Прощай, Византия!, стр. 69

– Ирина – совсем еще девчонка. А Зою саму чуть не убили. Ведь устранять начали, как правильно Никита подметил, самых слабых, самых беззащитных: сестер, брата-школьника.

– Слабость и беззащитность в таких делах никакой роли не играют. Думаю, убийства совершены в такой последовательности только потому, что появлялся удобный момент выследить и прикончить очередную жертву. С одной только девицей – этой вашей Зоей – сорвалось… Кстати, тебе не кажется странной одна вещь?

– Какая? – настороженно спросила Катя.

– Константина Абаканова и его жену ваш стрелок замочил из той же самой винтовки, что и Федора.

– Да, и гильзы и на этот раз все забрал. У нас по этой винтовке до сих пор ничего конкретного. Только приклад ее заснят на фото. Куцый фрагмент.

– В обоих этих убийствах был использован глушитель.

– Ну да, специально, чтобы выстрелов было не слышно.

– А в Зою стреляли из пистолета «ТТ» без глушителя.

– Так там же лес вокруг их дачи, – ответила Катя. – Соседние дома далеко. Пали себе – никто не услышит, на помощь не прибежит. На Мичуринском проспекте в Федора он стрелял вон с какого большого расстояния. В Константина и его жену стрелял в сумерках, видимо, только и надеялся на свой оптический прицел. А в Зою – это же все на моих глазах было, мы только к воротам подошли, и вдруг – бах-бах! Он тогда стрелял метров с пятидесяти, из ближайших кустов.

– И промазал?

– Он бы не промазал, Вадик. – Катя покачала головой. – Он бы ее точно убил. Это Колосов его спугнул – бросился за ним в погоню, перестрелка началась. Если бы его там не оказалось, мы бы одни с Ниной Зою не спасли.

– Ну да, вообще-то логично. – Вадим задумчиво кивнул. – И что же после всего этого твой умник собирается предпринять?

– Я не знаю, – сказала Катя тихо. – Даже спрашивать у него боюсь.

– Его, часом, не по голове там в Волгограде шарахнули?

– Нет, голова у него в порядке.

– Еще что-то соображает? Так какие у вас с ним соображения по первому убийству?

– Самые общие. Евдокию Абаканову одну из всех жертв убили ножом. Колосов считает, что убийца прятался непосредственно в ее машине.

– А еще что он там считает?

– Что если так все и было, то это не тот человек, за которым он гнался в лесу.

– То есть это не стрелок? Не тот тип с фотографии?

– Да.

– А кто же тогда?

– Видимо… его сообщник. – Катя отвечала неуверенно.

– То есть сам заказчик? Так, что ли, получается?

– Это Колосов так считает. По его мнению, тот, за кем он гнался, незаметно спрятаться сзади в машине Евдокии Абакановой не мог – слишком здоровый, не поместился бы.

– А ты как считаешь?

Катя снова ничего не ответила.

– Кто из них по физическим данным способен убить таким вот способом?

– Ираклий, – ответила Катя. – Он молодой, ловкий. Очень сильный. Павел Судаков, он… я его видела – он старше их всех. Все еще никак не может оправиться после аварии. Двигается как-то скованно, видно, что травмирован.

– А может, все это специально разыграно? Напоказ?

– Ты думаешь?

– Золотко мое, я их не видел, это ты их рвалась наблюдать на пленэре. Ну а этот Марк?

– Колосов его первого в убийстве жены подозревал. Но он тоже вряд ли бы смог прятаться там, в машине… Он такой долговязый, такой неуклюжий.

– Ты его все время защищаешь.

– Я его не защищаю, Вадик. Но если бы ты их только видел с Ниной там…

– У них действительно это серьезно? Давно хоть она с ним знакома-то?

– С осени. Насколько я знаю, они виделись всего несколько раз. Он ее в свои дела не посвящал. Она до последнего времени не подозревала, что он тоже принадлежит к семье Абакановых.

– И как она собирается с ним поступать?

– Ты меня об этом спрашиваешь? Я, что ли, влюблена без памяти?

– Даже так уже. Ничего себе лав-стори! Ну а вы с этим умником на пару что собираетесь теперь делать?

– Может быть, ты мне… нам что-то дельное посоветуешь? – тихо сказала Катя. И по глазам Вадима поняла, что это на данный момент самый мудрый ответ.

