Последние и первые люди: История близлежащего и далекого будущего, стр. 67
Этот новый способ исследований, следует заметить, являл собой деятельность живых мозгов, хотя и мозгов совершенно нового вида. В результате все, что могло быть открыто посредством «медиума вечности», было ограничено особой мозговой способностью понимания того, что предоставлялось ему для просмотра. И хотя реальный сверхвременной контакт с прошлыми событиями совершенно не занимал времени в естественной жизни мозга, ассимиляция этого момента видения, его перевод в нормальную временную память нормальной мозговой структуры требовали времени и должны были быть сделаны в течение периода транса. Ожидать, что нейронная структура способна записать этот опыт мгновенно, означало бы предполагать, что некая сложная машина проведет сложную внутреннюю перенастройку без всякого процесса перенастраивания.
Этот новый доступ к прошлому оказал, несомненно, далеко идущие воздействия на всю культуру Пятых Людей. Он не только дал им несравнимо большие и точные знания о прошедших событиях, взгляд на мотивы поведения персонажей и на крупномасштабный план культурных сдвигов, но при этом еще и произвел едва ощутимые перемены в их оценке ценностей. Хотя они интеллектуально, разумеется, и раньше осознавали как широту, так и богатство прошлого, то теперь они ясно представляли его себе с ошеломляющей яркостью. Дела и события, до сих пор известные лишь исторически, чисто схематично, теперь могли обрести живую доступность при посредстве самого близкого знакомства с ними. Единственные ограничения такого знакомства устанавливались мозговыми возможностями самого исследователя. Поэтому теперь отдаленное прошлое посещало человека и формировало его сознание в той же мере, как лишь недавнее прошлое, при посредстве памяти, формировало его до сих пор. Еще задолго до новых способов исследования было впервые обнаружено, что особенно эта раса, как говорили, была под влиянием прошлого, но теперь она стала в безгранично большей степени таковой. До сих пор Пятые Люди походили на народ-домосед, который немного что-то читал о загранице, но никогда не путешествовал; теперь же они стали путешественниками, исследующими все континенты человеческого времени. Призраки, до сего времени лишь смутно видимые, теперь превратились в призраков из плоти и крови, видимые средь бела дня. И таким образом волнующий сегодняшний момент настоящего больше не воспринимается единственной бесконечно малой действительностью, а растущей кроной вечного древа жизни. Теперь именно прошлое казалось наиболее реальным, в то время как будущее все еще казалось пустотой, а настоящее всего лишь неощутимым становлением неразрушимого прошлого.
Открытие того факта, что события прошлого были, все же, устойчивы и доступны, было, несомненно, источником глубокой радости для Пятых Людей; но при этом оно же вызывало у них и новые страдания. Пока о прошлом думали всего лишь как о бездне несуществующего, непостижимо великая боль, горе, низость, которые сваливались в эту пропасть, могли быть сброшены со счетов, как несущественные, и воля могла быть сконцентрирована исключительно на предотвращении таких трагедий, что ожидались только в будущем. Но теперь, наряду с радостью из прошлого, было обнаружено, что и страдание из прошлого также существует вечно. И те, кто в процессе своего путешествия в прошлое неожиданно сталкивались с областями вечной боли, возвращались назад обезумевшими. Очень легко было говорить этим потрясенным исследователям, что если боль была вечной, то столь же вечной была и радость – те, кто выдерживал путешествие в трагическое прошлое, были склонны с презрением отвергать такие заверения, утверждая, что все восторги от всей совокупности времени не могут загладить его боль, травмирующую личность. И во всяком случае было очевидно, заявляли они, что нет никакого перевеса радости над болью. Разумеется, кроме века нынешнего, боли везде было предостаточно.
