Корабль отстоя, стр. 29
А все из-за того, что старпом по традиции пьет только один раз.
– Ну!.. – Андрей Антоныч только что разлил и сейчас скажет тост. Он у него всегда один и тот же. Вот он:
– Вкусна, Саня, только первая рюмка. Остальное – тренировка. Нам тренироваться не надо – мы люди тренированные.
После этого мы обычно выпиваем и принимаемся за еду, потом появляется некто из публики и начинает приставать к старпому – я не знаю, почему это всегда происходит, – затем старпом выходит на воздух вместе с этим орлом, где и бьет ему морду.
Только я про все это подумал, как над ухом раздалось:
– Ну, что, Морфлот, просрал свой флот, теперь водку кушаешь?
Только мы подняли глаза – стоит – гражданское лицо.
Как он потом оказался зажатым в кулаке у старпома, ума не приложу. Я даже моргнуть не успел – пальцы Андрей Антоныча обвили его, как кольца удава. Потом он его приподнял. Мне стало нехорошо. Если старпом ему сейчас треснет по башке, то я эту голову долго буду на кухне искать.
Но старпом никого не треснул. Он сказал речь.
– Значит, так, зелёный! Синонимами слова «просрал» являются слова «промухал», «проворонил», «проиграл», «проспал». Ни одно из них ко мне не подходит. Прошу это иметь в виду.
Бедняга сделал попытку поежиться. От старпома это не укрылось, и он ослабил хватку – человек поежился.
Старпом продолжил:
– Если же разговор у нас идет о гибельном положении военно-морского флота и о плачевном состоянии нашей боеготовности, – тот закивал глазами, – то все претензии к Верховному Главнокомандующему. Мне же позволительно предъявлять счет только на то, за что я отвечаю лично. Я отвечаю лично за боеготовность корабля. Согласны? – отчаянная попытка выкрикнуть «Да!» – Уже здорово!
Старпом разжал руку, человек пал в кресло. Понемногу он пришел в себя. Потом он сказал:
– Прошу прощения!
– А вот это хорошо! – заметил старпом, – Хорошо, что у населения сохранилось уважение к людям нашей профессии. Пусть даже оно зародышно и действует рефлекторно! Пусть! Все равно хорошо! Это не может не радовать! Это вселяет надежды! Ничего! Не все ещё потеряно!
Бедолага сидел, боясь пошевелиться. Наконец, он спросил:
– Разрешите идти?
– Идите!
– Вот, Саня! – сказал мне старпом после того, как он исчез. – К любому же можно найти единственно верный подход!
ПРОСВЕТЛЕНИЕ ОПТИКИ
Мы уже полгода краба ловим. Зима теплая, залив не замерзает. Деньги нам начали, наконец, выдавать, но краболовлю это не прекратило.
А почему? А потому что старпом решил, что если он успевает и с кораблем и с крабами, то какого чёрта!
И потом, мы же не всего краба вылавливаем, мы маленьких отпускаем. Старпом ведет жесткую селекцию, заботится о приросте, приплоде, делает расчеты, рисует карты крабовых полей, складывает их в сейф, записывает в тетрадку свои мысли, которые тоже хранит, а зам бегает вокруг и собирает сплетни.
При этом он все беспокоится, что все всплывет, отчего уж очень сильно переживает.
– Сергеич! Ну, что опять?
Зам мнется.
– Что там ещё стряслось?
– Да ничего не стряслось.
– Ну, ты жалом-то не води. Я ж тебя вперед вижу.
– Андрей Антоныч, как вы смотрите на то, чтоб от наших доходов с начальством поделиться?
– Так! Не успели одних по холодку отправить, как уже другие мнутся! Ты заложил?
– Андрей Антоныч…
– Ты! А чего стесняешься? Мы же не очень-то и скрывались. Просто они нас взять не могут, потому и давят на слабое. Ты у нас – слабое, Сергеич. От тебя бы избавиться – самое время, но вот ведь беда, привык я к тебе. Значит, они тебе сказали, чтоб я делился. Но ты же наши доходы знаешь, у нас на паразитов денег нет. Паразит, Сергеич, плодится так, что потом хозяин этого паразита помирает. Так что передай им мои искренние соболезнования, они по-прежнему будут лишены крабового мяса.
