Печать фараона, стр. 53
Глава 21
Тяжелые шторы с золотым шитьем были мечтой Войтовского. Позволить себе сделать в московской квартире отличный ремонт, обзавестись мебелью в классическом стиле, значительно пополнить коллекцию антикварных вещей он смог только в последние пять лет.
Солнце обладает непревзойденным вкусом, оно играет бликами и оттенками на хороших, дорогих тканях, просвечивает насквозь настоящий фарфор и заставляет полированное дерево мерцать изнутри. Даже зимние, скупые лучи его озаряют комнаты и придают всему драгоценный блеск.
Если бы хватило денег, Леонард поселился бы в венецианском дворце с росписью на потолках и мраморными полами... один, без семьи. Пусть бы его окружали роскошь, тишина и слуги.
Так ему хотелось раньше. Теперь желания изменились. В его жизни появилась женщина, совсем не та, которую прочила в невесты единственному сыну пани Зося, – другая: с шокирующей внешностью, темным прошлым, темными мыслями и без родословной. Но она обладала тайной, в которую тщетно пытался проникнуть Леонард.
Он почти ничего не знал о ней, Герцогине, – не смел спрашивать. А она молчала. Он не знал, откуда она приходит, куда уходит, какой была ее жизнь до встречи с ним, имела ли она любовника, мужа, есть ли у нее дети? Он даже не знал до конца, как она живет сейчас. Впервые условия диктовал не он, а ему. Впервые он боялся, что больше ее не увидит, каждый раз, когда за ней закрывалась дверь.
Господин Войтовский, – как ни стыдился он признавать это, – даже имел поползновения следить за Герцогиней, но вовремя остановился. Риск потерять ее был слишком велик. Страх лишиться этой женщины, а с нею и того, что она могла принести ему в виде «приданого», связывал Леонарда по рукам и ногам. Он уже не разделял одно и другое.
Войтовский вынужденно притворялся искушенным ловеласом, свободным, свысока поглядывающим на прекрасный пол. Он таким и был, но только не для новой знакомой. С ней он почувствовал, как привычная манера поведения скорее идет во вред, нежели на пользу. Увы, менять имидж было поздно.
Неизвестность томила Леонарда, изматывала, – казалось, заветный приз почти у него в руках... но игра затягивалась. Вместо звезды он ловил ее отражение, да и то зыбкое – мираж посреди пустыни, обманка.
Леонард подошел к шкафу-витрине, нажал на незаметный рычажок, открыл потайной ящик с ковчежцем. На солнце миниатюрные фигурки святых из серебра заблестели, обещая невиданную удачу. Они не могли солгать.
Леонард представил, через сколько рук прошел ковчежец, чему был молчаливым, бесстрастным свидетелем. Неужели к нему прикасался какой-нибудь рыцарь-крестоносец... или сам последний магистр Ливонского ордена... в белой мантии с красным крестом и мечом на ней? Потому и называлось это братство, созданное немецкими рыцарями, Орденом Меченосцев. К сожалению, в шестнадцатом веке он прекратил существование – был разгромлен русскими войсками в так называемой Ливонской войне.
От созерцания ковчежца господина Войтовского отвлек звонок в дверь.
– Она!
Потомок гордых шляхтичей поспешил открывать. У Герцогини имелся собственный ключ от его квартиры, но она редко им пользовалась. Удивительно, как он безоговорочно и полностью доверился ей, тогда как она не спешила последовать его примеру.
– Леонард, – сказала дама, врываясь в прихожую и бросая шубку ему на руки. – У тебя есть коньяк? Давай выпьем.
Ее фигуру обтягивало красное платье из атласа; волосы, забранные в узел на затылке, бледное лицо и кроваво-красная помада на губах делали ее похожей на женщину с картины «Зверь Апокалипсиса», которая висела над письменным столом в кабинете Войтовского в канадском доме. Женщина там сидела верхом на Звере и плотоядно улыбалась, совсем как Герцогиня сейчас.
– Хочу забыться, Пилигрим.
Она шагнула вперед, положила руки ему на плечи, горячо дыша. Запах алкоголя и помады от ее губ смешивался с ароматом французских духов.
– Ты уже пила? Где? С кем? – улыбнулся Леонард.