Подобные взгляды так серьезно терзали умы Пятых Людей, что несмотря на их собственный, почти идеальный общественный порядок, в котором страдание на самом деле рассматривалось лишь как тонизирующее средство, они все равно впадали в отчаяние. Во все времена, во всех делах призрак трагического прошлого преследовал их, отравляя их жизни, иссушая их силу. Любовники стыдились взаимных восторгов, и, как в далекие времена сексуальных запретов, сознание вины вползало между ними, разделяя их души даже когда соединялись их тела.
3. Путешествие в пространстве
Именно в то время, когда Пятые Люди были зажаты в тисках этой безмерной социальной меланхолии и с некоторым смятением стремились к какому-то новому восприятию окружающего, чтобы посредством этого по-новому истолковать или превзойти боль прошлого, они оказались перед самым неожиданным кризисом физической природы. Было установлено, что с Луной произошло нечто необычное: фактически оказалось, что орбита спутника приближается к Земле таким образом, что все более ранние расчеты ученых оказались неверны.
Пятые Люди уже давно адаптировали для себя всеобъемлющую и точно согласованную систему естественных наук, каждое положение которой много тысяч раз было подвергнуто тщательным проверкам и никогда не нарушалось. В эпохи, когда наука все еще была фрагментарной, гибельное открытие повлекло бы за собой всего лишь преобразование одного из разделов науки; но сейчас, когда логическая взаимосвязь знаний была идеальной, любое малейшее расхождение факта и теории подталкивало человека к состоянию полной интеллектуальной растерянности.
Эволюция лунной орбиты изучалась, разумеется, с незапамятных времен. Еще Первые Люди выяснили, что Луна должна сначала удаляться от Земли, а затем вновь приближаться к ней, пока не достигнет критической точки близости и не начнет раскалываться на куски, подобно кольцам Сатурна. Этот взгляд был вполне одобрен и самими Пятыми Людьми. Спутник должен был бы продолжать удаляться многие сотни миллионов лет; но вдруг на практике было замечено, что удаление не только прекратилось, но и началось сравнительно быстрое приближение его.
Наблюдения и вычисления были сделаны еще раз, и появились оригинальные теоретические объяснения, но истина по-прежнему оставалась полностью скрытой. Этот факт был оставлен для будущего и для нового, более выдающегося человеческого вида, которому будет суждено открыть взаимосвязь между гравитацией планеты и уровнем ее развития. Тем временем, Пятые Люди знали только то, что расстояние между Землей и Луной становилось все меньше и меньше с непрерывно возрастающей скоростью.
Это открытие послужило тонизирующим средством для поверженной в меланхолию расы. Люди отвлеклись от трагического прошлого, вернулись к запутанному настоящему и неясному будущему.
Потому что было очевидно, что если существующие темпы приближения будут сохраняться, Луна войдет в критическую зону и развалится менее чем через десяток миллионов лет; а ее фрагменты не смогут удерживаться в виде кольца, и вскоре упадут на поверхность Земли. Тепло, выделившееся при их ударе, сделает поверхность непригодной для жизни. Короткоживущие и недальновидные человеческие виды могли бы с успехом посчитать десяток миллионов лет как некий эквивалент вечности. Но не так обстояло дело с Пятыми Людьми. Думая главным образом в категориях будущего расы, они сразу осознали, что вся их социальная политика должна теперь подчиняться этой будущей катастрофе. Разумеется, были некоторые, кто поначалу отказался принимать этот факт всерьез, ссылаясь на то, что нет никаких причин верить, что странное поведение Луны будет продолжаться и дальше. Но, пока годы шли, этот взгляд стал приниматься как не вполне верный. Некоторые из тех, кто потратил большую часть своей жизни на исследование прошлого, теперь пытались исследовать и будущее, надеясь доказать, что человеческая цивилизация всегда поддается обнаружению на Земле, независимо от того, насколько удалено будущее. Но попытка сбросить вуаль с будущего путем прямого проникновения потерпела полную неудачу. Существовало предположение, вполне ошибочное, что будущие события, в противоположность прошедшим, должны быть строго несуществующими до их реального воплощения движущимся вперед настоящим.