Тайна исчезнувшего принца, стр. 11
Да, предстоял неприятнейший разговор с Гуном о том, что принцесса Бонгави была всего лишь шуткой. Что такой принцессы не существует. Что это была переряженная Бетси и Гун был обманут ее нарядом!
«Слишком много шуток я позволяю себе, – подумал Фатти. – Но если я перестану затевать всякие проделки да забавы, которые всех нас веселят, будет не жизнь, а скучища. Мы слишком хорошо их разыгрываем. Ух, черт, а вот и Гун въезжает в ворота! Ну, за дело!»
Фатти подошел к двери парадного прежде, чем мистер Гун успел взяться за дверной молоток. Ему вовсе не хотелось, чтобы мать услышала, что он будет говорить Гуну.
Гун уставился на Фатти, словно не веря своим глазам.
– Я гоняюсь за тобой целый Божий день, а тут ты идешь открывать мне дверь даже раньше, чем я постучал! – сказал Гун. – Где ты пропадал?
– Это не имеет значения, – сказал Фатти. – Проходите в дом, мистер Гун, мне надо кое-что вам сказать.
Он повел полицейского в небольшой кабинет. Гун, весьма удивленный, грузно опустился на стул.
– Это у меня к тебе будет куча вопросов, – начал Гун. – Я искал тебя весь день, чтобы получить информацию.
– Понятно. Вот вы и получите полнейшую информацию, – сказал Фатти. – И боюсь, мистер Гун, это будет для вас некоторым потрясением. Произошло, знаете ли, досадное недоразумение.
– Тьфу! – сплюнул мистер Гун, раздраженный невозмутимым тоном Фатти. – Не желаю я слышать о каких-то досадных недоразумениях, что бы это ни было – я прежде всего хочу спросить тебя об этой, как ее, принцессе Бонга… э-э… Бонга – как там дальше?
– Бонгави, – вежливо подсказал Фатти. – Именно о ней я и хотел вам сказать. Ее не существует.
Гун ничего не понимал. Он растерянно смотрел на Фатти. Потом ткнул своим толстым пальцем чуть не в лицо мальчику.
– Ты, слушай, ты можешь врать сколько хочешь, что она не существует, но я-то видел ее собственными глазами. В этом проклятом деле она нам очень нужна, понял? Ты, конечно, можешь теперь выдумывать, будто с ней не знаком и не знаешь, где она, но я не верю ни одному твоему слову. Дело поручено мне, и я требую ответа на мои вопросы. Где теперь находится принцесса?
– Хорошо, – сказал Фатти не слишком уверенно. – Я уже вам сказал, что ее не существует. Такой принцессы нет. Это была переряженная Бетси.
Лицо Гуна побагровело, глаза выпучились. Он поджал губы, размышляя. К чему теперь клонит этот мальчишка? Принцессой была переодетая Бетси? Какая чепуха! Разве он не слышал собственными ушами, как она говорила на иностранном языке?
– Ты сочиняешь сказки, у тебя на это, видно, есть своя причина, Фредерик, – разразился наконец Гун. – Я не только видел принцессу, я слышал ее. Она говорила только по-иностранному. Не зная языка, разве кто-то может говорить по-иностранному?
– Может, сэр, – сказал Фатти. – Я могу говорить по-иностранному хоть целый час, если угодно. Вот, послушайте!
Он выпалил набор дурацких, совершенно непонятных слов, от которых у мистера Гуна голова пошла кругом. Он только хлопал глазами. Все-то он умеет, этот мальчишка!
– Вот, пожалуйста! – сказал наконец Фатти. – Совсем легко! Попробуйте вы, мистер Гун. Надо всего лишь расслабить язык – вы меня поняли? – и тараторить как можно быстрее. Смысла тут нет никакого. Это чистейшая белиберда. Попробуйте.
Мистер Гун и не думал пробовать. Расслабить язык? Во всяком случае, не перед Фатти. Возможно, когда он будет один, тогда попробует. И в самом деле, неплохая мысль! Значит, он тоже сумеет говорить по-иностранному, когда захочет? Мистер Гун мысленно взял себе на заметку – попробовать, когда будет совсем один.
– Вы поняли? – сказал Фатти ошарашенному полицейскому. – Я просто-напросто расслабил язык, мистер Гун. Попытайтесь. Во всяком случае именно так поступала Бетси и остальные – на самом-то деле мы вовсе не «говорили по-иностранному», как вы выражаетесь.
– Ты хочешь сказать, что в процессии, в которой шел Эрн, были всего лишь переряженные Бетси и прочие твои друзья? – спросил бедный мистер Гун, обретя наконец дар речи. – А как же Государственный зонт?
