Академия и хаос, стр. 72

Поверенный осознал правоту Гэри. Все знали, что Империя в упадке, а некоторые знали и больше — что она уже мертва. Гэри ощутил глухую, щемящую тоску. Снова, уже в который раз, он стал для обычных людей мрачным прорицателем, вестником страшных бед. «Как славно было бы не думать о смерти и разрухе, как славно было бы оказаться где угодно — к примеру, на Геликоне… заново познать, каково это — жить без страха под открытым небом — под небом! Как это было бы прекрасно — воочию увидеть все то, о чем я говорю как о метафорах, — дерево, ветер, ураган… Я и в самом деле — ворон. И я понимаю, почему они меня так ненавидят и так-страшатся».

— У меня нет к вам вопросов, профессор, — заявил адвокат. Гэри кивнул, покинул стойку для свидетелей и, вернувшись на скамью подсудимых, медленно и устало сел рядом с Гаалем Дорником. Мрачно усмехнувшись, он спросил у Гааля:

— Ну, как вам понравился этот спектакль?

Молодое лицо Гааля так и светилось радостным румянцем.

— По-моему, вы победили. Гэри покачал головой.

— Боюсь, они еще сильнее возненавидят меня за то, что я снова сказал им правду.

Гааль сглотнул подступивший к горлу ком. Он был храбрым молодым человеком, но при всем том — просто человеком. И что же будет теперь? — осторожно спросил он.

— Они свернут процесс и постараются заключить со мной частное соглашение.

— Откуда вам это известно?

Гэри запрокинул голову, опустил, помассировал шею.

— Если честно — сам не знаю. Все зависит от Председателя Комитета. Но его я знаю много лет. Я наблюдал за ним, пытался анализировать его деятельность, хотя вы понимаете, как это рискованно — вносить данные о поведении отдельно взятой личности в психоисторические уравнения. Тем не менее надежда есть.

«Дэниел… Ну, как у меня получилось?»

Глава 57

Впервые Линь Чен вызвал возмущение Гэри Селдона способом, которым с его помощью был свергнут (и впоследствии сослан, а потом — погиб от рук убийцы?) Император Агис XIV. Гэри часто сожалел о том, что ничем не смог помочь, ничего не мог поделать…

На всем протяжении процесса Линь Чен восседал за судейским столом, храня на лице выражение аристократичной скуки. Ведение заседания он целиком и полностью отдал на откуп своему поверенному. Невзирая на визит Чена, нанесенный Гэри, когда тот еще находился в самой первой камере, мнение Селдона не изменилось — он презирал главного комитетчика всей душой.

В предыдущий день поверенный Чена подвел показания Гэри к провокационному вопросу, непосредственно касавшемуся Психоисторического Проекта и предсказаний Гэри. Гэри рассказал комитетчикам обо всем, что тем нужно было знать, но ни граном больше — и все же он верил, что день прошел как нельзя более удачно.

На четвертый день судебного процесса, когда поверенный попросил Гэри более точно указать на имеющиеся признаки загнивания и упадка Империи, Гэри использовал в качестве примера Комитет Общественного Спасения.

— Лучшие традиции управления Империей, — сказал он, — в настоящее время угнетены, замещены скрипящими и трещащими по всем швам символическими двигателями политической изворотливости и законами, доведенными до крайности. Буква закона извращена, вместо нее мы имеем дело с казуистикой вкупе с прецедентами превышения власти и ужасающим отсутствием справедливого подхода к делу. Груз прошлого давит на нас с такой силой, словно прах всех наших предков скопился в наших гостиных и упорно отказывается от того, чтобы его погребли. Но мы даже не способны различить лиц наших пращуров, мы не помним их имен, и хотя прошлое уничтожает нас, сокрушает нас, мы ничего не ведаем о нем. Мы утратили такую громадную часть собственной истории, что нам нечего и надеяться проследить путь нашего развития вплоть до самых его корней. Мы не знаем, кто мы такие и почему попали сюда…

— Вы полагаете, что мы — невежды, профессор?

