Компрессия, стр. 65

– К черту бессозн…

Стиай уводил Сиф. Уводил по узкой улочке между газонами университетского городка, между сонными в утренний час двухэтажными скворечнями коттеджей, между брошенными где попало, размалеванными в дикие цвета купе. Пешеходная лента дробилась на матовые шестиугольники псевдограва, и Сиф шла по ним босиком.

«Откуда здесь псевдограв? – недоумевал Кидди. – И откуда здесь Сиф? И почему она позволяет ему держать себя за руку?»

Стиснув твердыми пальцами безвольную руку Сиф выше локтя, Стиай уводил ее.

– Сиф! – попытался закричать Кидди, но только шипенье вырвалось из его горла. Тяжесть ударила по коленям и потянула его к земле. Дыхание остановилось между ключицами, в глазах засверкали искры, и Кидди понял, что теперь, в это самое мгновение, он рушится, как рушится старый дом. Трещат стены, сыплется в открывающиеся щели пыль, обрушивается, ломая перекрытия, крыша. Еще немного, и вместо высокого крепкого здания окажется только груда развалин. Вот только привкус крови откуда, откуда привкус крови на губах?

– Парень! – раздался голос над ухом. – Хватит уже спать! Вылезай! Приехали!

– Парень! – раздался голос над ухом. – Хватит уже спать! Ну что? Не обделался? Вылезай! Приехали!

Кидди шевельнулся, проглотил слюну, провел языком по губам, но глаза открыл только от повторившегося грохота. Над ним склонился рослый бородатый тип в линялой куртке, а за его спиной, в проеме открытой двери купе, стоял седой старик в странной одежде, украшенной ленточками и лоскутами меха. Он осторожно тыкал каким-то вытянутым предметом в лежащее перед ним тело.

– Ты смотри-ка, – хохотнул старик. – Ну точно! Я тебе сразу сказал – орг. С одного выстрела положил! Как думаешь, смогу я выручить за него несколько монет у кузнеца?

– Вряд ли, в нем почти что один лишь пластик, вот если ты купе на части порежешь… – отозвался бородач и рывком выволок Кидди за шиворот из кресла. – Принимай пассажира.

Купе стояло, накренившись, на лесной поляне. Вокруг высились сосны, мелькала в солнечных лучах мошкара, в отдалении звенели птицы, пахло осенью. Кидди приложил к губам ладонь, увидел кровь, слизнул ее, растерянно уставился на лежащее в траве тело.

Это был Джеф. Все его тело выше пояса было покрыто отверстиями, а середина груди, та ее часть, в которой находился разговорник Михи, процессоры и главные механизмы, разворочена и превращена в месиво металла и пластика.

– А ты чего хотел? – усмехнулся старик в ответ на побледневшее лицо Кидди и погладил предмет, оказавшийся оружием. – Ремингтон семьсот. Ружье такое. Это не нынешние звуковые пукалки или импульсники. Правда, пулей я бы аккуратней обошелся, но пулей нельзя. Не все еще у нас тут устоялось, но вот по договоренности с правительством только дробью имеем право летунов отпугивать. И то дело, если плюете на автоматику, нечего на дробь обижаться. У нас тут… Как это? – старик метнул взгляд на бородача, который сноровисто обыскивал Кидди. – Детехнологизированная зона! Вот! Людей, по мере возможности, не обижаем, а оргам смерть! Чего поперся через границу?

– Нет на этом купе автоматики, – пробурчал бородач, стягивая с руки Кидди чиппер. – Ты что, не видел, что им орг управлял? Хорошо еще, что дробью в турбину не попал, тут бы такой костерчик случился, что только ноги бы унести! Я уж не думал, что такие летают! Он же автономный!

– Был, – прищурился старик. – Теперь он вовсе стоячий. Пусть его кузнец сам на части режет. Мы ему цену сбросим. Тут же железа… Что там у парня?

– Пустой. – Бородач сдвинул носком сапога брошенное в траву имущество Кидди. – Чиппер. Очки.

– Вот ведь зараза! – весело выругался старик. – Ничего у них с собой нет! Прямо как младенцы между мамкиных ног появляются! Нет, парень, у нас так не можно. Ну-ка, забери свои стекла, да не тронь чиппер, не тронь! Ты, может, и на часик к нам сунулся, а все одно – с чиппером нельзя. Много там у тебя деньжат-то? Ну гак не бойся, не пропадут, если выберешься обратно в свой муравейник, нянька ваша тебе новый подарит, а тут уж как водится, собственным горбом.

