Планета-бродяга, стр. 23

Что так встревожило его? Какое видение из будущего, намек о судьбе заставили бояться неожиданного прилета транспортника и вообще всего на свете?

Уже не в первый раз он пожалел, что взялся за эту миссию, и задумался об отпечатке, который она наложит на падавана. Опасность, которую он ощущал, исходила не от какого-то одного конкретного источника, но отовсюду. Это была не угроза физического насилия, но угроза возможного дисбаланса Силы, причем настолько ужасного, что ее последствия затмевали все катастрофы, которые только можно было себе представить.

Анакин Скайуокер был не столько под угрозой, сколько сам являлся причиной этого дисбаланса.

Впервые после смерти Куай-Гон Джинна Оби-Ван по-настоящему был напуган. Он быстро взял себя в руки, чему был обучен за долгие годы джедайских тренировок, и прогнал этот страх.

Он протянул руку и схватил Анакина за плечо. Мальчик посмотрел на своего учителя с озорной улыбкой.

— Вы отправитесь на юг, — объявила им женщина, перекрикивая ветер, когда широкий и плоский, как лепешка, транспортник приземлился, подняв вокруг себя настоящую метель.

Оби-Ван поднес к губам небольшой комлинк и вызвал «Звездный морской цветок».

— Мы покидаем плато, — сказал он Чарзе Куинну. — Оставайся здесь столько, сколько они позволят тебе, а потом… займи позицию где-нибудь поблизости.

Оби-Ван чувствовал, что доверять здесь никому было нельзя, поэтому гибкость была очень важным качеством.

Это, должно быть, был один из самых великих моментов в жизни Райта Сейнара. Его произвели в ранг командующего эскадры, вверили ему войско, и теперь ему предстояло использовать подзабытые навыки, вспомнить то, чему его когда-то учили. Эскадра их четырех кораблей готовилась ко входу в одно из самых удивительных мест — удивительных для инженера, если не для тактика, — и все же его обуревал холодный жалкий страх.

Ведь не этого он хотел и уж наверняка не об этом мечтал, когда покупал секотский корабль два года назад.

Даже знание о возможном местонахождении Зонамы-Секота казалось ложным триумфом, поскольку ему пришлось поделиться этим открытием. Сейнар не любил делиться информацией, особенно с друзьями. Тем более с Таркином.

Сейнар был полон духа состязательности и знал это с самого детства, но это было хрупкое знание, потому что он снова и снова убеждался в том, что у состязательной натуры были свои недостатки. Ему приходилось сосредоточиваться на своем желании победить, и впоследствии он не упускал случая попасть на те арены, где его талант особенно ценился, и всячески избегал тех, где он был профаном.

Его приводило в уныние то, что ему пришлось признать, насколько он переоценил свою жадность и недооценил бесконечные амбиции других. В частности — Таркина.

Но времени на раскаяния по поводу своего шаткого положения не было. Его новые подчиненные, нетерпеливые и вовсе не раболепные по отношению к своему командиру, выстроились на мостике «Адмирала Корвина» и ждали приказов.

Нркно было отдать им приказ о координированном входе в гиперпространство.

Этого шага он боялся больше всего — покинуть систему, в которой оставлял почти все свое оружие, друзей и знакомых, политические связи и все свое богатство.

Оставлял свой дом.

У него не было даже пяти секунд за последние шесть часов, после того как он проводил Таркина, чтобы остаться в одиночестве и как следует все обдумать. Не было времени на разработку запасных планов, планов спасения. Вместо этого ему пришлось заняться рутинными мелочами командования. Проверки систем, доклады подчиненных и неотвратимые, приводившие его в ярость задержки из-за поломки ветхого оборудования.

Таркин с самого начала гнал его по узкому коридору, как скотину на забой.

Но времени на жалость к себе у него тоже не было. Сейнар не остался совершенно беспомощным. Но на то, чтобы его рефлексы снова пришли в норму, потребуется некоторое время. На Корусканте за последнее десятилетие у него мозги заметно атрофировались, и он позволил себе поддаться унынию общего экономического спада, отягченного коррупцией, пронизавшей всю аристократию, которая была ему матерью даже в большей степени, нежели его родная мама.

