На рандеву с тенью, стр. 66
– Включите уже там, на месте. Это будет уликой на суде. И пожалуйста, Алина, будьте очень, очень осторожны. Помните, с кем мы имеем дело. Мы будем рядом, но…
– Понимаю, – Гордеева поднялась со стула.
Катя впоследствии часто думала: как она тогда легко согласилась…
– Ну, девочки, тронулись, – скомандовала Краснова. – Нам там надо быть как можно раньше.
Когда они спустились во двор отдела, к мотоциклу с коляской, тому самому, на котором спасательница Майя прокатила Катю в ее первое знакомство с лагерем спелеологов, снова закапал дождь. А затем капли превратились в сплошные дождевые струи. Отделовские водители, прячась в кабины, крыли погоду на все корки, громко судача о том, что такое мокрое лето выпадает один раз в тридцать лет.
Эпилог
ЧЕРНЫЙ ПЛАЩ
Пелена дождя скрыла Спас-Испольск. Берега реки потонули в мокром сером тумане. А белый отель в глубине парка походил теперь не на корабль, а на айсберг, рассекавший зеленые волны. Шоссе было совершенно пустым. Когда они ехали по направлению к лодочной станции, им навстречу не попалось ни одной машины.
Но все же ненастье напугало не всех. С реки доносилось яростное рычание скутеров: кто-то со вкусом отрывался, гоняя на водных мотоциклах под дождем. Как ни странно, жил и гольф-клуб. Минуя его поле, Катя увидела на газоне игроков. Видимо, кто-то был просто не в силах бросить выигрышную партию. Взмах тяжелой клюшки – и оранжевый мячик с надписью «golfstyle», разбрызгивая воду, пересек мокрый газон.
За игроками по пятам следовали охранники «Бора» в черных непромокаемых плащах с огромными черными зонтами. Зрелище было нелепым, комичным и трогательным одновременно. В другое время Катя с удовольствием понаблюдала бы через ограду за такой игрой и позабавилась всласть. Но сейчас было не до смеха. Сердце колотилось в груди, как маленький барабанщик.
Спустились к лодочной станции, вылезли из мотоцикла. Гордеева закатила его в кусты. Берег реки здесь был открытым и пологим. Лодочная станция имела свой маленький песчаный пляж. Но дальше берега становились крутыми и обрывистыми. Склоны были изрыты ласточкиными гнездами-норами.
Подходящих мест для засады нашлось немного. Кустарник кругом был молодым и редким, почва глинистой, раскисшей от дождя.
По совету Красновой Гордеева поднялась по склону, чтобы видеть сверху шоссе и съезд к лодочной станции. А Кате и Варваре пришлось затаиться в кустах возле мотоцикла – внизу. Их с Гордеевой разделяло метров пятьдесят.
Дождь все не кончался. Вода в лужах пузырилась. На реке катались на скутерах. Время остановилось.
Прошло пятьдесят минут. Катя чувствовала, что все ее тело от долгого стояния затекло и одеревенело. Одежду можно было выжимать как губку – кусты от дождя не спасали. Варвара тоже промокла насквозь, но стоически терпела, хоть и злилась.
– А может, не придет, зря мокнем? – шепнула она тревожно. – Может, о чем-то догадалась и уже к Москве подъезжает?
– Не каркай, Варька, – ответила Катя. Но сомнения уже терзали и ее.
Из кустов, где они скрывались, хорошо просматривалось шоссе. Серую иномарку они должны были в случае чего заметить еще издали. А далее план был таким: увидев ее машину со склона, Гордеева должна была спуститься вниз и идти по тропинке мимо их кустов навстречу той, кого ожидала. А там уж…
Катя потрогала пистолет за спиной. Господи, кто бы мог подумать, что ей доведется… Видел бы ее сейчас «драгоценный В.А.»! В жизни ведь не поверит, скажет, что она все сочиняет.
Прошло еще тридцать минут. Варвара молча показала на часы: все, время истекает. Если она не явится, что нам делать?
Катя подумала: спроси что полегче! Хотела уже выходить из кустов, как вдруг…
Они ее увидели.
Сначала показался большой черный зонт. Он словно сам собой возник из дождя над гребнем обрывистого склона. Затем появилась держащая его рука, а потом и вся невысокая темная фигура: человек в черной кожаной куртке до колен. Куртке с капюшоном. Самой обычной кожанке, в которых и осенью и весной, как в униформе, ходит половина населения страны. Подобные непромокаемые куртки-плащи носили и охранники «Соснового бора», только там на коже пестрели отличительные нашивки. А здесь никаких лейблов не было.