– Андрей Антоныч…
– А чем они меня возьмут? Из партии меня давно выкинули, а потом и партии не стало. В запас меня они только через два года смогут уволить, а я за это время в них совершенно нуждаться перестану. Это они во мне будут нуждаться, потому что паразиты, яйцеглист, им носитель нужен. А я им носителем никогда не буду. Я теперь свободен. Это я раньше страдал, что флот гниет, а теперь я не страдаю. Я теперь философствую – гниет, значит должен гнить.
Я понял, Сергеич, главное. Государство мне не друг. Оно мне враг. У меня с ним война. Небольшая, но война. И, знаешь, после того, как я это понял, все стало на свои места. Будто с глаз пелена пала.
Конечно! Ещё я буду переживать. Вскакивать. Ругаться и ночами бродить. Но, в сущности, мне всё ясно. У нас с твоими друзьями задачи разные. Они берут не своё, а я – своё.
– Краба, например.
– Краба! Правильно. Только я его ращу. Я же по уму все делаю. Вон у меня сколько записей по нему имеется. А они придут и все вместе с камнями выгребут. Им же все равно. У них краб завтра кончится. А у меня его больше становится. И я на свои места чужих не пущу. У меня же бригада. И каждый в ней знает свой процент – вот что ценно. Они знают, за что страдают. А ты мне предлагаешь работать на дядю и за спасибо. Я и так на лодках работаю за спасибо. У меня давно крабы – это дело, а лодки – это хобби. Люблю я лодки, вот и не бросаю их к едрене матери.
Мы, Сергеич, в этом месяце ещё одну шаланду купим. Я тут присмотрел одно полузатопленное дерьмо, так мы его поднимем, отремонтируем и за работу. У меня скоро половина поселка работать будет. И у меня никто не пьет, несмотря на то, что твои начальнички сюда паленую водку везут и в ларьках своих вонючих подводничкам её втюхивают.
Что? Скажешь, не так? Так, Сергеич, так!
И разговор этот пошлый мы с тобой больше затевать не будем. Ты определись, Сергеич! С кем ты? Это же важно. Или ты бегаешь пуделем и хозяина радостным лаем встречаешь, или ты ходишь с высоко поднятой головой. Понял? А теперь давай чайку ебанем. Самое, между прочим время, время.
И они ебанули.
Чайку.
ГЛАВКОМ
Я же говорил – людей не хватает. Вахты, вахты, вахты.
Как только удаётся немного личного состава где-то наскрести, так старпом тут же устраивает учения, борьбу за живучесть или, на худой конец, занятия по специальности.
А ещё он любит глаза матросу завязать, и чтоб он на ощупь все кругом узнавал, после чего он обычно орет:
– Что ж ты все подряд хватаешь!
И ещё:
– Без паники! Без паники, я сказал! Так! Медленно! Медленно двигайся! И узнавай! Узнавай, я сказал!
После чего матрос, конечно же, все узнает.
Во время этих занятий старпом краснеет, потеет и его лучше не трогать.
А тут главком приехал. Все знали, что он в базу прикатит, но, как всегда, нас это коснулось в последний момент.
– Немедленно выделить АСС на пятый пирс для встречи главкома!
АСС – это «аварийно-спасательная служба» – офицер и шесть матросов – в мирное время она трапы подает.
Это дежурный по дивизии позвонил. А я стою по кораблю, и выделять надо мне.
А как я чего-нибудь выделю, если старпом проводит учение?
– Андрей Антоныч!
– Да!
– Прошу разрешения…
– Да!
– Дежурный по дивизии требует группу АСС послать на пятый пирс для встречи главкома.
– А мы ему что? Дойная корова? Где я ему людей возьму?
– Тык…
– У меня идут занятия по специальности, перерастающие в общекорабельное учение! Сегодня – день БП, для неподготовленных: БП – это «бэ-пэ» – боевая подготовка. Что не понятно?
– Да, всё понятно…
Через три минуты старпом уже держал трубку у уха и звонил дежурному. Ещё через минуту он сказал ему семьдесят пять слов, из которых только два были не «говно». Потом он воткнул трубку на место, бросил мне: «Продолжайте учебу! Я сейчас разберусь!» – и убыл с корабля.
То, что случилось после, ни в какие ворота не влезает. Командующий флотилии так потом старпому и сказал, потому что вместо группы АСС встречать главкома пришел только один человек – наш старпом, одетый в старую матросскую пилотку и рваный ватник.