На рандеву с тенью, стр. 61
– Там было не продохнуть от дыма, а потом мы занялись погоней за этим чокнутым Мальцевым, – ответил Никита и повторил: – Там все так сильно было задымлено, но все равно в какой-то момент мне показалось… Эх, зря мы с Лизуновым затеяли эту ерунду с дымовухой. Хотя без нее этого придурка ни за что бы нам не поймать. А у меня такое чувство в какой-то момент там было… Одним словом, тогда мы на Мальцева отвлеклись. А сейчас… сейчас мне кажется… Ты права была, Катя: мы отвлеклись. Или нас кто-то намеренно отвлекает.
Катя разглядывала карту. Кроме хитрых топографических обозначений, она не могла из нее извлечь ничего путного. И как это Никита в ней что-то понимает?
– Завтра, – Колосов закрыл атлас, – завтра понедельник. Завтра с утра попробуем детально обследовать этот тоннель. Я сейчас еду к Гордеевой, попрошу их со Шведовым помочь.
– А если они… – Краснова переглянулась с Катей. – Может, их не стоит пока посвящать?
– Без них мы не справимся. Пока прокуратура на меня телегу в главк послать не успела, пока мы тут ситуацию с Лизуновым контролируем без разных там кураторов-проверяющих, надо попытаться. Ничего, успеем, подготовимся, лишь бы дождь снова не начался. Да и с Пылесоса любовная дурь к этому времени соскочит.
– С кого? – спросила Варвара. – С Лизунова?
– Если действительно имеется хоть какой-то ответ на наши вопросы, кроется он здесь, – Колосов положил руку на атлас, точно клялся на нем. – А до тех пор пока мы не узнаем, что произошло здесь в эту ведьмину ночь на первое мая, мы не свяжем в этом проклятом деле ни одного узла.
Глава 35
ЦАРСТВО ЛУНОЛИКОЙ
На следующее утро Катя явилась в половине восьмого в Спас-Испольский отдел в тревожном ожидании. Несмотря на ранний час, весь местный криминальный отдел во главе с Лизуновым уже был на местах. Во дворе пыхтел «уазик», нагруженный весьма странными для милиции вещами: лопатами, ведрами, мотками веревок, телогрейками и касками, явно позаимствованными в соседнем СМУ.
В восемь тронулись в лагерь спелеологов, где их уже ждали спасатели. Катя твердо решила про себя: костьми ляжет, а пойдет вместе с ними туда, вниз, в камеру Царицы, в этот тоннель. Однако, несмотря на отчаянную решимость быть в гуще событий, на душе скребли кошки. Если девушки и Славин действительно спустились туда, как предполагает Никита, и там погибли, то… Получается – они были кем-то там убиты или просто не сумели сами найти дорогу назад, то есть это действительно гиблое место. Царство Луноликой… По спине прошел легкий холодок. В привидения Катя не верила совершенно. Вон про Мальцева беглого бог знает что думали, а оказался он никаким не ужасом Съян, а просто местным дурачком, бродягой. «Матереубийцей, – подсказал внутри Кати противный зловещий голос. – Где такому водиться, как не в гиблом месте? И вы пойдете, там пропадете. Пропадете в царстве Луноликой…»
В привидения Катя не верила – факт. Но тревога ее все усиливалась и усиливалась по мере того, как они приближались к лагерю.
В машине – «Волге» с мигалкой, – куда Катя села вместе с Лизуновым и Колосовым, вообще витало странное какое-то настроение. Странное для операции, на которую ехали.
Лизунов был угрюм и нем как могила. «Волгу» свою он вел просто по-хулигански, невзирая ни на какие дорожные знаки и правила, и все увеличивал и увеличивал скорость, благо их с визгом и трелями сопровождали патрульные машины ГИБДД. Колосов на все эти художества ему ни слова не сказал. А Катя только хотела возмутиться – он что, угробить их всех хочет?! – как вдруг увидела в зеркальце лицо Лизунова. Казалось, он хотел что-то ей сказать. Важное. И она не ошиблась.
Правда, это произошло, когда они въехали в лагерь, остановившись под знаменитым дубом, где их уже поджидал Швед.
– Подожди, Никита, – сказал Лизунов, когда Колосов уже взялся за ручку дверцы. – Сначала… Я вот что хочу сказать. Сначала я знать хочу… я до тех пор ее туда не допущу, пока она не скажет всю правду.
«Гордееву, – догадалась Катя. – Но что за тон! А еще, наверное, воображает сейчас, что любит ее, несмотря ни на что, все еще любит! Ну, мужики!»
– Так пойди и спроси, – сказал Никита.