– Одна... а теперь мы будем пить вместе.
– С удовольствием.
Он разлил купленный в Крыму «Клинков» по бокалам – ей побольше, себе поменьше. Глаза женщины с полуопущенными веками затуманились.
– За здравие или за упокой? – печально спросила она.
Войтовский встревожился. Такой подавленной он еще Герцогиню не видел.
– Что-то случилось?
– Хорошо быть в неведении. Это благо, дорогой. А ты рвешься все знать! Когда много знаешь, скорби твои умножаются бессчетно.
– По-моему, нам пора сделать то, ради чего мы встретились, – как можно тверже произнес Леонард. – Время пришло, я чувствую. Почему ты медлишь?
Она склонилась к нему, обвила его шею руками, прошептала:
– Что с нами будет? Разве ты уже снарядил корабль, который увезет нас далеко-далеко... в неведомую страну?
– Нас не найдут, если...
Герцогиня закрыла ему рот рукой.
– Ш-шш-шшш... молчи. Не произноси этого вслух... старайся даже не думать! Все не так просто.
У Войтовского голова закружилась от страсти. Он поцеловал ее горячую ладонь, внутреннюю сторону запястья, сгиб локтя... расстегнул молнию на платье. Ее тело было сухим и обжигало при прикосновении, платье сползало с него, как блестящая змеиная кожа...
– Ты только моя... моя... – бормотал Леонард. – Упрямое дитя тьмы! Мы с тобой добудем ключ и откроем врата смерти...
Солнечный луч пробился сквозь золототканые шторы, скользнул по груди женщины и замер на золотой подвеске в виде кобры...
– Это символ царской власти, – благоговейно произнес Войтовский. – Священный урей. Где ты его взяла?
– А-а! А-ааа-ааа! – вскрикнула Герцогиня. – Он увидел меня! Огненный глаз Ра отыскал свое отражение! Я думала... О-о, нет! Боже! Он видит...
Она вскочила, рванула подвеску, но толстая цепочка не поддалась. На месте, где урей прикасался к коже груди, появилось красное пятно.
– Жжет... – стонала женщина. – Жжет...
– У тебя истерика, – успокаивал ее Леонард. – Дай я помогу.
Он снял с ее шеи цепочку с подвеской, поднес к глазам... застыл в изумлении.
– Откуда он у тебя?
Свет в окне, закрытом шторами, померк.
– Он пришел, – выдохнула Герцогиня, бледнея, не в силах отвести взгляд от окна.
– Кто?
– Тень из Долины Царей... он здесь. Прочь! Изыди!
Господин Войтовский подошел к окну и отодвинул штору. На поднимающееся с востока солнце набежало большое облако. При чем тут Долина Царей?
Впервые ему в голову пришла мысль: «А здоровый ли рассудок у моей возлюбленной?»
Вся эта ее патологическая скрытность, случайные обмолвки, нежелание сделать решающий шаг наводили на размышления. Что, если его надежды напрасны и он имеет дело с душевной болезнью, а не...
Самый вывод, который должен был последовать за подобным предположением, казался полным крушением... невозможным итогом напряженных усилий.
«Но ковчежец-то подлинный!» – вспыхнуло в его измученном, терзаемом сомнениями уме.
В бильярдной стоял сигарный дым. Двое солидных мужчин, лениво переговариваясь, катали по зеленому сукну шары. Аромат табака перебивал запах мужской парфюмерии, мела и дерева.
Всеславу захотелось курить. Он уже полчаса сидел в «Золотом шаре», ожидая майора. У того были потрясающие новости, – кажется, его оперативник выследил «Алую маску». Преступная группа захвачена, и в благодарность за «наводку» бывший сослуживец готов не только поделиться со Смирновым подробностями, но и выставить угощение.
Сыщик жестом подозвал худощавого паренька в темно-бордовых брюках и жилетке, который принес играющим пепельницу.
– У меня здесь назначена встреча, – объяснил он. – Мой партнер задерживается. Я перейду в бар, а вы пришлите его ко мне. – Смирнов в двух словах описал внешность майора и поднялся. – Ничего не перепутаете?
– Что вы? Сделаю все, как просите, – заверил его паренек.