Секрет зеленой обезьянки, стр. 15
Я нарочно перевела разговор. Мы погуляли еще полчаса, весело болтая, потом Митя проводил меня, и мы простились, предположительно, до субботы.
Утром я, предупредив тетю Липу, помчалась к Мотьке. Степанида была еще дома. Она глянула на меня с такой откровенной неприязнью, что мне сделалось не по себе. Вот дура! Но я притворилась, что ничего не заметила. Она оделась и ушла.
– Аська, в чем дело? – спросила вдруг Матильда.
– Ты про что?
– Что у вас со Степанидой?
– Со Степанидой? Что у меня может быть со Степанидой, Матильда?
– Да она на тебя волком смотрит!
– Тебе показалось!
– Да нет, не показалось!
– Прекрати, Матильда! Тебе все время что-то мерещится, тебе лечиться надо! Давай, расскажи лучше, как у тебя в театре, что вчера было?
– Вчера? Аська, ты смеяться не будешь?
– Не буду, а что?
– Ась, у меня вчера взяли интервью!
– Иди ты!
– Ей-Богу!
– Кто? Откуда?
– Одна девушка, журналистка из газеты «Вечерний клуб»!
– А Меркулов в курсе?
– Я не знаю... – растерялась вдруг Мотька. – А что, надо было спросить у него разрешения? Да?
– Ну, не знаю, но может быть скандал!
– Почему?
– Ну, мало ли что она там напишет... Еще дурой тебя выставит или нахалкой... А откуда она вообще взялась, они же никого не пускают!
– Ее привела Коноплева. Пока она репетировала на сцене, а я отдыхала, эта девушка, Арина, подобралась ко мне и стала задавать всякие вопросы. Ну, а я отвечала, это ведь невежливо – не отвечать, правда? А потом она сказала, что поздравляет меня с первым в жизни интервью... Вот и все!
– Так... Знаешь, Матильда, ты обязательно сегодня скажи об этом, может, даже не Меркулову, а Якову Леонидовичу. Он поговорит с этой журналисткой, попросит показать ему текст... Ну, я не знаю, но мне так кажется.
– Да, действительно... Фу ты, как глупо получилось... Теперь станут говорить, что я задаюсь, что я... Знаешь, она так ловко меня выспрашивала.
– О чем?
– Обо всем. О маме, об отце, о жизни вообще, ну, я сказала, как есть, что отца не знаю, что мама живет отдельно... И еще про вашу семью!
– Что про нашу семью?
– Ну, она начала что-то говорить про мое везенье, а я сказала: главное мое везенье – это дружба с тобой и то, что я с детства знаю Игоря Васильевича и тетю Тату, ну и вообще, ты же сама все знаешь... Если бы не ваша семья, я была бы темная совсем...
– Глупости, Матильда!
– Ничего не глупости! Я лучше знаю! А Меркулову и правда надо сказать, хотя нет, тогда получится, что я на Коноплеву насплетничаю... Я лучше Якову Леонидовичу... Да что ты сидишь, мажь оладушки вареньем! Вишневое, твое любимое!
– Моть, я забыла совсем! Мы вчера с Митькой виделись, он предлагает в субботу вечерком собраться...
– Здорово! В субботу вечером я свободна! Приходите все ко мне, тряхнем стариной, я грибного супу наварю, мальчишки любят!
– А Олега позовешь?
– При чем тут Олег? Мы же «Квартет» собираем!
– Дело твое!
Глава VII
ЛЮДКИНА ИДЕЯ
Мы еще потрепались, потом я проводила Матильду до метро и вернулась домой. Папы с мамой уже не было, а тетя Липа сообщила мне:
– Асюта, тебе Людочка Кошелева звонила, у нее насморк, она в школу не пошла, просила позвонить.
Ага, значит, она что-то узнала! Я тут же позвонила Людке.
– Привет! – сказала она. – У меня новости есть!
– Выкладывай!
– Нет, по телефону не стоит, и вообще, давай приходи ко мне, у нас тут столько вкусного осталось, мы с тобой хоть посидим как люди, а то так давно не виделись!
– А ты разве не больна?
– Нет, конечно, я притворилась! Охота было с тобой повидаться на свободе!
– Ладно, жди!
