В моей руке – гибель, стр. 89
– Ты хочешь сказать: то, что вы взяли его с поличным, – фактически случайность? – неуверенно спросил Мещерский.
Колосов молчал.
За окном синели сумерки, когда они покинули кабинет начальника отдела убийств. Колосов оставался: ему, видно, некуда было податься – дома его никто не ждал…
– Степка к тебе может прийти, – сказал он Кате на прощание. – Может, стоит пост охраны у тебя выставить? Он хоть и не маньяк-убийца, но все же псих…
– Ко мне он не придет, Никита, – Катя смотрела в пол. – Ты прав: для них, этих людей, мы – никто… Если кто сейчас и важен для Степана, то только…
– Димка?
Она кивнула.
– В понедельник Касьянов планирует выход на место с Иваном и этой сволочью – там ведь только показания потерпевшего и Сидорова об обстоятельствах нападения. Касьянов следственным экспериментом их закрепить хочет, ну и видеосъемкой, – Колосов кашлянул. – Так вот я хотел тебя попросить, Катерина Сергеевна, не окажешь нам содействие с оператором в последний раз? А то я сейчас от оперативно-технического отлучен, они в запарке, как всегда. А орлы мои снимают не очень-то профессионально. Если тебе тяжко на этого гада смотреть, скажи, я…
– Я поеду на выход с вами и оператора возьму. – Катя ответила совершенно спокойно: когда я, мол, отказывалась, Никит? – Ты говоришь, в понедельник? Когда?
Но в машине Мещерского спокойствие ее покинуло. Катя забилась на заднее сиденье. Мещерский, молчавший весь путь до Фрунзенской набережной, слышал лишь сдавленные рыдания, всхлипы. Утешать было бесполезно – женщины должны плакать, когда они ранены в самое сердце. Женские слезы – вода…
Мещерский молча протянул Кате носовой платок, клетчатый, крахмальный, новый.
Глава 33
БРАТЬЯ-ЗАЛОЖНИКИ
Утро понедельника было солнечным и теплым. В такое утро хорошо начинать долгожданный отпуск, путешествие в дальние страны или встречать старых друзей после долгой разлуки.
Следственный эксперимент – выход с понятыми и видеокамерой на место происшествия, где произошло покушение на умышленное убийство последней жертвы раздольского оборотня, – следователь Касьянов запланировал на ранний час. В восемь утра опергруппа, арестованный с конвоем, понятые и потерпевший должны были уже быть на проселке Мебельный – Уваровка. Кате и оператору телегруппы тоже пришлось встать ни свет ни заря. Следственный эксперимент с видеосъемкой планировали начинать от Раздольского отдела милиции – туда из СИЗО должны были подогнать «автозак» с арестованным и конвоем, туда же должны были подъехать Колосов и потерпевший Иван Базаров.
К без четверти восемь все собрались – все, кроме потерпевшего. Касьянов нервничал: выход с Дмитрием Базаровым он хотел провести так рано и как можно оперативнее во избежание непредвиденных эксцессов. В Раздольске и так уже говорили насчет убийств и «задержания подозреваемых лиц, имена которых до сих пор держатся следствием в тайне» – как писала местная газетка, и это было неприятно. К тому же в прокуратуру поступила негласная информация о том, что сослуживцы погибшего Яковенко из подразделения «Сирена» проявляют усиленный интерес к личности подозреваемого. Касьянов, конечно, не считал, что спецназовцы способны устроить самосуд убийце их товарища, но все же… береженого, как говорится, бог бережет. Помнится, несколько лет назад так же осторожно, избегая огласки, на «выходы» по местам преступлений в Подмосковье возили и других чудовищ – Головкина-Удава и Ряховского. Тогда тоже боялись непредвиденных эксцессов со стороны разъяренного населения. Маньяков-убийц старались сохранить до суда целыми и невредимыми.
Иван Базаров объявился лишь спустя полчаса, и не лично, а по телефону. Позвонил Колосову на мобильный: его подвозят на машине друзья, они застряли в пробке у переезда, он будет не раньше чем через час и поедет «прямо на место».
В принципе это было процессуальное нарушение, но Касьянов не успел дать потерпевшему приказ ехать к отделу – Иван дал отбой. Касьянов переговорил с телеоператором и Катей, они его успокоили: снимем сначала сцены прямо на месте, а затем вернемся к началу следственного эксперимента – видеотехника все сделает.
