Похищение лунного камня, стр. 29
Перед ним как из-под земли выросли Вилька с Петичем.
– Ну как? Что-нибудь видел? – нетерпеливо спросил Петич.
– Интересно? – хихикнула Вилька.
Ларик махнул рукой.
– Сумасшедшие. Идиоты. Дураки.
– Да хватит тебе ругаться! – остановила его Вилька. – Толком расскажи, что там было.
– Подробно – потом. – Ларик говорил так, будто у него совсем не осталось сил. – Поехали домой. А сейчас я скажу главное… У них наш метеорит.
Вилька с Петичем вцепились в Ларика, будто собрались разорвать его на две части.
– Как?
– Ты его видел?
Ларик устало улыбнулся.
– Ой, я неточно выразился. У них – его фотография.
– За такие неточности, – легонько оттолкнул Ларика Петич, – сейчас твою фотографию испорчу. И так нервы на пределе!
Ларик таинственно поднял вверх палец.
– Помните вторую надпись? То-то. То-то и оно-то. Мы на верном пути.
Вилька постучала по своей голове, но глазами указала на Ларика. И обращалась она с этим жестом к Петичу. Тот сразу понял:
– Да что с тобой, Ларион? Может, тебя загипнотизировали?
– Да нет, – тихо ответил Ларик. – Просто дым такой противный, чай какой-то снотворный…
– Так. Быстро домой, – скомандовал Петич, подхватив Ларика под руку.
Вилька вцепилась с другой стороны. Всю дорогу им казалось, что они едут целую вечность, что поезд метро еле тащится – прямо как черепаха!
Глава VII. Последнее падение
Вы меня тыкаете носом, как щенка, в собственные ошибки! В свое собственное отчаяние!
Вильке казалось, что этот крик Ганнибала Абрамовича будет стоять у нее в ушах всю жизнь. Так она перепугалась, когда он воскликнул это, воздел кверху руки и рухнул – если бы не кресло сзади, то рухнул бы, конечно же, на пол. При этом художник схватился за сердце.
Ларик с Петичем, как и положено мальчишкам в таких случаях, растерялись. Это Вилька так грустно шутит – «как и положено». Потому что ей и мама говорила, что мальчишки смелые только по заборам лазать. Вилька бы добавила: да еще по всяким стенам церковным. А как только дело касается медицины – сразу теряются и дрожат, как слепые котята, когда их от кошки отнимешь.
А Вилька не растерялась. Она метнулась на кухню, зная, где Ганнибал Абрамович держит лекарства. Крошечная таблеточка нитроглицерина, которую художник положил под язык, через минуту сделала свое волшебное дело. Ганнибал осторожно набрал в грудь воздуха, вздохнул и улыбнулся – хоть и через силу:
– Вот… испугал вас. Да и себя тоже. Получается, что во мне сразу два существа живут. Одно странное и непредсказуемое, второе – боязливое и беспомощное. Всю жизнь никак не соберусь, не наведу в себе порядок…
Мальчишки растерялись. А Вилька так грозно посмотрела на Петича с Лариком, что те и пикнуть больше не смели.
– Вы… не волнуйтесь, хорошо? – пролепетал Петич, тихонечко отступая в прихожую.
– Хорошо! – стараясь выглядеть бодрым и уверенным в себе, громко сказал художник. – Волноваться я не буду. А вот поехать туда, куда вы меня приглашаете, я просто обязан! Не могу же я и дальше вешать на вас все мои проблемы!
…Вилька вздохнула и посмотрела в окно электрички. Она сидела рядом с художником, напротив Ларика и Петича. До платформы Снегири ехать оставалось минут десять. И она продолжила свои воспоминания о последних событиях, которые заставили ее так переволноваться…
Ужас, что она пережила! Вчера Ларик всю дорогу в метро молчал и смотрел в одну точку. Вилька с Петичем окончательно решили, что их друга загипнотизировали в «Обезьяннике». А как его вывести из такого состояния? Вилька уже думала обратиться за советом к маме… Но на свежем воздухе, когда они посидели минут пять на своем любимом месте, на детской площадке, Ларик понемногу пришел в себя. И даже совершенно спокойно рассказал обо всем, что видел и слышал в «Обезьяннике«.
– Как ты себя чувствуешь? – даже не дождавшись окончания рассказа, спросила Вилька.
