Операция «Миф», стр. 46

— Я, дорогой друг, объявил бы вам войну!

Английский военный атташе полковник Хотблек начал беседу с Папенгеймом шуткой. Он сказал, что благодарен германскому правительству за то, что оно своими мероприятиями на Рейне доставило ему «приятное воскресенье».

Хотблек реагировал на события гораздо спокойнее, чем его французский коллега. Особенно примечательно было заявление Хотблека о том, что теперь необходимо приложить все усилия к тому, чтобы предупредить слишком поспешные неразумные действия, которые невозможно будет исправить. Из этого заявления можно было заключить, что в английском посольстве предусматривают возможность вмешательства Англии в качестве посредника.

Американский военный атташе майор Трумэн и его помощник майор Крокетт, которые всегда проявляли особое понимание внутренней, внешней и особенно, военной политики гитлеровской Германии, выразили свое полное сочувствие предпринятому в Рейнской области шагу и поздравили Папенгейма.

Наряду с этим они высказали свои опасения по поводу всевозможных контрмер со стороны других держав.

По их мнению, заинтересованные в Локарнском договоре государства хотя бы только из принципа, не говоря уже о военно-политической стороне вопроса, не смогут просто примириться с односторонним нарушением Германией принятых на себя обязательств. Трумэн так же, как и английский атташе Хотблек, говорил о необходимости вмешательства какой-либо стороны в качестве посредника для разряжения атмосферы.

У Папенгейма сложилось вполне определенное впечатление, что в вопросе о посредничестве Трумэн отражает мнение американского посла в Берлине Додда. Из слов Трумэна можно было заключить, что ремилитаризация Рейнской области мало задевала американского посла. Американский посол был потрясен только тем, что «насильственный акт немцев нарушает общий принцип ненарушимости договоров».

Военные атташе малых стран, где на Францию все еще смотрели как на страну-победительницу с первоклассной армией, придерживались мнения, что Франция не должна мириться и не примирится с захватом Рейнской области, что она будет сражаться.

Бельгийский военный атташе генерал Шмидт был очень взволнован. Шмидт со всей определенностью заявил, что западные державы не потерпят одностороннего расторжения Германией Локарнского договора. Он особенно подчеркивал,, что ремилитаризация Рейнской области нарушает жизненные интересы Бельгии. Шмидт закончил беседу с Папенгеймом плохо замаскированными угрозами.

К вечеру 7 марта Рейнская область была ремилитаризована до смешного малыми силами.

С военной точки зрения это было полным блефом. К западной границе (Аахен, Трир, Саарбрюккен) были продвинуты всего три батальона. Им были приданы полицейские части, дислоцированные на левом берегу Рейна и включенные к тому времени в состав армии.

За несколько дней до этого по приказу Гитлера в Рейнскую область были посланы в отпуск переодетые в штатское солдаты — уроженцы этой области. В их чемоданах находилось военное обмундирование и личное оружие. Эти солдаты имели задание 7 марта продефилировать походным маршем по городам и селам, чтобы таким образом поставить французов перед фактом «вторжения немецких войск».

Геббельс же в это время по радио оповещал немецкий народ и весь мир: «Немецкие войска беспрерывно проходят по мостам через Рейн. Бесконечные эскадрильи самолетов покрывают небо…».

Гитлер и Геринг в музыкальном салоне, сидя у приемника «Сименс», слушали выступление Геббельса. Гитлер хлопал Геринга по плечу и говорил: «Геринг, ведь мы, собственно, настоящие авантюристы».

Мюнхенская квартира Гитлера

В мае 1937 года Гитлер ездил в Мюнхен на сельскохозяйственную выставку. Во время осмотра выставки адъютант по вопросам военно-морского флота капитан Альбрехт подошел к Гитлеру и доложил ему что-то. Не досмотрев выставки, Гитлер возвратился в свою квартиру на Принцрегентенплац.