Я сунула в пакет какие-то парижские сувениры и побежала к Людке. Уже выйдя из лифта на ее этаже, я вспомнила, как нас тут держали на мушке два преступника и как вовремя подоспел капитан Шадрин, наш славный Николай Николаевич... Надо будет узнать, как у него дела, он ведь ушел из милиции и по совету деда поступил в Консерваторию...
– Ой, Аська, какая ты стала, ну как есть парижанка!
– Людка, а ты постриглась!
– Ага, коса до смерти надоела...
– Тебе идет!
Мы обнялись. Хорошая она девчонка!
– Ну, что ты узнала?
– Ась, в нашем подъезде снимают квартиру какие-то хмыри, и вот вроде бы на них был наезд несколько дней назад. Что-то у них искали, но ничего не нашли...
– Кто искал?
– Неизвестно! То ли менты, то ли бандиты... Точно никто ничего не знает.
– А на каком этаже?
– На втором.
– Номер квартиры знаешь?
– Тридцать пять.
– Молодец, Людка!
– Тебе это что-то дает?
– Еще не знаю, но... посмотрим! А кто они такие?
– Понятия не имею, я их даже никогда не видела.
– Ну кто они – мужчины, женщины, семья с детьми, сколько их, наконец?
– Ну, вроде бы двое мужчин, а впрочем, черт их знает, но это можно выяснить, нам же известен номер квартиры.
– А откуда ты знаешь, что у них что-то искали и не нашли?
– От Алки. Ни у гостей, ни у родителей ничего узнать не удалось. Просто все разговоры были о чем-то другом и никак не получалось... А Алка сразу сказала, стоило мне спросить... Она такая, вообще все про всех знает. Я ведь не знала толком, что тебя интересует...
– Людочка, пожалуйста, расспроси Алку поподробнее, ладно?
– Постараюсь. Ась, а что случилось-то?
– Люд, если б я могла, обязательно все тебе рассказала бы... Но пойми, это не моя тайна!
– А чья? Мотькина?
– В какой-то мере, но... Скоро ты все равно все узнаешь, я тебе обещаю, а пока... Не выспрашивай меня, очень тебя прошу!
– Ладно, не буду, – пожала плечами Людка. – Слушай, у нас в школе говорят, будто Мотька в кино снимается, это правда?
– Кто говорит?
– Да все... Но точно никто ничего не знает, а она молчит и только загадочно улыбается.
– Да, правда, снимается, в маленькой роли...
– Ой, Аська, что ж ты молчала? Да, а у какого режиссера?
– Не знаю, у молодого какого-то...
– А кого она играет?
– Да так, девчонку-школьницу!
И это была чистая правда! Действительно: девчонку-школьницу!
– А ты видела?
– Что я могла видеть?
– Ну, съемки...
– Откуда? Меня на студию никто бы не пустил...
– Ну, а чего она говорит?
– Да ничего... Просто ей ужасно это нравится.
– Ну, если нравится, значит, у нее получается... Вообще-то у нее должно получиться...
Вдруг мне стало стыдно. Зачем я вру Людке, отличной девчонке, которая умеет держать язык за зубами, которая еще никогда нас не подводила, вот и теперь готова помочь, а я вру, да еще так глупо...
– Люд, поклянись, что никому не скажешь?
– О чем?
– Поклянись, тогда скажу!
– Клянусь!
– Чем клянешься?
– Ну... Мамой клянусь!
– Людка, Матильда не в кино снимается, а играет в театре, и не маленькую роль, а главную!
– Как? – ахнула Людка. – В каком театре?
Я все рассказала ей о Мотькиных успехах, вот только про деньги, найденные Степанидой, умолчала.
– Слушай, но это же... Потрясон! Спятить можно! Матильда – артистка! А когда это можно будет увидеть?
– В начале января! Думаю, когда будет родительская генеральная...
– Что значит родительская генеральная?
– Ну, это одна из генеральных репетиций, когда пускают родственников, знакомых...
– Аська, миленькая, ты мне это устроишь? Я умираю, как хочу посмотреть на Мотьку. А ты сама-то видела ее?
– Да, меня один раз пустили по большому блату...
– Ну и как?
– Удивительно, просто удивительно!
– Счастливая ты... А почему нельзя никому про это говорить? Это же не позор!
– Конечно, не позор, но просто из суеверия... Матильда боится, а вдруг будет много шума из ничего.
– Как это?
– Ну, мало ли что бывает... Вдруг сорвется что-то. Или она не справится, или...