Простофиля и заклятье древних духов, стр. 6

– Я его по походке узнал, – радостно пояснил Иван Сергеевич. – Это Джон Леннер, руководитель американской экспедиции. Представляете, он каждый день вышагивает вот так по несколько часов по пустыне, размышляет. Как он говорит, впитывает дух пустыни. Может, все-таки нарушим его одиночество?

Ахмед сделал небольшой круг и остановился чуть поодаль от путника. Данин папа осторожно, едва коснувшись клаксона, посигналил.

– Если он задумался, все равно не оглянется, – сказал он.

Однако американец не только оглянулся, но и сразу побежал к джипу, приветливо махая рукой. Иван Сергеевич спрыгнул навстречу. Они обнялись как хорошие знакомые, похлопывая друг друга по спине, и радостно заговорили по-английски.

– Ему сказали, что должен приехать Иван Сергеевич, – перевел ребятам Витя Огурцов. – Поэтому Джон сразу узнал его. Очень рад встрече. Много, много новостей. Для этого нужна отдельная встреча, отдельная беседа. Иван Сергеевич предлагает подвезти Леннера до его лагеря.

Иван Сергеевич потеснился, они с Леннером уместились на переднем сиденье и по дороге продолжали разговаривать, показывая на пустыню руками.

Возле американского лагеря Ахмед выпрыгнул из машины и подбежал к египтянину, похожему на него.

– Наверное, брат, – прокомментировала Аська.

– Все они похожи, – пожал плечами Филя.

Оказалось, что и у Вити Огурцова здесь есть друзья. Он поздоровался с маленьким пухленьким человечком. Правда, не так радостно, как Данин папа с Леннером или Ахмед с «братом», но тоже сразу заговорил с ним. Они отошли подальше от джипа.

– И этот своего Шарика встретил, – сказал Филя, сразу окрестив американца этим кругленьким именем. – А мы тут сиди, жарься на солнышке.

Даня вздохнул.

– Ну что ты, Филипп, злишься, – заметила Аня. – Это же ученые. У них много новостей, а встречаются редко. Понимать надо.

– Вот пусть и договорятся о встрече, – продолжал ворчать Филя. – Отвезли бы нас сразу к пирамидам, а сами и разговаривали бы сколько влезет.

Шло время. Пока старые знакомые разговаривали, ребята молчали. Из джипа они так и не вылезли. Филя даже не пытался смотреть в ту сторону, где остались пирамиды. И вдруг он подумал о том, что пирамиды здесь стоят тысячи лет. И ничего, не жалуются на время. А он, Филипп Лопушков, не может выдержать каких-нибудь десять минут! Какая же это ерунда – по сравнению с вечностью…

Ребята даже удивились, увидев на его лице блаженную улыбку. А Филя прикрыл глаза и прошептал:

– Все-таки приехали, да? Сбылась мечта… – и не удержался, добавил: – Идиотов.

– А у тебя улыбка, как у сфинкса, – ляпнула Аська.

И ребята расхохотались.

Глава IV. ПАЛЕСТИНСКИЙ СОСУД

Ваза российской археологической экспедиции находилась совсем рядом с египетской деревней, поэтому ехать пришлось по узким деревенским улочкам. Джип еле протискивался между выступами домов – и сразу становилось понятно, что строились эти маленькие домики давно. Когда никаких автомобилей здесь не было. Поэтому и не рассчитаны были улочки для проезда машин. Разве только для проезда какой-нибудь арбы, которую тащит ослик.

Когда джип наконец остановился и ребята вылезли из него, их встретил загорелый до невозможности бородач в шортах, панаме и сандалиях.

– С приездом, Иван Сергеевич, – кивнул он. – А у меня для вас сюрприз!

– Уже не сюрприз, Вадим, знаю! И поздравляю от всей души. Дашь взглянуть на свое сокровище?

Вадим довольно улыбался – одними глазами, потому что рот был скрыт под усами и бородой.

Филя пробормотал, будто спросил самого себя:

– Странно, неужели нельзя было объехать вокруг деревни? Наш джип везде проедет.

Его услышал Витя Огурцов.

– Нельзя, – пояснил он. – Здесь вообще многое нельзя. Нельзя, как ты говоришь, ездить там, где хочется, нельзя фотографировать музейные экспонаты, нельзя делать раскопки в неположенном месте и без специального разрешения. Не говоря уже о том, что ничего нельзя из Египта вывозить.

