Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста, стр. 80
Поэтому точный текст письма может быть лишь предметом для размышлений. Однако письмо является ответом на подписанное Молотовым требование Вышинского дать отчет о судьбе Рауля Валленберга, а также на предложения о завершении дела отчетом, который служил бы основанием для ответа шведам. Согласно одной гипотезе, Абакумов сообщает Молотову, что произошло нечто серьезное, например смерть (независимо от обстоятельств). Другая возможность состоит в том, что Абакумов дает ответ на вопрос, что собираются делать с Раулем Валленбергом, а также предложения о подготовке ответа. Еще одна версия, которую поддерживают многие высокопоставленные представители КГБ, но которую следует считать менее правдоподобной, состоит в том, что Абакумов просит Молотова дать указания, что ему делать с Раулем Валленбергом.
То, что речь идет о важном и деликатном сообщении, можно определить хотя бы по тому, что Молотов даже через пять дней (22 июля) не проинформировал Вышинского о его содержании, а также по тому обстоятельству, что письма не удалось найти. Если оно содержало лишь ответы на вопросы Вышинского, трудно понять, почему с ним обошлись иначе, чем с другими документами. Можно добавить, что, по мнению бывшего сотрудника секретариата Молотова, Молотов не всегда держал Вышинского в курсе дела: их отношения были натянутыми.
Швеция получает ответ
Затем, по данным архива Министерства иностранных дел, в этом деле ничего не происходит до 9 августа, когда в связи с обращением Сульмана 12 июня к заместителю министра иностранных дел Малику Вышинский в коротком сообщении Молотову предлагает, что сейчас может быть удобно дать ответ по существу вопроса. Вышинский прилагает также набросок ответа и особо указывает, что в него включена «известная Вам выписка с добавлением абзаца о беседе Новикова и Хэгглёфа 30 января этого года». Вышинский имеет в виду абзац, где Новиков указывает, что Рауль Валленберг оказался в расположении Красной Армии в тот период, когда в Венгрии происходили наиболее ожесточенные бои и могли произойти всякие случайности: бегство, нападение авиации противника и прочее.
Молотов написал на предложении Вышинского о своем согласии с учетом небольших изменений в тексте.
18 августа 1947 г. Вышинский посылает Сульману личную ноту, которая содержит первый советский официальный ответ о судьбе Рауля Валленберга. Вышинский утверждает, что тщательные поиски показали, что «Валленберга в Советском Союзе нет и он нам неизвестен». Безусловно, Вышинский не может отрицать, что МИД получил 14 января 1945 г. короткое сообщение, «основанное на косвенных данных от одного из командиров воинской части, которая вела бои в Будапеште», о том, что Рауль Валленберг обнаружен, но проверить эту информацию оказалось невозможно, так как в городе шли ожесточенные бои. Тот офицер, который послал сообщение, не был найден, и Рауль Валленберг не был обнаружен в «лагерях для военнопленных и интернированных», — говорится также в ноте (ведь Рауль Валленберг сидел в тюрьме). Затем дается ссылка на выдвигавшиеся ранее гипотезы о том, что Рауль Валленберг мог быть убит во время боев. «Остается лишь предполагать, что Валленберг во время боев в городе Будапеште погиб либо оказался захваченным салашистами».
Следует заметить, что Вышинский прямо не высказывается, будто Рауля Валленберга никогда не было в СССР, а говорит только, что его нет там и что о нем не знают (тоже погиб сейчас). Это типичные советские формулировки, которые, во всяком случае шведу, кажутся чистой ложью. Следует особо указать, что все советское руководство было ознакомлено с нотой Вышинского.
В последующие пять лет в деле Рауля Валленберга произошло немного событий, да и число обращений к Москве было заметно меньше, чем в 1945-1947 гг. Можно отметить лишь один своеобразный момент во всей этой истории. Речь идет о приговоре венгерского суда в 1948 г., когда бывших венгерских фашистов приговорили к смерти за убийство Валленберга в Буде, непосредственно перед его отъездом к маршалу Малиновскому в Дебрецен. Приговор суда приводится в цитированной выше докладной записке МИД с одним комментарием, что шведские газеты полностью его отвергли.