Гэри устало улыбнулся поверенному и обратился к судейской коллегии:

— Никто из вас не скажет мне, что произошло пять сотен лет назад и уж тем более — тысячу. Скажем, перечислить Императоров в порядке их правления вы еще сумеете, но чего они достигли, как жили — это для вас не имеет ни малейшего значения… И все же стоит только возникнуть какой-нибудь очередной юридической неожиданности, как вы сразу же отправляете ваших слуг к штабелям материалов по традиционному праву и истории политики, дабы они откопали там прецеденты, подобные полусгнившим костям, в которые вы готовы вдохнуть магическую, но несуразную жизнь.

Линь Чен только едва заметно прищурился.

«Что у него, интересно, на уме? — гадал Гэри. — Похоже, половину времени он тратит на то, чтобы позволять мне обрекать себя на виселицу наглыми изменническими речами — по крайней мере, так может показаться присутствующей в зале публике. А другую половину времени… он позволяет мне высказывать кое-какие точки зрения, с которыми все они согласны, которые убедительны для всех…»

Поверенный подошел к Гаалю Дорнику, который сидел в кабинке, мучаясь одновременно от скуки и от страха за свою жизнь. Гэри хорошо понимал двойственность такого положения.

— Прошу вас, займите место свидетеля, Гааль Дорник. Наше заседание близится к завершению, — сообщил поверенный. — Однако в нашем древнем протоколе произошли кое-какие изменения. — Поверенный бросил угрожающий взгляд на Гэри. — И эти изменения вызывают у Комитета Общественного Спасения серьезную озабоченность. Не так давно была сформирована новая административная ветвь — Комитет Глобальной Безопасности, и первым предметом деятельности этого Комитета стало исследование возможности того, что в Империи на протяжении нескольких тысячелетий действуют враждебные силы. Нашему Комитету был передан краткий отчет о деятельности Комитета Глобальной Безопасности, сопровожденный письменным обращением его величества Императора Клайуса, в котором содержится требование к принятию незамедлительных мер. Наш Комитет и его глубокоуважаемый Председатель всегда проявляли самое пристальное внимание к тем проблемам, которые вызывают тревогу у Императора. Итак, ответьте мне, Гааль Дорник… Что вам известно о роботах? Не о тиктаках, а о думающих машинах, обладающих полноценным сознанием?

Гэри медленно поднял взгляд к поверенному, перевел на Гааля, увидел, как тот смутился. «О, небо! — подумал Гэри. — Это означает, что теперь нас вознамерился поджарить на вертеле Фарад Синтер…» Он повернулся к Буну и прошептал:

— Вы знали, что дойдет до этого? Бун шепотом ответил:

— Нет. Синтер прислал еще один запрос: он требует, чтобы ему позволили лично допросить вас в ходе судебного разбирательства — в целях сбора доказательств. Не думаю, чтобы Чену удалось отмахнуться от этого требования — разве только если он рискнет подвергнуть сомнению полномочия Комитета Глобальной Безопасности. Не в его интересах так поступать… пока.

Гэри откинулся на спинку стула. Гааль уже начал отвечать — по обыкновению четко и размеренно.

— Роботы — это персонажи древних легенд. Безусловно, я предполагаю, что некогда они существовали — в далеком прошлом. Мне известны детские сказки…

— Детские сказки нас вовсе не интересуют, — прервал его поверенный. — В интересах данного расследования, пока оно не стало достоянием широких масс общественности, мы желаем знать, имеются ли у вас личные познания о существовании хотя бы одного конкретного робота или роботов вообще.

Гааль улыбнулся. Он явно был смущен тем, что его расспрашивают о такой ерунде.

— Нет, — коротко ответил он.

— Вы в этом абсолютно уверены?

— Да, конечно. Лично мне никогда не доводилось видеть ни единого робота.

— Роботы заняты в работе над Проектом профессора Селдона?

— Лично мне не известен ни один такой робот.

— Благодарю вас, — кивнул поверенный. — Теперь мне хотелось бы снова и в последний раз обратиться к профессору Гэри Селдону.

Гэри вновь вышел к стойке. Он обменялся быстрыми взглядами с возвращавшимся на скамью подсудимых Гаалем. Тот был явно обескуражен тем, в какую сторону повернул процесс, и его можно было понять. Гэри легко читал мысли молодого человека: «И какое только, проклятье, роботы могут иметь отношение к Гэри Селдону и его Проекту?»