Смертельная схватка, стр. 1

Грег Бир

Смертельная схватка

В эпоху династии Хань людей, писавших историю Китайской империи, назначали императорским указом. Они единолично решали, что достойно попасть в летописный свод, а что нет. Как ни старались различные императоры, никто из них так и не смог добраться до окованного железом сундука, в который помещался каждый документ сразу после его составления. Историки готовы были даже принять смерть, чтобы оправдать оказанное им доверие.

В конце каждого царствования сундук открывали, и документы публиковались, возможно, ради блага следующего императора. Но несмотря на эти документы, императорский Китай в значительной степени лишен истории.

Часто непрерывность традиции сохраняется лишь по прихоти судьбы.

Гуманоиды называли ее Медуза. Ее огромный сине-желто-красный шлейф растянулся на пятьдесят парсеков. Зловещую зеленую сердцевину усеяли черные водянистые крапинки. С полдюжины протозвезд летали вокруг ядра, и примерно столько же тусклых конгломератов плавало в подернутой рябью магнитной туманности. Неудивительно, что Медуза — это огромное звездное чрево — стала спорным пространством.

Видела ли ее Пруфракс на экране дисплея или в иллюминатор корабля, Медуза всегда напоминала ей исступленную, зловеще оскалившуюся мать, готовую защитить своих детей. У самой Пруфракс матери никогда не было, но по мифам она знала, что это такое.

В свои пять лет Пруфракс была достаточно взрослой, чтобы знать о миссии «Мелланже» и о своей роли в этой миссии. За плечами у нее осталось четыре корабельных года психологической подготовки. До первого боя образование ее осуществлялось по схеме «знать — рассказывать». Ее тренировали и тестировали в моделирующей камере, во сне она видела, как проникает в огромные красно-белые семенные корабли сенекси и отыскивает там базовый разум.

— Удар, Удар, — произносила она одними губами, так чтобы рассказчик не заподозрил, насколько далеко блуждают ее мысли.

Она не сразу заметила, что рассказчик, застывший в центре сферического класса, буравит ее взглядом. Именно в этой точке — там, где располагалась паутинообразная кафедра рассказчика, фокусировались сейчас взгляды ее товарищей. Многие из них уже беспокойно ерзали.

— Итак, сколько отростков-индивидов у сенексийского базового разума? — спросил рассказчик. Он обвел глазами аудиторию, зорко всматриваясь в лицо каждого ученика, а потом снова остановил взгляд на Пруфракс: — Пру?

— Пять, — ответила она, чувствуя ломоту в руках.

При предыдущем пробуждении ее напичкали стонами. Пруфракс уже выросла до трехметровой величины и перешла в стадию эльфа. Конечности были несуразно длинными, тонкие пальцы перевязаны крест-накрест после операции, цель которой — приспособить их к перчаткам.

— А что ты найдешь в базовом разуме? — продолжал наседать рассказчик. Его лицо протянулось поперек молоткообразной головы почти на ширину плеч. Кое-кто из женщин находил его привлекательным, но Пру не принадлежала к числу его поклонниц.

— Обойму, — сказала она.

— А внутри обоймы что?

— Мифы.

— А нельзя ли поточнее? Ты ведь знаешь — на самом деле никакие это не мифы.

— Информация. Информация о сенекси.

— А дальше — твои действия?

— Удар.

— Почему, Пру?

— Обойма обладает коллективной генной памятью. Уничтожив обойму, я лишу жизни пять отростков-индивидов, составляющих одну команду.

— А базовый разум ты тоже убьешь?

— Нет, — сказала она мрачно, вспомнив о новой инструкции. Инструкция эта появилась вскоре после зачатия ее класса. — Базовый разум следует сохранить для высшего руководства.

Рассказчик никогда не пояснял, что они станут делать с базовым разумом. Не ее это забота.

— Ну что же, — смягчился рассказчик, — учитывая, что ты все время витаешь в облаках, ответ твой вовсе не плох.