Новые свидетельства и новые обращения шведской стороны
1950-е гг. характеризуются более активными действиями шведской стороны под руководством нового первого заместителя министра иностранных дел Арне С. Лундберга. Вместе с тем с 1951 г. начинают появляться новые, более надежные свидетельства о пребывании Рауля Валленберга в тюрьме. Одно из первых поступило от итальянского дипломата Клаудио де Мора. Это привело к тому, что министр иностранных дел Унден в феврале 1952 г. передал послу Родионову ноту, в которой, в частности, требуется возвратить Рауля Валленберга в Швецию.
На просьбу дать ответ министр госбезопасности Игнатьев ответил 3 марта заместителю министра иностранных дел Громыко, что МГБ не считает уместным каким-либо образом менять характер того ответа, который был дан шведам в ноте Вышинского от 18 августа 1947 г. (Следует отметить, что в это время Абакумов был уже арестован.)
Три недели спустя Вышинский, который тогда стал министром иностранных дел, в докладной записке непосредственно Сталину сообщает историю дела, не раскрывая, однако, данных, не упомянутых в документе Министерства иностранных дел. Возникает вопрос, почему Вышинский даже в служебном совершенно секретном документе не мог сказать открытым текстом о том, что случилось с Раулем Валленбергом. Вероятно, он в то время знал правду (хотя, естественно, нельзя быть уверенным в этом на сто процентов). По мнению российских экспертов, было весьма обычно, что даже в служебных совершенно секретных документах такого типа содержался вымысел, т.е. воспроизводилась скорее официальная версия, нежели реальная, если она считалась совершенно секретной и тайной. Ведь исключительное право на правду принадлежало КГБ, и Вышинскому, может быть, не разрешалось ее упомянуть. Можно отметить, что Вышинский в докладной записке привлекает внимание Сталина к приговору венгерского суда над фашистами в 1948 г. Вышинский полностью согласен с рекомендацией МГБ ничего не менять в ответе 1947 г. Тот ответ, который после одобрения на заседании Политбюро был передан в апреле Министерству иностранных дел Швеции, также исходит из того, что советские власти не имеют каких-либо данных о судьбе Рауля Валленберга помимо тех, которые были предоставлены в 1947 г.
Что касается последующего обращения шведской стороны, посланного в мае того же года, то принимается решение не давать на него вообще никакого ответа и только в случае повторного запроса дать устную ссылку на ответ в апреле. Однако после майского обращения в скандинавском отделе МИД составляется обстоятельная докладная записка (на которую мы ссылались много раз в этом тексте). Оно же вызывает еще одну докладную записку Вышинского Сталину, в которой можно отметить такое выражение Вышинского: «Рауль Валленберг, как утверждают, спасал евреев в Венгрии». Вновь можно удивляться тому, что Вышинский даже в служебной докладной записке не дает реальной версии.
Оба процитированных выше решения принимались на Политбюро, после чего о них сообщалось только Молотову и Вышинскому.
Упомянутые здесь два обращения шведской стороны базировались на новых надежных свидетельских данных и стали причиной двух отчетов Сталину. Следовательно, они воспринимались советской стороной достаточно серьезно.
На последующие обращения шведской стороны в 1953 и 1954 гг. СССР реагировал весьма жестко: несмотря на смерть Сталина, Молотов и Вышинский находились по-прежнему на своих постах, а председателем КГБ с 1954 г. стал Серов. Однако можно отметить запрос заместителя министра иностранных дел Громыко от 13 октября 1954 г., посланный председателю КГБ Серову. В нем Громыко просит информировать его о том, когда и при каких обстоятельствах умер Рауль Валленберг. Повод для запроса — подготовка новой докладной записки в Центральный Комитет. Через несколько недель Серов отвечает, что КГБ не может ничего добавить к тому ответу, который был дан 3 марта 1952 г. (Вопрос в том, узнает ли вообще Громыко больше о судьбе Рауля Валленберга.)