Третье рождение Феникса, стр. 27

– Выходи за меня замуж, – повторил Чернышев. – Руслан – чужой, залетный. Он не вернется. Борька Герц на тебе не женится. А Вершинин – мальчишка совсем, птенец желторотый… куда ему? А не отступится, так я его убью!

Он улыбнулся одним ртом, жестко, решительно.

Госпожа Симанская повернулась к нему спиной и пошла по лунной аллее. Ей было жарко под шубкой, несмотря на мороз. Чернышев не стал ее догонять. Пусть подождет напрасно своего Руслана, подумает. Глядишь, и согласится.

Майор был уверен, что Талеев уехал в Санкт-Петербург навсегда. В Кострове ему больше делать нечего.

– Я дал Руслану Кирилловичу понять, что не видать ему Маши, как своих ушей! – прошептал он, провожая взглядом ее удаляющуюся фигуру. – Не видать!

Глава 12

Менеджер по рекламе фирмы «МиМ» не сообщил Всеславу ничего интересного. Да, они размещали свои странички в газетах и некоторых журналах спортивной тематики, но господин Мартов не имел к этому отношения.

По просьбе сыщика служащий принес перечень печатных изданий, с которыми сотрудничал отдел рекламы, – ничего похожего на «Эхо» или «Эру» там не нашлось.

«Поеду к старикам Мартовым, – решил Смирнов. – Может быть, им что-нибудь известно».

В квартире на Каланчевской улице пахло лекарствами. Лаврентий Васильевич, в очках на орлином носу, в теплой меховой жилетке, выглядел постаревшим лет на десять. Он пригласил сыщика в гостиную. Плотно задернутые шторы почти не пропускали света, у дивана горел маленький светильник. Анастасия Юрьевна, худая, с гладко причесанными седыми волосами, что-то вязала. Было слышно, как постукивают спицы. Она подняла от вязания бледное, измученное лицо.

– К нам гость, Стасенька, – мягко сказал профессор Мартов. – Я пойду, приготовлю чай.

Она покорно кивнула, отложила в сторону спицы.

– Вы нашли того, кто убил Феликса? – спросила она, и ее подбородок задрожал.

– Ищу, – кивнул Всеслав. – Вот, пришел к вам за помощью. Не припомните, ваш сын не собирался заняться журналистикой? Статью написать, например?

– Феликс давно отошел от чего-либо подобного… Уж скорее Тарас взялся бы за перо. Они оба променяли литературу на… бизнес, превратились в торгашей. Никогда не думала, что мой сын…

Мартова достала из рукава носовой платок, вытерла слезы.

– Знаете, бывает всякое, – предположил сыщик. – Забросишь какое-нибудь увлечение, а потом вдруг снова потянет. Ностальгия по прошлому или по юности… по чему-то светлому, забытому.

В глазах Анастасии Юрьевны мелькнул проблеск интереса.

– Возможно, если бы Феликс был жив… он бы и вернулся к творчеству.

Профессор Мартов принес с кухни поднос, на котором стояли заварной зайник, чашки и вазочка с вареньем. Запахло настоящим черным чаем.

– Я люблю крепкий, – сказал Лаврентий Васильевич, угощая гостя. – А Стасеньке нельзя – сердце пошаливает. Я ей с молоком сделаю.

Анастасия Юрьевна придвинулась поближе к столу.

– Лавр, – обратилась она к мужу. – Ты не слыхал от Феликса, он не собирался писать статью? Вообще он не упоминал о журналистике?

Старик задумался.

– Был разговор… Феликс спрашивал меня, какие издания печатают литературные редкости. Не художественные произведения, а… как бы это сказать… сцены частной жизни не очень известных людей. Что-то документальное, кажется.

– Вы не могли бы вспомнить подробности? – насторожился Смирнов. – Что он имел в виду?

– Я сам толком не понял, – признался старик. – Он говорил как-то вскользь. Я спросил – что за материал? Он сам будет писать или хочет составить кому-то протекцию? Феликс так ничего определенного и не ответил. Ходил вокруг да около, намекал… Ну, я не стал настаивать, посоветовал ему обратиться в литературный журнал «Эхо», который печатает разные литературные изыски, эссе, воспоминания, отрывки из дневников. Да, так и было.

