Никто, кроме нас, стр. 66
Свайг поднялся на ноги и развернул гребень – как оказалось, в двух местах гребень был поврежден, скорее всего из бласта или лучемета задело. Коллега-психолог явно успел понюхать боевых действий.
– Приветствую! – Маримуца привычно отсалютовал ящеру и обратился сразу ко всем с этой минуты подчиненным: – Господа! Рад приветствовать вас в качестве капитана экипажа. Мой зам также всех вас приветствует. Мы надеемся, что выполним возложенную на нас миссию наилучшим образом, поскольку тут собрались профессионалы из профессионалов, лучшие из лучших! Самое правильное, что мы можем сейчас сделать, – это немедленно приступить к курсу подготовки! А значит – за дело!
– Да окрепнет союз! – довольно дружно отчеканил на интере экипаж, включая свайга-психолога.
– За дело возьметесь несколько позже, – проинформировал Реджи Финней, перелистывая записи в маленьком видеокубе перед лицом. – По графику сейчас акклиматизация и сопряжение биоритмов. Если проще, то два часа свободного времени, вечерний чай и отбой. Подъем завтра в восемь по корабельному времени, кто не сверился – вон часы над перепонкой. Устраивайтесь, знакомьтесь. Завтра – ознакомление с кораблем и пробные вылеты. Есть вопросы? Нет? Тогда все свободны. Капитан, прошу вас задержаться на пару минут. Спасибо.
2
– Внимание! Три! Два! Один! Переход!
Мир привычно схлопнулся и раскрылся уже иным. Мигнула, подстраиваясь под переменившееся освещение, изомерная линза у лица. Справа и слева кто-то уже остервенело палил короткими очередями из импульсника, хотя Скотч пока не успел вычленить ни единой цели. Да ему это и не полагалось, Скотч шел на задание безоружным, если не считать ручной бласт в кобуре и вибронож на поясе. Руки его были заняты совершенно иным: правая – варежкой-пультом портативного поясного гравизахвата, а левой Скотч держал за шиворот пустотного комбеза ополоумевшего шат-тсура, разменного «болвана».
Группа, до момента перехода тесная и спрессованная, раскрылась, будто диковинный цветок. Гаваец, Тамура, Костя Цубербюллер, братья Суондреды, Рагназь – вся боевая десятка стреляла из бластов по охране, одновременно перемещаясь к объекту. Им пытались помешать, но слишком уж для скелетиков все быстро и неожиданно складывалось – многие в студии не успели толком сообразить, что же на самом деле происходит.
А происходил налет, дерзкий в своем безумии и безумный в своей дерзости.
Мельников и его молчаливый напарник, невзирая на стрельбу и сопротивление охраны, продрались к объекту и дружно повисли на нем, словно регбисты-защитники на атакующем форварде соперника.
– Отстрел! – рявкнул Скотч, снимая с «болвана» гравизахват и одновременно отвешивая ему увесистого пинка под твердый зад. Шат-тсур улетел к стене, кажется, попутно нарвавшись корпусом на импульс из лучемета. Солянка тем временем активировал второй гравизахват, в результате чего объект и висящих на нем Мельникова с напарником снова притянуло к группе.
– Уход раз! – скомандовал Скотч надсадно, так что заломило в висках и запершило в горле. Но надо было именно так, чтобы слышали все свои – невзирая на портативные переговорники на основе мгновенки, группа захвата мало что слышала, такой в студии стоял грохот и гам. Группа, прекратив стрелять, снова сжалась в тесный ком вокруг Мельникова, второго погранца и объекта.
– Уход два! – рявкнул Скотч чуть тише.
Мир привычно схлопнулся и раскрылся уже иным. Мигнула, подстраиваясь под переменившееся освещение, изомерная линза у лица. Ком из людских тел развалился, на этот раз словно бы нехотя. Стрелки просто попадали на пол, тяжело дыша и пытаясь утереть лица – тщетно, мешала силовая защита боевых комплектов. Мельников с погранцом держали под локотки объект – ничего не соображающего шат-тсура, уже другого.
– Ну что ж, – заметил Ле Бурже с помоста. – Одиннадцать секунд. Превосходно! Просто превосходно!
– Да ну, просто нас трансгрессировали очень близко – до объекта было всего семь метров, – проворчал Скотч для очистки совести. – Реально, думаю, будет дальше. Я бы все-таки забивался на полминуты.
Он обернулся к валяющимся на полу стрелкам.
– Кого-нибудь задело?
