Элемент крови, стр. 74
…Пожалуй, перед уходом следует еще раз послушать новости. Киллер покрутил рыжачок, ловя информационную радиостанцию, но не услышал ничего нового – на «Эхе Ада» давал интервью какой-то Аслан Каскадов, жаловавшийся на несправедливость Главного Суда.
– Я, может, всего чуть-чуть президентом и побыл, – разорялся Каскадов. – А меня тут раз – через шесть месяцев обрили и в срочники запихнули. Я спрашиваю – два года служить, что ли? А «деды» ржут – нет, салага, тебе двадцать тысяч лет только «в чайниках» сидеть и на весь батальон картошку чистить. Это когда же я снова генералом стану?
Схватив треснутый от полетов в сторону экрана пульт, киллер привел в действие ненавистный телевизор. Какие уж тут новости – воплями и слезами гремела программа «Через барьер!». Героями на этот раз выступали Джон Кеннеди и целый партер его любовниц, тема передачи была «Все мужики – сво, импо и алко». Присутствующие орали друг на друга так, что ничего не было слышно, а ведущий демонически хохотал, упав в проем между стульями.
Вконец отчаявшись, убийца отдернул плотную штору и выглянул в окно, однако в неоновой рекламе нового таблоида на стене соседнего дома также содержался ноль полезной информации. Обложка обещала заманчивое фото от папарацци – с помощью нового суперобъектива удалось заснять Марлен Дитрих в ванной без лифчика. Учитывая, что кинозвезда умерла в девяносто лет, это было сомнительным соблазном для читателей. Хотя вдруг эта старуха уже успела помолодеть?
Носились слухи, что оборотистые китайцы с полгода назад открыли в городе новый черный бизнес – престарелым звездам предлагались подпольные пластические операции. Сначала те ломанулись целой толпой, но вскоре репутация черных, или, вернее сказать, желтых хирургов оказалась подмочена. Подстрекаемый любовницей, французский актер Луи де Фюнес сделал себе коррекцию морщин у рта, а спецы перестарались – в результате рот и глаза у него перестали закрываться. Выглядел бедняга просто ужасно. Учреждение, в свою очередь, открыло настоящую охоту на помолодевших звезд – правилами города изменение внешности строго воспрещалось, пойманных отправляли на принудительную коррекцию лица. Им возвращали прежний вид, но в качестве штрафных санкций делали лет на пятьдесят старше и вдвое страшнее.
…Тьфу ты! Ну что за мысли, право слово! Ему уже давно пора заняться делами, а он стоит у окна, пялится на идиотскую рекламу и размышляет о какой-то ерунде. О’кей, даже если допустить существование плохого варианта – связной решил прикарманить его денежки, – то это в принципе будет забавно: они живут в одном городе, и пусть у них целых семьдесят миллиардов соседей, но скрыться этому человеку будет некуда. Он начнет искать его, используя влиятельных друзей в Учреждении, и обязательно найдет.
Далее – у него все еще есть в наличии существенный запас эликсира. А у связного – уже нет. Но разве сам по себе эликсир – не богатство? Да куча богачей отвалит любую сумму, чтобы иметь возможность отправить в НЕБЫТИЕ давнего врага, столетиями мозолящего глаза на улицах Ада. Может быть, кто-то с тяжелым наказанием добровольно захочет отправиться в это самое НЕБЫТИЕ. В общем, вариантов – вагон и маленькая тележка. Что бы там ни случилось со связным – он обязательно устранит последнюю кандидатуру. Заказчик – порядочный человек и найдет возможность компенсировать ему гонорар при случае, если его доверенное лицо в последний момент смылось со всеми деньгами.
…Как и неделю назад, непосредственно перед убийством в гримерке Мэрилин Монро, киллер вздрогнул, прикоснувшись языком к изображению хорошо знакомой ему женщины – объекта номер семь. Синеватый язык оставил влажный след на поверхности, капельки слюны кристалликами усеяли красивое властное лицо и холодно сжатые узкие губы. Это был карандашный набросок какого-то неизвестного художника XVI века, переснятый потом на фотографию. Убийца почувствовал уже знакомую ему сладостную дрожь, зябко повел плечами.