– Что вы делаете? – наконец подал голос. Кидди, глядя, как старик жмурит глаз и тычет ружьем в чиппер.

Грохот заставил его поморщиться, он затряс головой, сунул в уши пальцы и едва не упал от ободряющего хлопка по плечу.

– Ну вот. – Старик удовлетворенно разогнал ладонью дым от выстрела и втоптал в землю каблуком обломки чиппера. – Теперь ты, парень, свободный человек. Ты, конечно, можешь разворачиваться обратно, можешь дальше топать, но разуметь должен главное. Земли у нас много, но ничейной нет. Если захочешь домик справить, идешь к старосте ближайшей деревни, с ним и договариваться будешь. А так-то нравы у нас простые. Не обижай никого, да себя в обиду не давай. Если что случится, разбираться с тобой будут по совести, а так как совести у нас тут отмерено по-разному, лучше, если ты в разборку не попадешь. Как зовут-то?

– Кидди Гипмор, – пробормотал Кидди, окончательно приходя в себя.

– Ну что же. – Старик удовлетворенно хрюкнул в серую тряпицу. – Бывали имена и похуже. Если что, любым именем можешь записаться, только не обижайся, если тебя по-своему кликать будут. Вот меня Джоном зовут, а кличут Клещом, и хоть ты отстреливайся, Клещом я и буду. Понял?

– Да понял он, Клещ, отстань! – поморщился бородач и снова ударил Кидди по плечу. – Не полощи мозги парню. Ты куда двигался-то?

– В поселок под названием Лосиный Ручей, – ответил Кидди.

– Насовсем или на время? – сдвинул брови бородач.

– Человека ищу, – сказал Кидди.

– Как зовут? – Рокки Чен.

– Китаец, что ли? – удивился бородач. – Имени такого не припомню, а узкоглазого я у Ника встречал. Ладно. Повторяться не буду. Немного ты до поселка не долетел. Пяток километров пройдешь вдоль оврага, упрешься в речушку, за ней дорога. По ней к северу еще пару километров. Там и поселок. На входе салун Ника, он тебе поможет. Если сторгуетесь. Курточка у тебя ничего, но больше пяти монет все одно за нее не выручишь, а вечера да ночи уже холодные. Лучше отрабатывать наймись. Плечи у тебя крепкие, не так ли?

Бородач размахнулся, чтобы еще раз хлопнуть по плечу Кидди, но тот перехватил его запястье и остановил руку.

– Ну, – расхохотался бородач. – Я ж говорю – крепкие!

Плохой это был смех. С прищуром. Кидди уже в зарослях почти скрылся, а бородач все стоял и смотрел ему вслед, да нож широкий на поясе поглаживал.

Овраг был свежим, на его дне журчал ручей, и пласты глины, упавшие то ли еще весной, то ли от каких-то летних дождей, не успели порасти бурьяном. Из-под лопухов взлетали комары, Кидди выбрался на гребень склона и пошел сосняком, цепляя ногами папоротник. Где-то в кронах над головой суматошно затрещала длиннохвостая птица, перелетая по следу Кидди с дерева на дерево и оповещая округу о его маршруте; в глубине удивительно светлого леса мелькнули какие-то тени; между золотых стволов метался ветер, и даже мошкары почти не было, а которая кружилась в глазах, не докучала и вообще напоминала те самые искры, что искала Сиф на пути к башне. Кидди потер запястье, пытаясь привыкнуть к странному ощущению пустоты на руке, затем снял с левой руки выданный Стиаем манжет, который не заметил бородач, посадил его на место чиппера.

Что там говорил Стиай о возможности связаться с ним? Кому бы он сейчас бросил линию, если бы знал, как воспользоваться подарком? Магде, чтобы увериться, что все-таки есть человек, который не только ждет Кидди, но к которому тянет все больше и его самого? Или Монике, вновь вскрывшей вены на руке? А не придет ли ей однажды в голову мысль, что ножом полоснуть следует не собственную руку, а горло Кидди? Ну хотя бы для того, чтобы проверить, а не улетучится ли тут же ее безумие? За каким чертом он сейчас тащится куда-то через лес? Хочет найти Рокки Чена? А не пропало бы это желание, если бы еще утром он точно знал, что его купе будет сбито, а орг уничтожен вместе с несказанными Михой словами? Что он там успел вымолвить? Пошел в задницу, Кидди? Ну так разве не пытается Кидди выполнить это пожелание, применяя всю возможную изобретательность и смекалку? Так что подожди, Миха, еще немного, и Кидди будет в заднице. Уже на подходе.