И вот следственный караван тронулся в путь: раздольская «канарейка»-»газик», а в ней Касьянов, понятые, Катя и оператор, за ними «автозак» с арестованным и конвоем и Колосов на собственных «колесах», как всегда. Катя выглядела очень спокойной, собранной, деловитой. Советовалась с оператором, как лучше снимать, проверяла аппаратуру, наговаривала первичный текст на диктофон для будущей статьи… Но взгляд ее поминутно обращался в сторону «автозака».
На том самом месте их встретил пустой проселок – бетонка, лес да желтые любки по обочинам, гудение пчел… Катя выпрыгнула из «газика».
– Черт, потерпевшего все нет, – Касьянов начинал злиться. – Да что этот пацан, шутки шутит с нами?!
И тут они увидели Ивана Базарова. Он показался из-за поворота. Пешком и один.
– Наконец-то! – Касьянов быстро пошел ему навстречу. – Вы откуда, день добрый.
– С дачи. Друзья подвезли и там остались. Нечего им тут делать. – Иван затравленно оглянулся. – Это обязательно, то, что вы сейчас задумали? Мне крайне тяжело, поймите… я… А ОН там?
– Да. Все будет недолго. Вы лишь повторите свои первоначальные показания при понятых и видеокамере и укажете, где именно на вас напали и кто. – Касьянов махнул рукой конвою. – Выводите.
Оператор включил камеру. Катя надела наушники, взяла микрофон в руки, включила запись. Дмитрий, щурясь от яркого солнца, спрыгнул с подножки. Он был в наручниках. На руке – плотная повязка, рана его заживала. И врачи тюремной санчасти не возражали, чтобы он принимал участие в следственных действиях.
Катя не могла на него смотреть. Иван тоже отвернулся, прошел метров тридцать вперед по бетонке. Остановился у нависших над дорогой кустов бузины.
– Здесь, – сказал он глухо. – Это здесь произошло. Тут была его машина.
– Внимание, понятых прошу подойти, – Касьянов кивнул оператору, наклонился к Катиному микрофону. – Итак, следственный эксперимент проходит при ясной сухой погоде, видимость удовлетворительная, время московское – девять часов восемнадцать минут. В следственном эксперименте принимают участие…
Катя поправила наушники, чуть отвернулась, полезла в сумку за черными очками – солнце било прямо в глаза. И в этот миг…
Все случилось в считанные доли секунды: солнце, тень, его заслонившая, снова солнце – жгучие лучи – прямо в лицо, чей-то сдавленный вопль, хриплый вздох удивления, лязг металла – хлопнула с силой дверь машины и… крик Колосова: «Все назад! Отпусти его, ну!!»
У кустов бузины, где секунду назад стоял один Иван, теперь были двое: Иван замер, вытянулся в струнку, боясь вздохнуть. А позади него, крепко обхватив его левой рукой за шею, заслоняясь им, точно щитом, стоял Степан Базаров. Он запрокинул брату голову – хрупкая мальчишеская шея, резко выделяющийся кадык. В руке его был нож – знакомая Кате финка, некогда картинно торчавшая острием вверх из пня-жертвенника на Посвящении в Отрадном. Только теперь острие ее было у самого горла Ивана, блестело на солнце…
«НЕТ, – подумала Катя, даже не успев испугаться от неожиданности. – ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Это сон, мы спим все. ТАК НЕ БЫВАЕТ. ОТКУДА ОН ТУТ?!»
Степан, совершенно не похожий на человека в бегах, ночующего в лесу оборотня-психа, поедающего «нетрадиционную пищу», был чисто выбрит и даже не похудел за эти дни, молча смотрел на них, грудь его вздымалась, словно он только что преодолел крутой подъем.
– Будете делать все, как я скажу, – произнес он отчетливо и громко, – не то я его прирежу.
Тут только Катя увидела краем глаза, что начальник отдела убийств целится в Базарова из пистолета. Колосов сделал шаг назад к застывшим на месте, вскинувшим на изготовку автоматы конвойным, между которыми был плотно зажат арестованный.
– Не дури, – хрипло огрызнулся Колосов. – Отпусти брата немедленно, ну!