– Меня убило, – мрачно сообщил Цубербюллер. – На девятой секунде.
– Шальным?
– Наверное. Не успел заметить.
– Меня ранило. – Боевой пловец меланхолично поднял руку. – Шальным.
Не похоже было, чтобы пловец сильно расстроился из-за тренировочного «ранения».
– Ура, я выиграл! – радостно возопил Гаваец. – Литтл, с тебя литр… э-э-э… ну, ты знаешь, в общем, чего.
– Та-а-ак! – Тон Ле Бурже стал необъятно начальственным, а сам он, сойдя с помоста, ступил в освещенный круг тренировочной зоны. – Литр, говорите? Позвольте поинтересоваться, литр чего?
– Томатного сока, – невинно и без малейших следов раскаяния на физиономии заявил Мистер Литтл.
Ле Бурже глядел на прирожденного завхоза с тем же выражением лица, что и матерый повар на таракана в супе.
– Сок, говоришь? Опять на спирт пари заключаете, так вас через это самое?
– Что вы, как можно? – холодно и вроде бы даже обиженно открестился Мистер Литтл.
«Придушу, – подумал Скотч. – Гавайца. За длинный язык и неумение сдерживаться…»
– Шеф, мы на сок спорили, честное слово! – горячо взмолился Гаваец. – Вы ж меня уже в прошлый раз проверяли – был чист!
Ле Бурже и впрямь как-то, рассвирепев, проверил Гавайца на алкоголь – тот, ко всеобщему удивлению, оказался трезв, аки младенец. К счастью, всех тогда проверять не стали, ибо Скотч с Мельниковым в то утро проверку однозначно провалили бы.
– На что спорили? – Ле Бурже решил придавить боевого пловца, но того давить было заведомо бесполезно.
– Откуда мне знать? – пожал плечами пловец. – Я ни с кем не спорил.
Некоторое время Ле Бурже гневно сверкал очами, но потом махнул рукой и обреченно убрел к помосту.
– Перекур десять минут и на просмотр записи, – объявил он из полумрака. – Скотч, ко мне.
«Ща песочить станут, – уныло подумал Скотч. – Ну что за люди, последнее задание, а у них все залеты да залеты. Поубиваю. Ей-ей…»
– Господин майор? Сержант Шу…
– Скотч! Ну что за… – перебил его Ле Бурже.
– Господин майор! Ну результат-то есть?
– Результат! Нечего мне на результат кивать! Вот в самый решающий момент напортачит кто-нибудь – что тогда?
– Эти, – с неожиданной уверенностью заявил Скотч, – не напортачат. Только если погибнут, да и то вряд ли. Точно вам говорю.
3
– Правее! Еще правее! Стоп!
Саня припал к визору, оценивая точность размещения муляжей на стартовой площадке.
– Номер одиннадцать опять криво, – крикнул он, не отрываясь от окуляра.
Щеголяя фиолетовым фингалом, Сергей Забиран пошел поправлять одиннадцатый муляж. Фингал Сергей заработал перед завтраком, когда что-то не то сказал Кире Стойковой, и в этот день несчастнее человека не было во всем флоте – только ленивый над ним не издевался. Впрочем, многие издевались из чистого злорадства, ибо ранее получили тот же от ворот поворот, только без фингалов. Были и такие, кто Забирану симпатизировал и всячески ободрял: раз фингал, значит, решился на нечто такое, на что не решились прежние отшитые кавалеры. Мужик, стало быть!
– Стоп!
– Саня, – донеслось из логова заскучавших физиков. – Может, хватит муляжи двигать? Они все равно в захвате. Доставим как-нибудь.
– Ага, – мрачно уточнил Шулейко. – Доставите, знаю я вас. Ногами вперед. Не слушай их, Саня, выставляй как след.
Саня, говоря начистоту, и не думал слушать физиков. Не дураки ведь просчитывали эту стартовую позицию, верно? Сшивка, никто не спорит, успешно доставит и муляжи, и живых десантников, но вычислили же умные люди, что именно при таком расположении группа выиграет несколько драгоценных секунд? И потом, нужно учитывать неизбежный дрейф. Это только кажется, что звезды и планеты в галактике неподвижны друг относительно друга. А сиганешь за пятьдесят светолет – так тебя перекукожит, мама родная не узнает. Нет уж. Инструкция есть инструкция. Физикам плевать, они ее не читали, может, даже вообще о таковой не слышали – исполнителям сообщают лишь то, что они обязаны непосредственно выполнить, и ничего о работе соседей.