Мошенник на Поле Чудес, стр. 15
Он захлопнул дверь. Мама вздохнула. Ларик подыскивал слова, которыми мог бы успокоить ее. Теперь ему было абсолютно ясно, что родители поссорились. Совсем противно на душе, когда знаешь, что ты – причина ссоры. Все отдал бы за то, чтобы их помирить! Да не помирить даже, потому что ссора была так себе, средненькая, а хотя бы улучшить настроение и папе, и маме.
– А правда, давай завтра с нами? – предложил Ларик. – Кстати, и убедишься, что мы делом заняты. И сама погуляешь по парку. Знаешь, как там хорошо? Как будто и не Москва совсем, как будто за тысячи километров уехал…
Мама засмеялась:
– То-то ты так долго возвращался! Ну, посмотрим, посмотрим. Завтра – вряд ли, у нас завтра последний спектакль сезона, а вот через недельку, перед тем как на дачу ехать, обязательно к твоему дворцу сходим.
– Через недельку? На дачу? – переспросил Ларик.
Значит, совсем скоро родители собираются покинуть Москву? А съемки, а… Все остальное?
Под «остальным» Ларик, конечно же, подразумевал поиски клада, в существовании которого уже не сомневался.
– Да, надоела эта летняя Москва, – тяжело вздохнула мама. – Вырваться бы скорее. Хотя всегда так: планируешь одно, а получается совсем другое.
«Совсем другое, пусть будет другое!» – про себя воскликнул Ларик.
Ему уже не хотелось покидать Москву. Такие деньки пошли – один другого интереснее!
Он принял душ и поспешил в свою комнату. Разделся, лег и включил над головой бра. Можно приступать к рассматриванию карты. Ведь если вдуматься, то эта карта ничем не отличается от тайной карты кладоискателей! Вот сейчас Ларик медленно просматривает схему дворца, всех подсобных строений, беседок и мостиков через овраги, аккуратно расчерченных дорожек парка. А ведь где-то среди этих узоров мог бы стоять малюсенький значок! Крестик, звездочка, хоть чертик пляшущий – какая разница… Ларик даже представил: когда они обнаружат тайник, то обязательно заполнят эту карту, будто искали по ней! Нарисуют разные стрелки, указатели, а на месте клада поставят какой-нибудь значок. Какой? Конечно же, это будет зависеть от содержимого тайника.
«На северо-западе Москвы расположена усадьба, основанная графами Строгановыми в конце XVIII века рядом с селом Братцево. Прекрасный дворец, построенный знаменитым архитектором Воронихиным, является подлинным украшением паркового ансамбля стиля классицизма», – начал читать Ларик.
И сразу понял, что не осилит такой текст до конца. Глаза сами слипались от скучных слов, которые, казалось, он слышал от какой-нибудь занудной экскурсоводши.
«Неужели нельзя написать интересно? – подумал он. – Рассказали бы хоть ту самую историю про гимназиста, который застрелился на тропинке. Сразу бы не оторваться было от книжечки. Или начинали бы сразу с описания клада…»
Тогда уж точно, читая, он не пропустил бы ни единого слова! Ларик не заметил, как пролистал книжечку, останавливая внимание только на фотографиях знакомых строений, дорожек, мостиков.
«Самой красивой в Москве считается десятиколонная ротонда «Миловида» на берегу старого русла Сходни. В центре ее на постаменте возвышается фигура Купидона» – это были последние слова, на которых еще остановились Лариковы глаза.
Он засыпал, уже наполовину принадлежа тому миру, где все оказывается удивительно легким и возможным – от полета по воздуху до ожившего маленького Купидона, который, соскочив с постамента и прислонившись к колонне, вдруг выстрелил куда-то из крошечного лука.
Глава IХ
Сообщник
Колобка не было в съемочной группе!
«Неужели упустили?» – переглядывались ребята.
Они опоздали всего на каких-нибудь пять минут. Еще покачивался киношный автобус, остановившийся у парадного входа во дворец.
– Ну что, милая барышня Вилия, готова к работе?
Кит Китыч дотронулся до Вилькиного плеча так, словно нажал кнопку звонка.
– Конечно! – Вилька сверкнула разноцветными глазами и кокетливо сморщила нос. – А сегодня я опять буду угощение подавать?
