепешками и джемом.
Решительным шагом направившись к конюшне, Белл вывела оттуда кобылу по кличке Эмбер и забралась в седло. Она не знала в точности местонахождения дома Джона, но помнила, что тот расположен к востоку отсюда. Если не уклоняться от дороги и двигаться по солнцу, в конце концов можно найти его.
Легкой рысью она направилась по аллее, ведущей из Уэстонберта к большаку. Горничная Эммы хорошо ездила верхом и следовала за девушкой, не отставая. Выехав на дорогу, они повернули на восток и через четверть часа приблизились к аллее, по-видимому, ведущей к дому. Спустя несколько минут Белл выехала на лужайку, в центре которой возвышался приятный на вид каменный дом.
По меркам аристократов, дом был невелик, но создавал впечатление надежности и изящества. Белл он понравился. Она улыбнулась и пришпорила кобылу. Конюшни у дома не оказалось, и потому Белл пришлось привязать лошадь к дереву. Горничная последовала ее примеру.
– Извини, Эмбер, – пробормотала Белл, сделала глубокий вдох и решительно зашагала к парадной двери.
Приподняв гигантский медный дверной молоток, Белл отпустила его, вздрогнув от гулкого звука. Вскоре дверь отворил седовласый старик, которого Белл приняла за дворецкого.
– Доброе утро, – вежливо начала Белл. – Это дом лорда Блэквуда?
Дворецкий слегка приподнял бровь.
– Вы не ошиблись.
Белл ответила ему самой ослепительной из своих улыбок.
– Великолепно! Прошу вас, известите лорда, что его хочет видеть леди Арабелла Блайдон.
Наряд и аристократические манеры Белл не позволили дворецкому ни на минуту усомниться в том, что она леди. С достоинством кивнув, Бакстон провел ее в просторную комнату, отделанную в кремовых и синих тонах.
Белл молча проследила, как старик дворецкий поднимается по лестнице, а затем повернулась к горничной Эммы и заметила:
– Может быть, вам стоит пройти на кухню, к другим слугам?
Глаза горничной слегка расширились от удивления, но она вышла из комнаты, не проронив ни слова.
Джон еще не вставал: он решил наконец-то дать себе необходимый отдых. Бесшумно войдя в спальню, дворецкий склонился к уху хозяина.
– Вас спрашивают, милорд, – громко произнес он.
Запустив в дворецкого подушкой, Джон нехотя открыл глаза.
– Что? – сонно переспросил он.
– Вас ждут внизу.
– Боже милостивый, который теперь час?
– Девять, милорд.
Выбравшись из-под одеяла, Джон набросил на голое тело халат.
– Кого черти принесли сюда в такую рань?
– Леди Арабеллу Блайдон, милорд.
Джон изумленно обернулся.
– Кого?!
– Я сказал, леди Арабеллу…
– Я слышал, – прервал Джон, раздосадованный столь ранним пробуждением. – И что же ей понадобилось?
Вопрос был чисто риторическим, и оба это отлично понимали.
– Пожалуй, надо одеться, – наконец пробормотал Джон.
– Согласен с вами, милорд. Я взял на себя смелость сообщить Уитли, что вам потребуются его услуги.
Джон молча отправился в гардеробную. Подобно Бакстону, камердинер достался Джону вместе с домом, и Джон был вынужден признаться, что их присутствие в доме – большое удобство. За считанные минуты он был облачен в облегающие светлокоричневые бриджи, накрахмаленную белую рубашку и темно-синий сюртук. Джон намеренно пренебрег галстуком: если леди Арабелла хочет, чтобы ее принимали в галстуке, пусть не является в гости в девять часов утра.