– Нормально, а что? – Ларик, казалось, уже забыл о своем сонном состоянии. – Я думаю, это с непривычки. Дыма нанюхался, чая этого дурацкого выпил. А представляете, все эти люди через день подвергаются такому воздействию! Потому я и не заметил на их лицах никакого удивления от этих странных бессмысленных фраз, которые произносил их учитель.
– А он их не гипнотизирует? – спросил Петич.
– Может быть, – пожал плечами Ларик. – Но в том, что эта компания очень вредная, даже опасная, я просто уверен. Возможно, это какая-нибудь секта. – Ларик помолчал и добавил: – Я вот о чем думаю. Не может быть, чтобы камень уже у них был. Зачем же, в таком случае, его фотографию показывать? Их учитель устроил своеобразный спектакль. Он сделал что-то типа объявления – мол, вот-вот космический гость, который один к одному похож на символ их секты, прилетит к ним. А теперь собирается полностью поразить воображение своих учеников, представив им метеорит!
– А что же нам делать? – осторожно спросила Вилька.
Ей не очень хотелось волновать сейчас Ларика. Но нетерпение брало верх.
– Приступаем ко второй строчке расшифрованной надписи, – сказал Ларик. – Ведь первая полностью сбылась, доказала свой смысл. Ясно же, что речь идет именно о нашем метеорите!
– Значит, завтра в восемнадцать ноль-ноль на платформе Снегири, – словно прочитал еще раз надпись Петич.
– Правильно, – кивнул Ларик. – Только надо обязательно пригласить с собой художника. Он должен собственными глазами увидеть эту встречу. А что эта встреча назначена, я просто не сомневаюсь…
– Тем более, – проворчал Петич, – что Ганнибал не верит никаким подсказкам. Хватит с меня того, что он наорал на меня по поводу священника. Завтра ты, Ларион, будешь объяснять ему про секту эту, про метеорит…
– Хорошо бы ничего не объяснять, – задумчиво проговорил Ларик. – Просто попытаться его туда привезти, и все. Пусть сам все увидит. Если что-то произойдет. А не произойдет, то…
– Ты что, опять собираешься этот «Обезьянник» посетить? – возмутилась Вилька. – Нет, хватит!
– Да погоди ты, – легонько толкнул ее Петич. – Говорят же тебе, завтра выяснится, что дальше делать!
На том и разошлись. На прощание Вилька погрозила ребятам пальцем:
– Только до нашей завтрашней встречи никаких самостоятельных действий! Хоть раз давайте все сделаем по плану, как договорились.
Ребята улыбнулись, выражая этим свое полное согласие.
Но вот с художником их план немножко не сработал. То есть в конце концов, конечно, сработал. Ганнибал согласился с ними ехать. Вот, сидит с Вилькой рядом. Но что было до этого! Вильке даже страшно вспоминать, особенно этот крик и падение в кресло.
Потребовал-таки художник объяснений! И про секту расспросил подробно, и про фотографию. Все больше мрачнел, слушая Ларика. А потом и вскрикнул, схватившись за сердце. И ребята поняли, что означает слово «отчаяние». Тяжело было Ганнибалу подозревать сначала одного своего друга, потом другого… И ведь ничего не остается, как взять и проверить эти подозрения до конца. История с фотографией, которую рассказал Ларик, окончательно убедила художника в этом. Потому он и сказал, что не желает больше вешать на ребят свои проблемы. Вилька попыталась было сказать, что они сами съездят в Снегири и все узнают, но художник уже и слышать ничего не хотел. Поеду, и все. Только это слово и твердил.
У Вильки даже голова закружилась от этих неприятных воспоминаний. Хорошо, что все уже позади. Несется электричка, все ближе к Снегирям. Что их там ждет?
Они вышли из электрички в половине шестого. Художник сразу же взял на себя «командование»:
– Будем издалека следить сначала за домом.
Ребята переглянулись, довольные. Вот это другое дело! Молодец, Ганнибал!
Художник присел на дальней скамейке, которую скрывали кусты акации. Ребята отошли обратно к перрону. Все видели друг друга, одновременно обозревая улицу и тропинки, ведущие к платформе. Время потянулось томительно, минута казалась часом. Поэтому каждый взгляд, каждая мысль и каждая подробность в окружающем пространстве были похожи на отдельные кадры замедленного фильма. Или даже на фотографии. Будто ребята вспоминали происходящее, просматривая целую стопку снимков.