Глава 35

БУРЯ В ПУСТЫНЕ

По дому гуляли сквозняки, хлопали двери. Царил полнейший хаос. На всех вещах, на всех предметах лежал слой пыли, словно песчаная буря пронеслась в выжженной дотла пустыне. А за окнами белели сугробы… А за окнами в парке была зима. Здесь же, в доме, все было засыпано горьким песком, жгучим пеплом. Лица казались серыми, углы – темными, лестницы – бесконечными, комнаты – опасными, ворота – замурованными…

Именно так Нина представляла себе все это. Отказываясь покидать этот дом, она жестоко лгала себе: ноги сами несли ее прочь отсюда. Прочь! Скорей! Но… как же она могла уйти?

Голоса – шепот, крики сливались в невнятный хор. Словно все кругом сошли с ума и бормотали, бормотали, не слушая друг друга:

– …Строим домики благополучия… складываем кирпич к кирпичику, возводим на развалинах. Закрываем глаза, чтобы не видеть, не знать… (Павел – прядь волос прилипла к потному лбу, жесты отчаянны и нелепы.)

– Я завтра же уеду отсюда, уеду за границу, к черту собачьему. У меня шенгенская виза еще действует. Куда-нибудь, где тихо, где мухи от покоя дохнут, – в Финляндию, в Швецию. Я не могу здесь оставаться дольше, я с ума схожу! Я боюсь!! (Зоя с жаром, с великой женской непоследовательностью, ведь только вчера внушала своей младшей сестре, что либо – либо: либо жить, либо бояться.)

– Но как же мама? Как же теперь без Кости вообще все?! (Ирина – ставшая словно меньше ростом, вконец потерявшаяся в этом домашнем содоме.)

– Вот и охрана братану не помогла… От судьбы-суки не уйдешь, она такая, она достанет. (Ираклий – тем же тоном, каким днями раньше Нине: «Я такой, я дверь сломаю».)

Невозмутимым и спокойным в этом истерическом хаосе был только портрет. Он смотрел из золоченой рамы на своих внуков мертвыми глазами. Нине впервые за все эти дни хотелось повернуть его лицом к стене. Но она не смела. Она ведь была не хозяйка в этом доме. А кто же был здесь теперь хозяин?

Пока на бывшей госдаче метались, плакали, кричали, горевали, выходили из себя, Никита Колосов и Катя чинно сидели в кабинете розыска напротив друг друга. Все это было похоже на партию в шахматы, только вот нигде не было видно шахматной доски. Ночь вопросов была позади, настал день вопросов.

Катя встала, подошла к окну – вид был все тот же: внутренний двор главка, здание министерства. Двор был аккуратно расчищен от снега. Под окнами выстроились в ряд милицейские машины. Черный корявый ствол старой яблони, казалось, был прочерчен на фоне стены углем. В ворота въехал автозак: стальная коробка на колесах с синей полосой – причудливый гибрид дилижанса и «черного воронка», с годами, с новыми веяниями поменявшего, как хамелеон, цвет.

– Что ты намерен делать, Никита? – спросила Катя, следя глазами за «гибридом».

– Я должен его взять.

– Кого?

– Сначала того, кто стреляет. А потом того, кто заказывает.

– И у тебя больше нет сомнений в том, что причина – корыстный мотив, наследство?

– Убит Константин, убита его беременная жена. Если уничтожаются даже еще неродившиеся наследники, какие могут быть сомнения?

– Что ты уже реально предпринял?

– Прокуратура дала согласие на установление круглосуточного наблюдения за ними – благо, их теперь всего двое.

– Ты думаешь, что заказчик убийств – либо Павел, либо Ираклий?

– Да. И он сумел устранить самого главного конкурента на наследство – Константина.

– А ведь именно Константин…

– Да, он подходил на эту роль больше всех. Ты, как всегда, права, Катя.

– Я не права, я ни в чем не права. Столько смертей, а мы ничего не знаем, кроме массы каких-то второстепенных фактов. И даже Нина, хоть и старалась, нам не помогла.

– Ее информацию о школе танцев, которую посещает Зоя Абаканова, о чем упоминала и Варвара Петровна, мы проверили. Школа танцев расположена на Чистых Прудах, в Колпачном переулке. Заведение довольно популярное среди молодежи. Владелец – некто Анхель Гутьерес, гражданин Аргентины, он же преподаватель-хореограф. В России уже несколько лет, женат на русской, имеет двоих детей. Возможно, он и есть тот самый «любовник», про которого мне говорила экономка.