Гитлер и Сталин перед схваткой, стр. 29
Момент для нашего нападения на Чехию и Австрию должен быть поставлен в зависимость от хода итало-англо-французской войны и не должен, скажем, совпадать с началом военных действий этих трех государств. Фюрер не думает также заключать военных соглашений с Италией, а намерен, используя эту благоприятную возможность, которая может представиться лишь один раз, самостоятельно начать и провести кампанию против Чехии, причем нападение на Чехию должно быть осуществлено «молниеносно»…»
Таков «протокол Хоссбаха». Из него вытекает, что в конце 1937 года генералитету должно было быть ясно, что наступает время действий. Оно и наступило – сначала для аншлюса Австрии в апреле 1938 года, что, как и предполагалось, не потребовало использования военной силы. Затем – для Чехословакии: 20 мая 1938 года был разработан генералом Йодлем первый вариант плана операции «Грюн» – то есть первой операции, прямо предусматривавшей применение военной силы вермахта. Вариантов было разработано много: от 20 мая, 30 мая, 18 июня, 7 июля, 25 августа, 21 сентября, 27 сентября, 30 сентября. Вот один из вариантов – от 25 августа:
5-й отдел генерального штаба (1с) Берлин, 25 августа 1938 г.
№ 28/38.
Отпечатано 2 экз.
Экз. № 2.
Совершенно секретно.
Только для командования.
Передавать только через офицера.
Содержание: Расширенный вариант операции «Грюн». Анализ обстановки с оценкой противника.
А. Исходная политическая обстановка
1. При оценке обстановки за основу берется предположение, что Франция начнет войну против Германии в период операции «Грюн». Анализ исходит из предпосылки, что решение начать войну будет принято Францией лишь в случае, если можно будет с уверенностью ожидать военной помощи со стороны Великобритании.
2. Советский Союз, видимо, сразу станет на сторону западных держав.
3. Вступление в войну против Германии других государств первоначально не берется в расчет.
В этой связи для ведения войны в Западной Европе по сравнению с периодом первой мировой войны очень возрастает значение бельгийско-нидерландского плацдарма, в особенности для базирования авиации при ведении воздушной войны.
4. Соединенные Штаты Северной Америки сразу поддержат борьбу западных держав мощными средствами идеологического и экономического характера.
5. В качестве доброжелательно-нейтральных стран рассматриваются Италия, Испания, Венгрия и Япония.
Б. Исходная военная обстановка
1. Так как военная помощь на основе французско-чехословацкого договора может быть оказана лишь при неспровоцированном нападении на одного из участников договора и потребуется по крайней мере согласование французской и британской точек зрения в юридическом отношении, то уже только по политическим причинам первым днем развернутых военных действий может стать самое раннее 2-й день войны, а при передаче 24-часового ультиматума – лишь 3-й день войны.
2. Кроме того, предполагается, что фактическое открытие военных действий произойдет лишь после завершения сосредоточения и развертывания французских вооруженных сил, т. е. в период между 4-м и 18-м днем войны, чтобы:
а) использовать сосредоточение и развертывание войск как средство политического нажима,
б) беспрепятственно осуществить сосредоточение и развертывание войск.
3. Цель войны для стран Антанты усматривается в следующем: разбить Германию путем подавления ее военной экономики, т. е. с расчетом на ведение длительной войны.
4. Для французских сухопутных войск имеются следующие оперативные возможности:
а) занять и удержать линию Мажино,
б) в начале войны ввести войска в Бельгию и Нидерланды с целью захватить Рурскую область.
Все предпосылки говорят в пользу первого решения…».
Или вот протокол совещания у Гитлера 4 сентября 1938 г.:
«Фюрер разъясняет точку зрения по вопросу использования сил в операции „Грюн“. Перспективы на успех у 2-й армии наименьшие. Перед ее фронтом расположены самые мощные чешские укрепления. Следовательно, растрачивание попусту войск.