Он надел на себя маску решительности и с этим выражением на лице чувствовал себя намного комфортнее. Оно казалось неотъемлемой частью его формы, которую он выбрал днем ранее, — старая добрая форма офицера Сил Защиты Торговли, черно-серо-красная с переливчатыми полосками.

По крайней мере, у него создалась иллюзия контроля над этими кораблями и их командами. Это можно было использовать как отправную точку, стабильную базу для того, чтобы восстановить равновесие и проверить, сколько власти и независимости у него было на самом деле.

— Все сердечники гипердрайвов эскадры синхронизированы, капитан? — спросил Сейнар.

— Так точно, командующий, — ответил Кетт.

Он был одет в форму Торговой Федерации, но менее помпезную, чем у Сейнара. Несомненно, он привык к ней — она была заметно потерта.

Мы все здесь немногим лучше пиратов, но мы осторожно подосодим к выбору имиджа, подумал Сейнар.

— Тогда давайте сдуем звездную пыль с наших хвостов, — сказал он, надеясь, что его язык не окажется слишком старомодным.

— Есть, сэр, — в уголках рта Кетта наметилась улыбка.

Сейнар уставился на передние обзорные экраны, изо всех сил сжав перила командного мостика. Кетт стоял рядом, на пол-уровня ниже, в расслабленной позе — он сцепил руки за спиной и слегка согнул колени, слушая, как приказ передается через единую навигационную систему.

— Отлет, господин командующий, — прошептал Кетт Сейнару, когда вид за обзорным экраном перекосился и выгнулся наружу, затем слился в сверкающее пятно. — Мы входим в гиперпространство.

— Спасибо, капитан Кетт, — сказал Райт.

— Расчетное время в пути — три стандартных дня, — проинформировал его Кетт.

— Давайте используем это время на проверку защитных систем и учебные тревоги с их использованием, — предложил Сейнар. Это будет хорошим отвлекающим маневром для команды флагмана, пока он займется своими делами. — И предоставьте мне полные послужные списки всех боевых офицеров этой эскадры. Полные послужные списки, капитан Кетт.

Так звучало лучше.

— Я подготовлю план и предоставлю вам всю информацию в течение этого часа, сэр, — ответил Кетт.

Намного лучше. Пока все шло нормально — хорошее начало для такой сложной миссии.

Сейнар выпятил грудь, задрал подбородок и вонзил решительный стальной взгляд в тошнотворную круговерть за обзорными экранами, пока те не закрылись щитами.

Затем он спустился по лестнице, а место на мостике занял небольшой, похожий на обрезок трубы, темно-синий навигационный дроид, чтобы выполнять важные, но весьма скучные функции командующего.

Анакин сидел, согнувшись в три погибели, на борту тесного транспортника и беспокойно ерзал оттого, что ему ничего не было видно — небольшие обзорные экраны были очень неудачно расположены за сиденьями. Удалось рассмотреть только кусочек неба и далекий зеленый горизонт. Пока транспортник летел на юг, они несколько раз пересекали терминатор, и в кабине становилось то светло, то темно, пока челнок не взял курс на запад и не полетел в сторону зарождающегося дня.

Комфорт в кабине транспортника был весьма условным: четыре узких сиденья, подвешенные под низким потолком, и закрытая дверь между пассажирской кабиной и кокпитом. Оби-Ван чувствовал, что там, за дверью, — человек, но ничего подробнее выяснить не удалось. Транспортник был весьма распространенной модели — легкое экспедиционное судно, которое часто перевозилось внутри больших кораблей для подробного изучения определенной местности. Ничего экзотического пока на планете им не встретилось.

— Так планетой править нельзя, — сказал Анакин.

Оби-Ван согласился: — Они ведут себя так, словно недавно у них были серьезные проблемы.