То, что ОНА не приехала на машине, а пришла пешком со стороны гольф-клуба, стало неожиданностью, однако…
Фигура в черном начала медленно и осторожно спускаться вниз по крутой скользкой тропинке туда, где стояла Гордеева. Катя отчего-то не могла оторвать взгляд от этого черного плаща и этого зонта. Человек с ним всегда напоминает канатоходца…
Все было обычно, тихо и спокойно: некто спускается по скользкой тропинке, стараясь не споткнуться. В одной руке у него – зонт, в другой – небольшая дамская сумка.
А с реки оглашал окрестности рев скутеров.
– Не надо ко мне подходить ближе, стойте там! – донесся до них вдруг резкий, напряженный голос Гордеевой.
Человек с зонтом замер на середине тропинки. Повыше поднял зонт, оглянулся, словно пытаясь увидеть что-то в тумане.
– Ну, принесли? – спросила Гордеева.
– Никогда… никогда не думала, Алина, что у нас с вами будет вот так, – донесся из-под надвинутого капюшона другой женский голос. Сильно запыхавшийся, но отчаянно старавшийся звучать спокойно, холодно и ровно. – Никогда не думала, что вы так со мной поступите. Я ведь всегда относилась к вам как к другу. – Лариса Дмитриевна опустила зонт и сделала несколько шагов вперед. – То, что вы сказали, – ужасно! И это ложь. Да как вам только в голову могло прийти такое?!
– Я сказала – не надо ко мне подходить! Стойте, где стоите, – оборвала ее Гордеева грубо. – И заткнитесь. Деньги где? Принесли?
Лариса Дмитриевна бережно положила раскрытый зонт на землю перед собой, словно возводя преграду. Показала на сумочку. (А скутеры тем временем снова возвращались – их рев, пока еще удаленный, с каждой минутой нарастал.)
– Бросайте сюда, – скомандовала Гордеева.
– Одну минуту. – Лариса Дмитриевна неловко переступила. – Я боюсь, что замок откроется, они упадут в грязь. Там мои украшения, вы же потребовали…
– Бросайте, ну! – Гордеева стояла внизу.
– Сейчас. – Лариса Дмитриевна размахнулась и…
Сумочка шмякнулась в глину в двух шагах от Гордеевой. Замок выдержал.
– Сейчас, – спокойно повторила Лариса Дмитриевна. – А вот тебе еще, дрянь!
Рука ее скользнула в карман плаща. И тут все внезапно оглохли: мимо по реке в пене и мыле пронеслись два водных мотоцикла, и одновременно грохнул пистолетный выстрел.
Гордеева вскрикнула и отпрянула, пригнулась. Катя выскочила из кустов. Пистолет… этот пистолет сзади за поясом брюк – холодный, мокрый, как жаба, и… незаряженный…
Она стояла на открытом месте, ноги увязали по щиколотку в песке, и целилась в черную фигуру, загороженную зонтом.
– Бросьте оружие, Леднева! – крикнула испуганно Варвара Краснова. – Все равно все кончено! Мы все знаем о вас!
Она резко обернулась к ним. Первый ее выстрел по Гордеевой был неудачным, но теперь… теперь она промахиваться не собиралась. Катя с такого расстояния в этом дождливом тумане не видела четко пистолета в ее руке – только что-то темное. И эта черная куртка – черный плащ, и этот чертов зонт…
И тут… послышался дикий, хриплый крик. Вопль. Эхо отбросило его от склонов. Впоследствии Катя с трудом могла представить, что такие яростные, бешеные вопли может издать женщина. Алина Гордеева швырнула в Ледневу мотоциклетным шлемом и одновременно в два гигантских прыжка преодолела расстояние, их разделяющее. И бросилась вперед. Прыжок – ее тренированное тело перевернулось в воздухе, и она ногой в тяжелом альпийском ботинке с размаха, со всего размаха ударила Ледневу в грудь. Мощно и страшно.
Только потом Катя узнала, что это какой-то там прием карате.
Леднева болезненно вскрикнула и повалилась ничком. Пистолет выпал, ударился о грунт. Выстрел… Он эхом отдался от берегов, воды и затих в парке «Соснового бора».