Гитлер, как обычно, остановился в своей квартире на Принцрегентенплац, 16. В этой квартире Гитлер жил до захвата власти. Подъехав к дому, Гитлер, в штатском, в надвинутой на глаза велюровой шляпе, вышел из машины, предварительно вынув из трубки, приделанной к арматурной доске автомобиля, находившуюся там собачью плетку, которую он в те годы всегда носил с собой. У подъезда дома собралась толпа. Из переднего ряда вырвалась изнуренная женщина, по виду жена рабочего, которая хотела подойти к Гитлеру. Ее схватили выпрыгнувшие из машин эсэсовцы — телохранители Гитлера, но она успела крикнуть: «Фюрер, будьте милосердны! Мой муж безвинно сидит свыше двух лет в концлагере». Гитлер, услышав крик женщины, ускорил шаги и исчез в подъезде дома. Поднимаясь по лестнице, Гитлер, угрожая плеткой, прикрикнул на своих телохранителей: «Позаботьтесь, чтобы этого больше не было, иначе вы сами попадете в концлагерь».

В квартире Гитлера встретила его здешняя экономка фрау Винтер. Эта квартира имеет свои тайны. В числе ее 15 комнат имеется одна, которая с 1932 года всегда заперта. Там стоит изъеденная молью мягкая мебель, покрытая густым слоем пыли. В комнате пахнет плесенью. До 1932 года здесь жила молодая племянница Гитлера [107] по имени Никки, которая была его любовницей. Эта связь дяди с племянницей окончилась самоубийством девушки. В течение нескольких лет после самоубийства Никки, до своего знакомства с Евой Браун, Гитлер ежегодно в день смерти Никки открывал ее комнату ключом, который он хранил у себя, и проводил там много часов. Причины самоубийства Никки остались тайной. Чтобы скрыть факт самоубийства Никки, в штабе Гитлера распространили версию о том, что она была убита случайным выстрелом, когда чистила револьвер Гитлера.

Новая имперская канцелярия

При посещении новой рейхсканцелярии представителей иностранных государств должны были подавлять величие Гитлера и атмосфера его непревзойденной мощи. На новогоднем приеме Гитлер сказал своим адъютантам: «Пусть эти господа, входя в мозаичный зал, сразу почувствуют все величие великой Германской империи. Длинные коридоры должны ошеломлять моих визитеров». И действительно, на Новый год Гитлер заставил иностранных дипломатов пройти через все коридоры новой рейхсканцелярии, чтобы предстать, наконец, перед ним. Это должно было довести до высшей точки напряжения ожидание увидеть перед собой «Рулевого Европы», каким воображал себя Гитлер. По специальному приказу Гитлера в новый архитектурный ансамбль рейхсканцелярии был как один из углов включен дворец железнодорожного магната Борзига. Начиная с Вильгельмсплац до самой Герингштрассе были расположены здания огромных размеров и невиданной роскоши.

Через большой «двор почета» посетители попадали в вестибюль с розовато-серыми мраморными колоннами и позолоченными канделябрами; к вестибюлю примыкал украшенный большими изображениями германского орла мозаичный зал. Мраморные ступени из мозаичного зала вели в гранитный зал с куполом, где благоухали экзотические растения. Здесь начиналась выложенная красным мрамором галерея, образцом для которой послужила галерея Людовика XIV в Версальском дворце Бурбонов. Оконные ниши облицованы мрамором, который искрится в свете скрытых ламп. Облицовка стен отлита и отшлифована итальянскими специалистами из перемолотого и вновь сцементированного мрамора. Все блестит и сияет. Висящие здесь гобелены взяты из замков Габсбургов и из венского дворца Ротшильда. Галерея заканчивается залом дипломатов, где огромные люстры излучают море света. Ковер, покрывающий пол, так огромен, что пришлось разбирать стену, чтобы внести его в зал. Залы обставлены дорогой инкрустированной мебелью; инкрустацией покрыты и двери. Примыкающий к залу кабинет обшит дорогим деревом.

Новый кабинет Гитлера имеет 25 метров в длину. Стены и камин облицованы мрамором разных цветов. В глубине ниши висят драгоценные картины; над монументальным камином — колоссальный портрет Бисмарка. На огромном мраморном столе — скульптура Фридриха Второго верхом на лошади из белого мрамора. Далее взоры привлекают спускающиеся до пола тяжелые портьеры на восьми окнах. Днем в окна видны колонны, фонтаны в парке и чайный домик из стекла, украшенный бронзой и порфиром.