Кровавый рыцарь, стр. 118
– И кто в него трубит сейчас и зачем?
– Понятия не имею, – рассеянно бросил Стивен.
А криим внизу повел себя необычно. Вместо того чтобы двигаться прямо к прайфеку и его людям, он зачем-то пополз между деревьями в сторону утеса и лишь после того, как пропел рог, вернулся к прежнему направлению, навстречу вражескому отряду.
Стивен ощутил трепет, когда шеренга из восьми всадников атаковала чудовище. Есть ли у них хоть один шанс? Рыцарь, лошадь, доспехи, бешеная скачка – все это, сосредоточенное в стальном острие копья, было грозной силой.
Теперь он видел и воинов-сефри: двенадцать легких фигур, стремительно приближающихся к людям прайфека. Он заметил странное мерцание их клинков и понял, что они вооружены мечами Рока, как тот рыцарь, с которым ему и его товарищам довелось сражаться в Данмроге.
Ряд всадников разбился о криима, как волна о скалу, вот только волна обычно отступает обратно в море. Люди и лошади остались неподвижно лежать на земле.
Бесславный конец.
У Стивена мурашки пробежали по коже и волосы встали дыбом. Его била дрожь, и вовсе не от холода.
– Рог… – пробормотал он.
– Что это? – воскликнула Землэ, указывая в сторону приближающейся темной тучи.
Однако очень скоро Стивен сообразил, что это вовсе не туча; это была стая из летящих вместе тысяч мелких существ.
– Птицы, – ответил он.
Они были самых разных видов – вороны, ласточки, лебеди, ястребы, кроншнепы. И все они кричали или пели, поднимая страшный шум, самую странную какофонию, какую Стивену приходилось слышать. Оказавшись над долиной, птицы начали по спирали снижаться к лесу, словно живой смерч.
Но и лес вел себя не менее странно. До самого горизонта все пришло в движение; деревья, сплетая ветви, клонились друг к другу. Стивен вспомнил, что нечто похожее сотворило песнопение дреодов с железным дубом, на котором он и его товарищи спасались от слиндеров, но, если это и была та же самая магия, на этот раз она действовала куда более сильно.
– Святые!.. – выдохнула Землэ.
– Не думаю, что святые приложили к этому руку, – пробормотал Стивен, наблюдая, как птицы снижаются к ожившему лесу и исчезают в нем, словно их проглатывает огромная пасть.
И тогда лес и птицы начали словно бы лепить из себя нечто, складываться в гигантский силуэт. Стивен уже видел эту фигуру, только на сей раз она была много больше, чем раньше, около тридцати королевских ярдов высотой.
И вот уже Терновый король вырвал корни из земли и целеустремленно зашагал в сторону криима. Ветвистые оленьи рога стремительно вырастали у него на голове, пока он шел.
Эспер ждал до последнего и только потом метнул топор. Монах попытался увернуться, но очень трудно перенаправить удар, когда рубишь с размаху. Так что монах промахнулся, и его меч впустую рассек воздух, вместо того чтобы снести лесничему голову.
Эспер обернулся и увидел, что его противник уже торопится повторить попытку. Бросок топора оказался удачным, лезвие оставило глубокую рану на правой руке монаха. Брошенный меч валялся в пропитанном водой мху, по разрубленному плечу струилась кровь.
Если рана и замедлила движения монаха, Эсперу это не очень помогло. Левый кулак врага описал дугу, причем с такой быстротой, что Белому показалось, что сам еле ворочается, словно под водой. А потом костяшки пальцев монаха впечатались ему в челюсть. Лесничий почувствовал запах крови, голова загудела, словно колокол, и он с трудом удержался на ногах.
Следующий удар пришелся ему в бок и сломал несколько ребер.
С невнятным криком Эспер выбросил левую руку с кинжалом, рассчитывая вонзить его в почки врага, но лезвие рассекло пустоту – монах удивительно ловко извернулся, а сам лесничий врезался в дерево.
Перед его глазами заплясали черные и красные пятна. Эспер откатился в сторону и попытался встать, сплевывая осколки зубов. Наконец он вцепился в небольшое деревце и, опираясь на него, вздернул себя на ноги.
И только после этого Эспер понял, что одна из них сломана.
– Проклятье! – буркнул он.
Монах подобрал меч и вернулся к Белому, сжимая оружие в левой руке.