У ребят совершенно одинаково отвисли четыре челюсти. Правда, у Ани она отвисла чуть-чуть меньше. То ли она привыкла следить за собой, то ли была менее эмоциональная, чем Филя с Даней и особенно Аська.

– А зачем… – прошептал Филя, подтянув кверху свою челюсть. – Зачем мы тогда сюда приехали? Если ничего нельзя… нельзя вывозить? Зачем тогда нам находить это захоронение? Для чего?

Он облизал пересохшие от волнения губы и посмотрел на друзей. У них тоже был совершенно непонимающий вид.

Пока Витя Огурцов размышлял, что ответить, подошли Иван Сергеевич с Вадимом.

– Наверное, ожидали, что мы сразу к пирамидам поедем? – спросил Данин папа. – Честно говоря, я собирался так и сделать. Но вот, жалко, американцы отвлекли. Давно не виделись с коллегами, столько новостей, да и неудобно было просто так, без разговора, мимо проскочить. Не торопитесь, успеем и к пирамидам. Отсюда идти до них совсем недолго – минут пятнадцать. Жалко вот, что скалы закрывают такой замечательный вид. А то можно было бы любоваться пирамидами все время. Вы что, из-за этого такие растерянные? Но ведь, ребята, надо и вещи разгрузить. Всему свое время.

Филя подтолкнул Даню – спрашивай, мол, ты.

– Пап, – осторожно начал Даня, – а какой смысл в наших раскопках, если все найденные ценности будут… не нашими?

– Это я им сказал, Иван Сергеевич, – объяснил Витя Огурцов. – Честно говоря, мне самому это никогда не было понятно. Работаем-работаем, а получается… для египтян.

– Ну, тебе, Виктор, это не к лицу – таких вещей не понимать, – откашлявшись, сказал Иван Сергеевич. – Ты же профессионал. А вот что я раньше этого ребятам не объяснил, моя оплошность. Не для египтян мы работаем! Точнее, не только для египтян. А для всех людей, которые будут посещать музеи. Да и не только в музеях дело. В первую очередь по древним находкам ученые составляют представление о прошедшей жизни, пишут историю, я бы сказал. А найденные здесь исторические ценности остаются на территории этой страны – так же, как найденные в России принадлежат нашей. По-моему, это справедливо.

Вадим оказался не очень разговорчивым. Он просто стоял рядом с Иваном Сергеевичем и кивал головой в подтверждение его слов.

– Вот и надо нам тогда у себя искать, а им у себя, – заявил Филя.

– Ничего ты, Филя, не понимаешь, – вступила в разговор Аня. – История ведь всем принадлежит. Мы же в школе изучаем Древний Египет.

– Ой-ой-ой, – отмахнулся Филя. – Будешь мне сейчас умные вещи говорить. А когда мне таким тоном говорят эти самые умные вещи, они кажутся глупостями! Все я понимаю – и про историю, и про музеи. А все равно обидно.

Аня только плечами пожала. Она вообще не любила вступать в бессмысленные споры. Филя в жизни не видел такой спокойной девчонки! Ему иногда даже не верилось, что Аня – родная Аськина сестра, да еще близняшка.

– А тебе медаль дадут – золотую, – хихикнула Аська. – За то, что нашел какого-нибудь фараона! И не будет обидно.

– Дурочка, – ляпнул Филя.

От того, что он сказал это совсем не свойственное ему слово в Аськин адрес, да еще с таким злым выражением, как будто мяч влепил в стену, – Филе стало еще обиднее. Не из-за того, что не достанутся ему все сокровища фараона, а просто из-за глупого оскорбительного слова, которое вырвалось непонятным образом.

Аська смотрела на него такими ясными и широко раскрытыми глазами… И они все больше и больше блестели. Потому что становились влажными.

Филя шмыгнул носом:

– Я хотел сказать – глупости говоришь, Аська. А ляпнул другое. Никакая ты не дурочка. Но глупости иногда говоришь.

Аська заморгала и улыбнулась. Все-таки не умела она обижаться. Она могла только сильно удивляться несправедливости. И сейчас, наверное, просто удивилась, что Филя сказал о ней с такой грубой интонацией. Как будто она ему враг.

– Ну почему обидно, Филь! – Даня хлопнул его по плечу, чтобы сгладить возникшую неловкость. – Ты же знаешь, что самое главное – открытие. Мы же не кладоискатели какие-нибудь, которые только золото и сокровища ищут. Не все ли равно, в каком музее будут храниться экспонаты? Я вообще считаю, что и это несправедливо, – надо вообще оставлять все на месте.