Он волновался перед первым разом, волнуется и перед последним, что поделаешь – такова человеческая природа хоть на Земле, хоть в Аду. Встав, он ударился коленом о стул. Убогая крошечная квартирка, недостойная его высокого статуса, – сколько жалоб он написал в Главный Суд, все было бесполезно. Кто сказал, что есть высшая справедливость? Ничего подобного здесь не было и нет. С теми, с кем по-свински обходились во время жизни, не станут расшаркиваться и после смерти – это нужно напомнить наивно уповающим на справедливость в «мире ином».
Особо надеялась на это бедная мама. Давненько он ее не навещал – а ведь живет-то рядом, через дорогу. Ситуация у него сейчас, мягко говоря, довольно непростая, но надо выделить время, чтобы заглянуть к ней хотя бы на десять минут – когда он уедет в гавайский квартал, возможно, мамочка не увидит его еще лет пятьсот. А то и больше.
…Убийца подошел к рассохшейся тумбочке, свернул трубочкой зашелестевшую фотографию, надел дождевой плащ, где в карманах лежала колбочка с эликсиром. Надо прогуляться вокруг дома, это узкое пространство давит на мысли. А немного попозже он съездит на вокзал, чтобы приобрести заветный билет.
Уже стоя на пороге, он был готов поклясться, что снова почувствовал чей-то взгляд. Но киллер прекрасно знал, что сзади никого нет. Поэтому он не оглянулся.
А зря.
Глава тринадцатая
Исчезновение
(16 часов 01 минута)
Человек в черном сидел среди разбитых вдребезги тарелок, с помощью которых он тщетно пытался наладить сеанс со связным. Его руки тряслись, с нижней губы тянулась вниз ниточка клейкой слюны, правый глаз покраснел – лопнул один из сосудов. Все без толку. Мозг связного не подавал ответных сигналов.
Крупные капли дождя стучали в окно, и, глядя на струившуюся по стеклу воду, он осознавал – случилась беда. Надо любой ценой выяснить, что сейчас происходит в Аду. Он еще раз ударил кулаком по столу – осколок тарелки вонзился в ладонь, но отец Андрей не почувствовал боли. Он не может больше мучиться в неизвестности, следует найти какой-то выход.
Самый легкий выход находится в пяти минутах ходьбы, у него в подвале. Нужно как можно скорее отправить обратно в город Гензеля, который за последние пару дней прикончил все запасы паленой водки в единственном местном ларьке. Только вот согласится ли вампир? С ним вообще стало происходить что-то странное после того, как мальчик на его глазах стал курьером. Нежный оказался, словно девушка, подумать только – а ведь когда-то девственниц клыками рвал глазом не моргнув. Или долгое пребывание в преисподней на него так повлияло?
Ладно, какое это имеет значение. Так или иначе он должен срочно с ним переговорить, убедить, объяснить, что это необходимо – в безукоризненном плане начались серьезные отклонения. И надо же было этому случиться именно тогда, когда до приведения ПРОРОЧЕСТВА в действие остался, по сути, всего один шаг! А что, если и с исполнителем что-то случилось? Он сдернул со стола скатерть, осколки тарелок со звоном полетели на пол. С ненавистью раздавив стекло кирзовым сапогом, человек в черном, нащупывая ключи, бросился к выходу.
Через пять минут, открывая дверь в подвал, он чуть не споткнулся на входе о пластмассовую канистру, в которой глухо бултыхнулась вязкая жидкость. Ах да – свиная кровь. Похоже, этот алкаш Гензель так и не притронулся к своему любимому деликатесу. Да, интересная вообще страна Россия. В ней кто угодно, даже законченный вампир хочешь не хочешь, а через неделю сопьется в стельку, как последний дворник.
Послышалось шуршание разбегающихся крыс. Отец Андрей шагнул внутрь.
– Гензель! Ты где? – крикнул он. – Выходи срочно, есть разговор.
Ответом ему было молчание и новый шорох крысиных хвостов.
– Э-э-эй! – закричал человек в черном так, что от низких сырых потолков отдалось гулкое эхо. – Ты что, уснул, что ли? Это я, малыш, все в порядке, не бойся!
«Малыш», по-видимому, все-таки чего-то боялся, ибо со стороны его убежища за объеденной молью бархатной портьерой не донеслось ни единого звука. «Ну конечно… как для него все просто… опять нажрался водки и дрыхнет себе…» – с нарастающей неприязнью к носферату подумал отец Андрей. Правда, он тут же понял, что совершенно не слышит обычного в таких случаях заливистого храпа.