«Эхо»! – подумал сыщик. – Первое, что приходит в голову, чаще всего правильно. Бывшая домработница Мартова сразу назвала «Эхо», а потом уже начала гадать. Совпадения быть не может».

Ему повезло: профессор подсказал адрес журнала.

– Мои аспиранты иногда печатают там отрывки из своих работ, – объяснил он. – А почему вдруг вас это заинтересовало? Думаете, Феликса могли убить из-за статьи? Но это же нонсенс, дорогой мой! Кого сейчас интересуют подобные вещи?

– Я должен проверить все, – сказал Смирнов. – И сомнительные версии тоже.

– Попробуйте варенье, – предложила Анастасия Юрьевна. – Это черешня с грецкими орехами внутри. Феликс любил…

Она всхлипнула. Профессор взял ее руку в свою, погладил.

– Стасенька, – мягко сказал он. – Не надо. Мы же договорились.

Сыщик пил чай, ел варенье и продолжал задавать вопросы.

– А кто помогал господину Мартову поддерживать порядок в квартире?

Старики удивленно переглянулись, но вслух своего недоумения не выразили.

– Домработница, – первым ответил Лаврентий Васильевич.

– Этой осенью она уволилась, и несколько раз уборку приходилось делать мне, – добавила его супруга. – Феликс просил меня. Я была даже рада. С этим своим бизнесом мальчик совершенно не имел времени проведать родителей. С утра до вечера он занимался делами и так уставал, что просто валился без сил.

– Он давал вам ключи от своей квартиры?

– Нет, – покачала головой Анастасия Юрьевна. – Я приходила в выходные дни и все делала при нем. Мы разговаривали, потом вместе обедали. В его кабинете на стене висела гитара Кати. Однажды я нечаянно уронила ее… Феликс ужасно переживал. Он взял себе гитару на память и никому не разрешал к ней прикасаться. Слава богу, инструмент не пострадал!

Профессор добродушно усмехнулся.

– Наверное, сын так и не простил Стасеньке ее небрежности, потому что вскоре отказался от ее услуг.

– Да… – согласно кивнула Мартова. – Он сказал, чтобы я больше не приходила.

– Почему? – уточнил Всеслав.

– Феликс жалел меня, не хотел беспокоить. Наверно, он нанял новую домработницу.

– Когда это было, примерно?

Анастасия Юрьевна немного подумала.

– В начале декабря, кажется. У меня память уже не та, что раньше, – вздохнула она. – Положу вязанье где-нибудь и потом хожу, ищу.

К сожалению, ни профессор Мартов, ни его жена ни разу не видели новую домработницу Феликса и не знали, кто она и откуда. Все равно, визит к старикам оказался удачным – по крайней мере, теперь господин Смирнов мог съездить в редакцию журнала «Эхо» и получить там информацию о Феликсе.

Так он и сделал.

На улице смеркалось, кое-где в домах зажигались окна. Падал легкий снежок.

Редакцию Всеслав нашел без труда – она раполагалась на втором этаже большого здания, напичканного офисами различных фирм и частных лиц. В просторной светлой комнате, разделенной перегородками, было шумно. Под окнами проходила трамвайная линия, и периодический грохот железных колес по рельсам сливался с приглушенным гулом голосов.

– С кем я могу поговорить по поводу сроков издания моей статьи? – спросил сыщик.

Высокая, полная девушка в очках, в ярком свитере, подняла голову от компьютера.

– С главным редактором, – сказала она. – Только он болеет. Грипп.

– А кто вместо него?

– Попробуйте обратиться к Ирине Павловне Ступиной, – без энтузиазма предложила девушка. – Правда, она очень занята. Рискните. Дверь вон там!

Девушка показала рукой в проход между перегородками. Там действительно виднелась дверь. Смирнов подошел, без стука толкнул дверь внутрь.

За столом сидела и разговаривала по телефону дама средних лет, в строгой белой блузке, с ярко наведенными бровями и тщательно уложенной прической. Она бросила недовольный взгляд на вошедшего.

– Я вас слушаю, – сказала дама, кладя трубку.

Всеслав изо всех сил старался придать лицу скорбное выражение.

– У меня умер друг, – заявил он.

– Писатель, журналист?

– Нет.