Мозги ведь тоже нужно проветривать, подумала Пруфракс. Для рассказчика это «витание в облаках», а для нее — попытка заглянуть в свое будущее. Ей уже пять, скоро шесть — возраст немалый. Некоторым доводилось увидеть сенекси в четыре.

— Удар, Удар, — твердила она еле слышно.

Проплывая сквозь тонкий слой жидкого аммиака, Арис обдумывал новое назначение. Раньше он знал Медузу под другим именем, отражающим те колоссальные усилия, которые вложили в нее сенекси. Не так уж много тайн скрывалось от него в протозвездной туманности. Он с четырьмя товарищами-отростками, которые вместе с главным базовым разумом составляли одну из шести команд на борту семенного корабля, патрулировали туманность на девяноста трех орбитах. На то, чтобы облететь каждую орбиту — включая безвременные периоды за пределами статусной геометрии, — уходило сто тридцать гуманоидных лет. Окутанные газовым шлейфом, они делали картографию впадающих масс и исследовали все разрастающиеся каменные диски — небесные тела главного ряда. С каждым замером, с каждой крупицей новой информации базовые разумы все яснее представляли себе туманность, призванную стать отправной точкой для сотен поколений в ту эру, когда глобальный замысел сенекси созреет окончательно.

Сенекси были почти так же стары, как сама галактика. Они начали совершать космические полеты во времена звездного шара, то есть когда галактика представляла собой огромную сферу. Нельзя сказать, что это была чрезвычайно сообразительная раса. На каждое крупное открытие уходила жизнь тысячи поколений, и не только из-за ограниченности материальных ресурсов. В те времена элементы тяжелее гелия встречались редко. Их находили только вокруг звезд, которые, с жадностью поглотив неимоверное количество водорода, затем неистово вспыхивали синим пламенем и тут же взрывались, насыщая галактику углеродом, азотом, литием и кислородом. Элементов тяжелее железа практически не существовало. Биоорганизмы холодных миров, где властвовали газовые гиганты, развивались, имея в запасе весьма скудный запас химических соединений для произведения потомства звезд Населения II.

Арис, хотя его кругозор и был ограничен потребностями отростка-индивида, сознавал: гуманоиды противятся тому, чтобы семенные корабли стали более приспособленными к окружающему миру, более жизнестойкими. Но опыта у них не намного больше. Сенекси, с их миллиардолетним прошлым, часто оказывались с ними на равных. Что же касается Ариса, то после нового назначения кругозор его расширялся с каждым днем.

На раннем этапе борьбы особенности менталитета сенекси, негибкость культуры побуждали их избегать контактов с представителями Населения I. Никто из них никогда не разрабатывал программу уничтожения более молодых миров с нарождающимися новыми формами жизни. Выполнение этой задачи потребовало бы титанических усилий, а кто мог поручиться, что эти усилия не пропадут впустую? И потому, когда развились культуры, способные снаряжать космические экспедиции, сенекси просто отступили, залегли в редуты старых звезд, даже не связываясь с новыми видами. Они отступали на протяжении трех поколений. На тридцать тысяч гуманоидных лет они законсервировались в холодных мирах вокруг красных карликов, приберегая силы для неизбежного будущего столкновения.

А затем, как и ожидали сенекси, более молодым расам Населения I понадобились даже самые древние звезды галактики. Они действовали с той дикостью, прожорливостью, силой и изменчивостью, которая отличает все организмы, возникшие из раствора, насыщенного химическими элементами. Биология окончательно вступила в свои права и начала потихоньку сживать сенекси со света.

Арис приподнял верхнюю сферу своего тела с пятью силикатными, расположенными крест-накрест глазами. Он обладал памятью о тех временах и о гораздо более давних, хотя его команды тогда не существовало. Базовый разум носил в себе воспоминания, которые отбирал из общего запаса, охватывающего почти двенадцать миллиардов лет, — невообразимый объем знаний даже для сенекси. Арис стал проталкиваться вперед с помощью своих задних отростков.