Напротив, нанесение главного удара силами 10-й армии является перспективным. Заграждения на дорогах подготовлены везде, в том числе, дополнительно к другим видам заграждений, и перед фронтом 2-й армии. Это не является помехой. Чехи удержат свои позиции перед фронтом 2-й армии и будут держать в боевой готовности свою ударную армию восточнее Праги. Против нее нужно нанести удар в сердце страны.
Продвижение 14-й армии срывается из-за недостатка средств транспорта.
Поэтому нужно в полосе 10-й армии сосредоточить моторизованные и танковые дивизии и использовать их для нанесения удара.
Если там прорыв удастся, то затем падет южный фронт противника с тремя линиями укреплений, расположенных перед фронтом 12-й армии.
Наличие одной армии в сердце Богемии решит исход операции.
В полосе 2-й армии может повториться Верден. Наступать там означает истечь кровью, не решив поставленной задачи.
Фон Браухич высказывает опасения по поводу состояния моторизованных дивизий, материально-технического обеспечения и недостаточного опыта командного состава.
Фюрер: Намеченный ход операции совпадает с предположениями чехов. Перед фронтом 10-й армии противник не всегда находится в блиндажах. Имеется возможность направить туда людей Генлейна (одетых в форму). Передний край здесь вынесен далеко.
Вопрос о взаимодействии между 10-й и 12-й армиями. Мы должны учиться вождению моторизованных частей, как раньше использованию прусской кавалерии. Иначе как же мы должны приобретать опыт?
Решающее значение имеет согласование скорости марша.
Прорыв обороны противника в полосе 2-й армии нельзя осуществить настолько быстро, чтобы можно было развить тактический успех в оперативный».
Но при всех различиях вариантов действий Гитлера у них было одно общее: начало европейской войны. Как же Европа была к этому готова?
Глава шестая.
Дневник Лорда Галифакса
О Мюнхене написано много, в том числе и о том, что он представлял собой не случайное решение, а некую модель европейской политики, заложенную еще в Локарно (1925 год) и Стрезе (1934), где создавалась общность четырех держав – Англии, Франции, Германии, Италии, – подразумевавшая их объединение, исключавшее активную роль СССР. Такую же цель имел «пакт четырех» 1933 года (правда, так и не получивший окончательного оформления). В последующие годы эта модель получила облик и название «политики умиротворения» агрессора, в которой лидирующее место заняли британские консервативные политики – Невиль Чемберлен, Эдуард Галифакс и Горас Вильсон.
Поездки сэра Эдуарда Фредерика Линдлея-Вудса, лорда Галифакса – в 1937 году лорда-председателя Совета, будущего министра иностранных дел Великобритании – к рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру не были секретом. В мае 1937 года премьер-министром стал Невиль Чемберлен – тот самый, который, по словам его сотоварища по консервативной партии Энтони Идена, был уверен, что на него самой судьбой возложена миссия «достигнуть соглашения с диктаторами». Одной из частей этой миссии был приуроченный к открытию британского стенда на охотничьей выставке в Берлине визит бывшего вице-короля Индии и лорда-председателя Совета Галифакса в Германию. Уже тогда – судя по официальным сообщениям и комментариям мировой печати – визит был истолкован как одна из попыток нормализации отношений Англии с Германией.
Разумеется, тогда записи бесед Галифакса с Гитлером не публиковались. Впервые их стало возможным прочитать в «немецкой версии» в 1948 году – после того как в конце войны советские войска захватили в поместье Грёдицберг архив видного немецкого дипломата Герберта фон Дирксена. А как выглядели английские записи? Они появились значительно позже, в серии «Д» «Документов британской политики», в такой же официальной версии. Однако существовала другая версия, куда более живая и откровенная, а именно: личные дневниковые записи лорда Галифакса, представленные Чемберлену сразу после поездки. Я обнаружил их в личном архиве премьер-министра и составленной его ближайшим советником сэром Горасом Вильсоном подборке материалов о перспективах англо-германского компромисса. Читатель, который недавно познакомился с ходом мыслей Гитлера, теперь может сделать то же самое с мыслями британского политика, будущего министра иностранных дел. Добавлю лишь, что я был поражен живыми и даже ироничными записями сэра Эдуарда. Ему и слово.