Близко-далеко, стр. 28
Все снова уселись в автомобиль и быстро понеслись по асфальтированному шоссе вдоль западного берега канала. Полчаса спустя машина въехала в Исмаилию – небольшой городок, расположенный у продолговатого озера Тимса.
В Исмаилии находились различные учреждения по обслуживанию канала, а среди них и «контора» Маклина, представлявшая собой прелестную виллу в большом тенистом саду.
Маклин провел гостей в свой кабинет и, когда темнокожий слуга поставил на стол прохладительные напитки, начал:
– Инициатива постройки канала исходила от Франции, а главным героем ее был французский аристократ, дипломат и делец Фердинанд Лессепс. Оригинальная, скажу вам, фигура! Воспламеняющийся дух, железная воля, гибкость змеи и полная беззастенчивость в средствах для достижения своих целей… Да-да! Лесть, обман, подкуп, шантаж, плагиат, надувательство, лживая реклама – все, что угодно, было в арсенале Лессепса…
Маклин вынул из шкафа несколько книг, показал гостям портрет строителя канала и затем продолжал, время от времени заглядывая в лежавшие перед ним фолианты. Суть его рассказа сводилась к следующему.
Будучи французским консулом в Александрии, Фердинанд Лессепс познакомился с проектами инженера Лепера, когда-то сопровождавшего Наполеона, и сразу «загорелся».
Когда в 1854 году египетским хедивом (то есть вице-королем под верховной властью турецкого султана) стал Саид-паша, друг юности Лессепса, предприимчивый француз получил от него концессию на постройку Суэцкого канала. Но Лессепс был еще родственником жены Наполеона III, императрицы Евгении. Это помогло ему заинтересовать своим проектом правящие круги Франции. Впрочем, Лессепс пропагандировал свой проект всюду – в Англии, в Голландии, в Австрии, в Пруссии и в других странах.
Но на первых порах дело подвигалось медленно, так как Англия решительно возражала против постройки канала, и лорд Пальмерстон, тогдашний премьер и министр иностранных дел, выступал в парламенте и вне парламента с громовыми речами против замыслов Лессепса. Англия оказывала давление и на Турцию, и султан в течение долгого времени задерживал утверждение концессии, выданной Лессепсу египетским хедивом.
В чем было дело? Все объяснялось просто: английское правительство считало прорытие канала угрозой для безопасности Индии и потому всемерно сопротивлялось его осуществлению.
В 1858 году Пальмерстон ушел в отставку, и Лессепсу, наконец, удалось создать «Всеобщую компанию Суэцкого морского канала», с капиталом в 200 миллионов франков.
Из 400 тысяч выпущенных компанией акций половина была приобретена во Франции и 177 тысяч взял Саид-паша.
Наполеон III заявил о своей поддержке предприятия Лессепса.
Работы по прорытию канала начались в апреле 1859 года и продолжались десять лет. Они натолкнулись на огромные трудности, от которых, казалось бы, у кого угодно могли опуститься руки.
Во-первых, постройка прямого канала через Суэцкий перешеек (а идея использования Нила была отброшена с самого начала) потребовала извлечения 75 миллионов кубометров земли. И это в безводной пустыне, под палящими лучами африканского солнца! Саид-паша предоставил в распоряжение Лессепса 25 тысяч крепостных рабочих, но они умирали от болезней и непосильного труда. На смену погибшим пригонялись новые и новые партии рабов. Постройка канала стоила жизни многим десяткам тысяч египетских крестьян.
Во-вторых, на протяжении всех этих десяти лет между Англией и Францией продолжалась борьба за будущий канал. После отставки Пальмерстона британская оппозиция приняла, правда, более мягкие формы, но все-таки она давала себя знать на каждом шагу. Именно этим и объяснялся тот поразительный факт, что только в марте 1866 года, то есть через семь лет после начала работ, султан, наконец, официально санкционировал концессию Лессепса.
«Рука Лондона» создавала для него также финансовые затруднения. Двухсот миллионов франков, полученных от продажи акций, не хватило (вся постройка обошлась в 430 миллионов франков), пришлось изыскивать новые источники для продолжения работ. Вот тут-то Англия и сказала свое веское слово. Были моменты, когда казалось, предприятие рухнет из-за недостатка средств.