– О, это, это, – смущенно и даже покраснев сказал Фатти, – это был зонт моей мамы, она ходит с ним смотреть игру в гольф. Я же сказал вам, это была шутка, мистер Гун. Когда они все перерядились, тут случайно явился Эрн, а вы же знаете, какой он, – он сразу всему поверил, принял за чистую монету сказку о принцессе, о ее фрейлине и тому подобное! Мы отправились за мороженым – и тут встретили вас!
Мистер Гун внезапно все понял. Ему стало нехорошо и очень страшно. Подумать только, чего он наговорил старшему инспектору! Как тут выпутаться? Он закрыл лицо руками и застонал, совершенно забыв о присутствии Фатти.
Фатти почувствовал себя ужасно неловко. Да, он не любил мистера Гуна, но он вовсе не хотел довести его до такого унизительного состояния.
– Мистер Гун, – опять заговорил Фатти, – это была глупая ошибка и крайне неудачная затея, но кто мог знать, что принц Бонгава исчезнет как раз после того, как мы представили Бетси его сестрой. Я уже все рассказал старшему инспектору. Он тоже сердится на меня, как и вы, но он понимает, что это было просто совпадение – несчастный случай. Мы все очень сожалеем.
– Зонт для гольфа! – сказал мистер Гун, опять застонав. – Я говорил ему, что это был Государственный зонт. Он подумает, что я спятил. А я-то добиваюсь повышения, из кожи вон лезу – и каждый раз появляешься ты и портишь мне всю музыку. Ты просто гаденыш, вот ты кто!
– Мистер Гун, прошу прощения за все, – сказал Фатти. – Послушайте, давайте на сей раз будем действовать вместе. Я постараюсь искупить делом эту дурацкую историю. Мы вместе раскроем таинственное исчезновение. Ну же, будьте человеком!
– Я бы не стал работать с тобой, даже если бы сам инспектор приказал! – грузно поднимаясь со стула, сказал Гун. – Гаденыш ты был, гаденышем остался! И чем же будет наше сотрудничество, которое ты предлагаешь? Я тебе скажу! Ты будешь подсовывать мне ложные улики. Заставишь меня ночью рыскать в поисках людей, которых нет на месте. Арестовывать невиновного, в то время как виновного ты где-нибудь скроешь. Гах! Вот чем будет сотрудничество с тобой!
– Прекрасно! – сказал Фатти, рассердившись на то, что его уж слишком часто обзывают гаденышем. – Тогда не сотрудничайте со мной. Но если я сумею раздобыть информацию, какая вам нужна – все равно я вам ее сообщу, чтобы искупить то, что испортил вам всю музыку.
– Гах! – сказал Гун, горделиво напыжившись. – Ты думаешь, я стану выслушивать какую-либо информацию от тебя? Дудки, мастер Фредерик Троттевилл. И не влезайте в это дело. Оно поручено мне, и я раскрою эту тайну, не будь я Теофилус Гун!
НЕМНОГО «СТИШАТ»
Мистер Гун пошел звонить старшему инспектору. Настроение у него было мрачное, хуже некуда. Почему он слепо верит всему, что Фатти говорит и делает? Почему не заметил, что Государственный зонт – это всего лишь обычный зонт от солнца для зрителей игры в гольф? Что за чертовщина есть в этом мальчишке, который всегда приносит ему неприятности?
«Теперь я уж никогда не поверю ни единому его слову, – подумал Гун, поднимая телефонную трубку. – Ни за что на свете! Истинно змея подколодная! Гаденыш из гаденышей! Нет, нет и нет! Он еще говорит мне о том, чтобы работать вместе! Какой нахал! Какой…»
– Номер, пожалуйста, – в третий раз произнес голос со станции, и мистер Гун, спохватившись, назвал номер старшего инспектора.
«Расслабьте также язык, – продолжал он думать. – Как это понимать? А ну, попробуем – эбблди, эбблди, эбблди…»
– Что вы сказали? – раздался на другом конце провода удивленный голос, и мистер Гун чуть не подпрыгнул.
– Э-э-э, могу я поговорить с инспектором Дженксом? – спросил он.
Беседа инспектора с мистером Гуном была недолгой и гораздо более приятной для Гуна, чем он смел надеяться. По-видимому, инспектор Дженкс был сердит на Фатти, и, хотя он саркастически отозвался о тех, кто верит в мнимых принцесс и особенно в Государственные зонты, он сказал намного меньше того, чего опасался Гун.