– Не могу. Я не могу, понимаешь? – Лизунов наклонил голову, словно собираясь бодаться. – Катя, пожалуйста, я вас прошу. Пойдите, поговорите с ней вы.
– Ну пойди, пойди, спроси, – заспешил Колосов, вылезая из «Волги». – Не видишь, его заклинило?! Нам только этой антимонии сейчас не хватало тут! Мне Гордеева там внизу позарез нужна.
– Хорошо, – покорно согласилась Катя, а сама подумала: про что спрашивать? Только ли про одну «вербену»?
Лагерь спелеологов лихорадочно готовился к штурму маршрута. Погода была ясная, дожди прекратились. И грунт вроде тоже подсох, по крайней мере наверху, у входов в катакомбы. Спасательницы проверяли снаряжение. Правда, многие недоумевали: отчего вдруг такая дикая спешка и почему в лагерь опять пригнали такое количество милиции?
Под дубом Швед («Что твой вождь краснокожих», – подумала Катя) разговаривал с Колосовым. Он хотел, чтобы в спуске участвовали только его люди двумя группами – одна бы спустилась в тоннель, другая страховала наверху. Колосов возразил: спасательницы – кроме Гордеевой – ему там, внизу, не нужны. Пусть страхуют наверху, вместе с милиционерами. А вниз пойдут – он, Лизунов, Гордеева, Швед и…
Он покосился в сторону Кати. Она направлялась к палатке Гордеевой и уже тащила каску, позаимствованную у спасательниц, и тяжелую спортивную сумку – дар Варвары Красновой, из которой высовывались безразмерные рыбацкие сапоги до колен, оставшиеся Варваре в наследство от бывшего мужа.
Гордееву Катя нашла в палатке – она сидела на спальном мешке, скрестив ноги по-турецки. Перед ней был ноутбук, и она на нем сосредоточенно работала. Или делала вид, услышав голос Лизунова – тот расставлял людей.
Катя оставила свое богатство перед входом в палатку, откинула полог, поздоровалась.
– Проходите, садитесь, Катя, рада вас видеть. А что вдруг такой аврал? – спросила Гордеева, закуривая. – Что, какие-то новости?
– Алина Борисовна, вы идете с нами в Съяны? – вопросом на вопрос ответила Катя.
– С вами? И вы, что же, тоже, дорогуша, туда собираетесь?
Катя села на мешок напротив Гордеевой и тоже по-турецки подогнула ноги.
– Да, собираюсь. Я же репортаж об этом деле веду. Но сначала у меня к вам разговор есть. Аркадий просил меня побеседовать с вами. Перед тем как мы все вместе – вы, я, Никита, он и Швед – спустимся в это гиблое место, он хочет от вас кое-что узнать.
– Через вас как через посыльного? – Гордеева отвернулась к компьютеру. – И что же он хочет узнать?
– Вы когда-нибудь видели, разговаривали, встречались с Антоном Новосельским?
– А кто это?
– Не встречались, так… А позапрошлой ночью были здесь, в лагере?
– А он вас разве об этом не проинформировал? – спросила Гордеева с непередаваемой интонацией, где трудно сказать, чего было больше – сарказма, горечи, яда, печали или раненого женского самолюбия. – Неужели умолчал?
– Он… Лизунов хочет знать, куда вы делись утром из палатки? Где были с четырех до пяти утра?
Кате показалось по ее глазам – она вот-вот пошлет ее куда подальше (что, в принципе, и следовало ожидать), однако…
– Послушайте, ну послушайте, Катя. – Гордеева смотрела на нее сквозь сигаретный дым. И Кате отчего-то стало неловко – ей вспомнилось, что так, почти так Гордеева некогда смотрела на Женю Железнову. – Послушайте, что я вам сейчас скажу. Эти ваши дурацкие, наглые, нелепые вопросы… Вы хоть понимаете, что сейчас выглядите круглой идиоткой? Не понимаете? Давайте начистоту, иначе вообще прекратим этот разговор.
– Хорошо, начистоту, Алина Борисовна.
– Тогда объясните мне толком, что стряслось? Почему об этом меня спрашиваете вы? Почему… почему он сам не пришел?
Катя секунду колебалась. В душе она была против того, чтобы рассказывать Гордеевой об улике, которая поразила Лизунова как гром среди ясного неба. По логике вещей, ради интересов дела пока с афишированием этой любопытной улики следовало повременить. Но они же сами ее послали к Гордеевой! Сами сказали – спроси ее! И Катя начала злиться. «Пусть бы шел сам и разбирался, – думала она. – А то, как что, все из себя великих сыщиков корчат, слова путного от них никогда не добьешься, секретность все соблюдают. А когда у них все прахом идет, сразу про секретность забывают и заставляют тебя одну всю эту кашу расхлебывать!»