Однако Лессепс преодолел все эти трудности. Загубленные жизни феллахов его ничуть не волновали, а в борьбе с английской оппозицией он имел поддержку со стороны Наполеона III и французской правящей верхушки.
– В сентябре 1869 года, – закончил Маклин, – Суэцкий канал был, наконец, торжественно открыт. Помпа была необычайная: присутствовало свыше шести тысяч почетных гостей. Приехала императрица французская Евгения… – Маклин на мгновение остановился и затем с усмешкой добавил: – Открытие Суэцкого канала нашло отражение даже в истории музыки: в связи с этим событием знаменитому итальянскому композитору Верди была заказана специальная опера, и он создал «Аиду». Первое представление «Аиды» состоялось в 1871 году на каирской сцене…
– Значит, Суэцкий канал – французское предприятие? – спросила Таня.
– О нет! – ответил Маклин. – Как вы, вероятно, знаете, основной принцип английской политики – считаться с фактами: Пальмерстон всеми мерами боролся против постройки канала, но, когда, вопреки ему, канал все-таки стал фактом, преемники Пальмерстона решили, что надо изменить тактику. В 1875 году египетский хедив Измаил-паша попал в отчаянное финансовое положение. Воспользовавшись этим, тогдашний британский премьер Дизраэли купил у него для английского правительства те сто семьдесят семь тысяч акций, которые Измаил-паша получил в наследство от Саид-паши. Таким образом, Суэцкий канал сейчас является по существу англо-французским предприятием.
– И, кажется, очень выгодным? – вставил Петров.
– Весьма выгодным! – согласился Маклин. – За 1935–1937 годы прибыли английского правительства составляли в среднем около двух миллионов фунтов в год, а в 1875 году оно уплатило за все акции только четыре миллиона фунтов.
– Ого! – невольно вырвалось у Потапова.
– А какова была дальнейшая судьба Лессепса? – поинтересовалась Таня.
– Кончил он плохо, – усмехнулся Маклин. – Впрочем, с людьми его типа это часто бывает… Уже стариком, за семьдесят лет, Лессепс «загорелся» новой идеей – проектом канала через Панамский перешеек и стал во главе компании, решившей прорыть такой канал. Однако в 1888 году все кончилось страшным крахом. В деятельности компании вскрылись совершенно фантастические мошенничества и злоупотребления. Старик Лессепс и его сын были отданы под суд. Произошло тяжелое потрясение – не только финансовое, но и политическое. С тех пор слово «панама» стало нарицательным, означающим очень крупный финансовый скандал международных масштабов.
Глава седьмая
ЗАГОВОР КОВАРСТВА И ВРАЖДЫ
Никто точно не знал прошлого Азис-Абеба. Никто точно не знал, какую должность он занимает при дворе. Но все боялись Азис-Абеба. Боялись министры египетского правительства, генералы египетской армии, придворные сановники, главы знатных египетских семей.
Когда Азис-Абеб входил в комнату, где оживленно беседовали гости, всем становилось не по себе и воцарялось тяжелое молчание. Когда Азис-Абеб становился с кем-либо особенно любезен, почтенный вниманием бледнел от страха.
В верхах египетского общества боязливо шептали: «Он имеет ухо короля…»
Это означало большую опасность. Опасность для всех, кроме самого Азис-Абеба.
Азис-Абеб жил во дворце; у него был свой штат прислуги, он имел своих агентов везде – от правительства до бандитских шаек. В его карманах всегда были деньги, и не было недостатка в свободном времени.
Как и все знатные египтяне, в самую жаркую пору дня король почивал. И вот, когда наступал этот заветный час, в спальне монарха неслышно появлялся Азис-Абеб. Он сам раздевал короля и укладывал его в постель. Процедура продолжалась четверть часа. Потом король быстро засыпал. Но эти «золотые пятнадцать минут» были источником власти и могущества Азис-Абеба. В течение этих «золотых пятнадцати минут» Азис-Абеб непрерывно говорил: рассказывал королю скандальную хронику дворца, сообщал новости базара и политической биржи, искусно доносил на королевских друзей и врагов.