– Меня зовут Ашерн, – представился он. – Брат Ашерн. Я бы хотел, чтобы ты знал – в этом нет ничего личного. Ты хорошо сражался.
Эспер поднял кинжал и закричал, пытаясь заглушить стук приближающихся копыт, но в последнее мгновение Ашерн тоже услышал его и повернулся. Лесничий в отчаянии бросился вперед, хотя перед глазами все застила красная мгла.
Огр на всем скаку поднялся на дыбы и ударил монаха копытами. Однако Ашерн успел нанести страшный удар мечом, который рассек шею могучего жеребца и, продолжив разворот, умело блокировал отчаянный выпад Эспера.
И в этот момент его таки настиг Огр. Копыто коня опустилось на голову монаху, и череп хрустнул.
Эспер упал, а рядом рухнул на землю и его конь. Кровь ручьем вытекала из его рассеченной шеи. Задыхающийся лесничий подполз к Огру, надеясь, что сумеет как-нибудь перевязать рану, но, увидев ее вблизи, понял, что это безнадежно. Тогда Эспер обнял голову жеребца и принялся нежно гладить его морду. В глазах Огра застыло удивление. Лесничий еще никогда не видел его таким растерянным.
– Старина… – вздохнул Эспер. – Ты никогда не мог оставаться в стороне во время боя, верно?
Красная пена запузырилась на ноздрях Огра, словно он пытался ответить хозяину.
– Спасибо тебе, старый друг, – сказал Эспер. – А теперь ты сможешь отдохнуть, верно? Просто отдыхай.
Он продолжал гладить жеребца до тех пор, пока тот не испустил последний вздох и жизнь не ушла из его налитых кровью глаз.
И еще некоторое время после этого.
Когда Эспер наконец поднял голову, в четырех ярдах от себя он увидел чехол с черной стрелой.
Мрачно кивнув самому себе, Эспер натянул на лук тетиву и пополз туда, где приметил ветку, подходящую для костыля. В сломанной ноге пульсировала боль, но он старался не обращать на нее внимания. Подобрав стрелу, он заковылял на шум сражения.
ГЛАВА 12
СОВЕРШЕННЫЙ КЛИНОК
Казио сделал длинный выпад, и Акредо вошел в глазницу мечника. Справа на дессратора летел вражеский клинок, а шпага была занята убийством, и пришлось защищаться левой рукой. Ему повезло – он сумел принять на предплечье лезвие плашмя, но боль была ужасной.
Освободив окровавленный Акредо, Казио парировал следующий удар. Он продолжал отступать, и больше всего на свете его сейчас волновал один вопрос: как скоро он упрется в стену. Пользуясь преимуществом открытого пространства, люди Роберта теснили его справа и слева широким строем, заставляя пятиться все быстрее, чтобы не оказаться окруженным. Казио понимал, что сможет убить еще одного или двух врагов, а потом чей-нибудь мясницкий тесак отрубит от него кусок настолько большой, что сражаться будет невозможно. Что он собирается делать дальше, Казио не представлял.
Нет. Такие мысли нельзя к себе подпускать. Он никогда не позволит им схватить Остру и Энни.
Он углубил и замедлил дыхание, заставив себя расслабить мышцы, которыми не пользовался.
З'Акатто пару раз рассказывал ему о «чиадо сиво», или «совершенном клинке», состоянии единения с оружием, которое позволяет истинному дессратору творить настоящие чудеса. Бывали случаи, когда Казио чувствовал, что почти достиг такого состояния. Надо забыть о победах и поражениях, о жизни и смерти, о страхе и превратиться в чистое движение…
Защита, атака, защита, отступление, вдох, чувствовать клинок продолжением руки, позвоночника, сердца, разума…
«Они не могут меня ранить, – думал он. – Здесь нет ничего, что можно ранить, только клинок».
И одно долгое, прекрасное мгновение он был клинком. Совершенство слияния… Каждое движение было верным, каждое решение лучшим. Еще двое врагов пали, и еще двое, и он больше не отступал. Он контролировал ритм, работу ногами, поверхность, по которой перемещался…
На долгое мгновение. Но, осознав это состояние, он потерял отстраненность, необходимую для того, чтобы поддерживать его, и атака Казио запнулась, когда места павших врагов заняла следующая пара. Он вновь отступил, чувствуя, как на него наваливается безысходность – люди Роберта начали его окружать.