Все оттенки черного, стр. 96

– У меня такое ощущение, что Костька попал словно в какую-то сеть и не может выпутаться.

– Он уже не хочет даже пытаться это сделать, Нина.

Они вернулись «из гостей» в совершенно разном настроении: Нина в подавленном, а Катя… Она никак не могла успокоиться. Дом, сад, Май-гора, эта речка там, за рощей, ласточки в вечернем небе, свистки электричек на станции за лесом, глухие заборы, заросшие лопухами и шиповником, – вообще вся эта сонная дачная атмосфера раздражала ее до крайности. А бездействие и неизвестность уже даже не угнетали, а форменно сводили с ума. Катя просто не находила себе места. Ей все казалось, надо что-то предпринимать, что-то делать! От ее утреннего выжидательного настроения к вечеру и следа не осталось. Наверное, в этом было виновато коварное испанское вино, которое Сорокин все подливал и подливал ей в бокал.

Но что бы там ни было, в тот роковой вечер Катя ощущала небывалый прилив сил. Ей-богу, ей море было по колено! И любая, самая сумасшедшая и нелепая авантюра казалась лучшей, нежели тоскливое ожидание новостей на скамейке под липами, уплывающими вместе с садом в глубину ночи.

– Я просто не могу представить его в роли убийцы, – упрямо заявила Нина. – Что бы мы там сегодня ни говорили – не могу.

– Отравить человека, Ниночка, вполне по силам и мужчине, и женщине. Но справиться с Колобродом мог только мужчина.

– А если этот алкаш был пьян до бесчувствия и не мог сопротивляться?

– Подсознательно тебе хочется подозревать в роли убийцы именно женщину, согласись. Потому что все мужчины из них тебе симпатичны, – безапелляционно сказала Катя.

– Да, все, кроме твоего Ящера разлюбезного. Но на самом деле мне вообще никого из них не хочется видеть в этой роли, это же все-таки наши соседи. Никого, кроме…

– Кроме? – переспросила Катя. – Кого же?

– Кроме того, кого тут же таинственно именуют Чужим.

– А тут нет чужих, Нина. Как видишь, в Май-Горе все свои в доску люди. – Катя смотрела в окно: в доме Сорокиных на первом этаже горел свет. Значит, Константин пока еще там, подумала Катя, корпит над своим Евсевием Иеронимом.

Около половины одиннадцатого, когда по телевизору закончился фильм, который они смотрели вполглаза, Катя снова прильнула к окну. Сорокинская дача по-прежнему была освещена.

– Слушай, Нина, – Катя оглянулась на приятельницу, скучающую перед экраном. – Я так больше не могу. Надо что-то делать. Я умираю от любопытства – хочу знать, что у них там сейчас происходит.

– Но под каким предлогом мы в такую поздноту к Александре заявимся?

– Не надо предлога. Я воспользуюсь дырой в заборе.

– А если тебя увидят?

– Сейчас ночь, а я днем ходила, и, как видишь, не засекли.

– Авантюристка несчастная… – Однако по Нининым глазам было видно, что и ей смерть как хочется новостей. – Но под окнами можно и не услышать ничего.

– Тогда вернусь назад. А ты за сорокинским домом следи. Если он погасит свет, иди сразу же к калитке. Одно дело, если он спать ляжет, другое – если все же надумает к соседкам заглянуть или еще куда-то направится.

– Мне след в след за Костькой топать? – пошутила Нина, но шутка получилась плоской, потому что и ей уже передалось лихорадочное Катино настроение.

– Сама решишь по обстановке, – сказала Катя.

– Но Никита не разрешил нам самим туда соваться… – Кажется, это был последний Нинин довод.

– Да ну его в баню с этими советами! – Катя уже вертелась веретеном по террасе: скакала на одной ноге, натягивая джинсы, рыскала в поисках ветровки. – Гениальный Сыщик наш только пока одни факты констатирует, а тут соседей режут и травят, как кроликов!

Осторожно, чуть ли не по-пластунски, пересекли они участок и добрались до сарая. Ночь была, как и все предыдущие, теплая и душная. И безлунная. Отсутствие луны – Кате эта деталь запомнилась особо. Прогноз погоды вроде бы не обещал дождя. И тем не менее тучи пришли с востока и заволокли небо.

– Ну, с богом. Если что – кричи громче. – Нина прислушивалась, как зверек в норке. – А я как штык буду у калитки.

– Что это? – Катя вздрогнула: резкий протяжный крик прозвучал в ночи – где-то далеко в лесу за рекой.

– Птица, наверное. Филин на развалинах. – Нина поежилась, вглядываясь в темноту. – Впрочем, какие филины, всех на чучела уже давно перевели.

Катя, согнувшись, нырнула в заросли боярышника. Ни зги не видно. Где ж эта дыра в заборе? Сейчас бы фонарик… Она наугад шарила по доскам руками. Оцарапалась о ветку.

– Все, тут она, ну, я пошла, – Катин голос донесся уже с соседнего участка.

Путь до дома был знаком: надо только держаться в тени зарослей по забору. В прошлый раз днем Катя добежала до жасмина под окном за считанные секунды. Но сейчас, в темноте, видя перед собой как ориентир лишь ослепительно оранжевые окна, она на каждом шагу спотыкалась и в довершение всего пребольно ушибла ногу о какой-то корень.

На углу дома Катя остановилась, стараясь не попасть в полосу электрического света, льющегося с террасы. Там кто-то был: за тюлевыми шторами двигался чей-то силуэт. Однако с такого расстояния ничего не было слышно.

Катя, снова согнувшись в три погибели, шмыгнула к стене. Фундамент дома был высоким, кирпичным. Сидеть вот так на корточках под окнами, прижимаясь спиной к холодному камню, было катастрофически неудобно. Она уже хотела было сменить пункт наблюдения, как вдруг…

На террасу кто-то вышел – скрипнули половицы.

– Что, уже пора? Уже идете? – раздался голос Александры Модестовны – нервный, тревожный. – Где Олег?

– Еще рано. Он там, наверху. Не время еще, – ответил голос Юлии Павловны. – Откуда ты знаешь? Ты и на часы даже не смотришь!

– Еще рано, я чувствую. А что ты-то так нервничаешь, Саша? По-моему, нет для этого причины.

– Не мне, конечно, давать тебе советы, – Александра Модестовна сразу же сбавила тон. – И не мне тебя учить. Но не кажется ли тебе, что ты заходишь слишком далеко на этот раз? К нам, как видишь, уже следователь прокуратуры пожаловал. И если выплывет что-то и с мальчишкой… Если он только кому-то проговорится… Юля, это же такой скандал!