Кит Китыч рассмеялся:
– Не все так буднично в этом мире. Не все так скучно! Я наберусь наглости и немножко изменю Александра Сергеевича.
– Какого Александра Сергеевича? Как измените?
Вилька припоминала, кого из актеров зовут Александром Сергеевичем.
– Пушкина, милая, Пушкина! Помнишь, в повести Дубровский посылает деревенского мальчика достать из дупла колечко? Так вот, почему-то мне захотелось, чтобы этим посланцем была именно ты.
– Переодеваться мальчиком? – удивилась Вилька.
– Не надо переодеваться. Ты останешься сама собой. И будешь драться из-за колечка с братом Маши. То есть, может быть, драться и не будешь. Не станет же барчук драться с девчонкой. – Кит Китыч надул щеки и фыркнул, как настоящий кит. – Ну а теперь, потихонечку, дыша этим изумительным воздухом, каждый начинает заниматься своим делом!
Вилька не поняла режиссерского замысла: ведь она вчера не успела перечитать «Дубровского». Как стыдно ей стало! Может, спросить у Ларика содержание повести? Он ведь наверняка помнит все.
Но Ларик только отмахнулся:
– Какое содержание? Да не волнуйся ты, как всамделишная артистка! Что тебе скажут, то и сделаешь. Актрисы вообще немножко глупыми должны быть. Ис-пол-ни-те-ля-ми, понимаешь?
– Сам ты должен быть глупым! – обиделась Вилька.
Кит Китыч вдвоем с оператором пошли по дорожке, на которой они еще вчера нашли огромное кривое дерево с широким дуплом. Дерево так живописно нависало над дорожкой, что Кит Китыч минут пять стоял неподвижно, любуясь им.
– Какой характер застыл, а? – удивленно повел он головой. – Да, никакой художник лучше бы не придумал. Природа-мать… То есть мать-природа, – на всякий случай поправился Кит Китыч, чтобы не похоже было, будто он выругался.
За режиссером и оператором медленно потянулись рабочие. Каждый из них что-нибудь тащил: всякие треноги, складные стулья, мотки проводов.
Ларик заглянул в автобус. Пусто!
– Забыли чего? – оглянулся на него водитель.
– А Олег Петрович приехал? – спросил Ларик.
– Это кто? Главный, что ли?
– Ну… – замялся Ларик. – Лысый, короче.
Водитель усмехнулся:
– А он на своей «бээмвухе» ездит. Так что в автобусе его не ищи – не спрятался он.
Довольный своей шуткой, водитель несколько раз хохотнул, закашлявшись папиросным дымом.
– Прошляпили мы Колобка, – шепнул Ларик Петичу. – Он приехал на своей машине и скорее всего сразу к тому мужику направился.
– А где же машина? – не понял Петич.
– Поехал на ней, понимаешь, ту-ту!
– По этим холмам да катакомбам на машине? – покрутил стриженой головой Петич. – Нет, Илларион, ты хоть и умный, а не всегда в точку попадаешь. Пешочком он здесь лазить будет, вот посмотришь! А если и стоит его машина где-нибудь, так за воротами надо посмотреть.
Ларик быстро сбегал к воротам. Никакой машины там не было.
«Но ведь не обязательно ему здесь со своим сообщником встречаться, – подумал он. – Даже наверняка сошлись где-нибудь в другом месте. И сейчас беседуют в той же машине. Так всякие мошенники любят договариваться. Чтобы никто их не услышал».
На новой съемочной площадке, которую устраивали под дуплистым деревом, отсутствие продюсера, похоже, никого не волновало. Рабочие устанавливали рельсы, по которым должна была катиться тележка с камерой, Кит Китыч по своему обыкновению покрикивал на всех, оператор измерял каким-то приборчиком свет, требуя то включить, то выключить юпитеры – ослепительные лампы.
– Ветродуй надо включить, – оглянулся на помрежа Кит Китыч. – Ветерок должен быть. Обязательно ветерок! Оживит он эту сценку. А потом на озвучании пустим шум деревьев. Живость нужна, это вам не театр!
«Ага, – подумал Ларик, – точно как в пословице, которую мама любит: каждый кулик свое болото хвалит! Вчера папа свой театр хвалил, сегодня Кит Китыч – кино. Вот и верь этим взрослым…»
– А что тебе больше нравится, театр или кино? – почему-то спросил Ларик Петича.