Московский лабиринт Минотавра, стр. 70
– Не хочу тебя огорчать...
– Я все понимаю! – не дослушал Проскуров. – И все же использую этот шанс. Оставь меня одного, умоляю! Не вмешивайся. Обещаешь? Жена – моя, мне и решать!
Смирнов колебался. Он учел и такой вариант. Если Эдуард будет непреклонен, придется задействовать еще одно лицо и вообще резко менять сценарий. Хорошо, что есть способ появиться на месте действия неожиданно, использовать эффект внезапности.
«Не будь таким самоуверенным, – оборвал его мысли внутренний голос. – Откуда ты знаешь, что все пойдет именно так, как вы с Евой вообразили?»
«Керосиновые склады! – оправдывался Всеслав. – Я угадал. Та вещица в подземелье, фотографии из «Гюльсары», кирпичи с клеймом «Н», знакомство Феодоры и Владимира на Крите, изгнание бесов монахами Симонова монастыря, минойский фетиш, записки Хованина, исчезновение Наны – все это подкрепляет нашу идею. Да и последний ночной разговор с Корнеевым многое прояснил. Как бы дико ни выглядела наша версия, ее легко проверить и она объясняет все туманные намеки погибшего инженера. Олег не решился изложить историю открыто по той же причине, по какой и я не осмеливаюсь до конца поверить в нее...»
– Не молчи, ради бога! – взывал Проскуров, и сыщик включился в разговор: он все еще держал в руке телефонную трубку. – Пообещай не мешать мне! Объясни только, куда идти. Где эти чертовы склады?
– Никаких складов нет. От них остались только подвалы, а где вход, я не знаю. Если не хочешь брать меня с собой, действуй на собственный страх и риск. Симонов монастырь найдешь? Там завод... – Смирнов подробно объяснил, куда следует идти.
Бывшему спецназовцу долго растолковывать не пришлось: он хватал все на лету. Спросил только, где лучше занять наблюдательную позицию.
– У дороги к пустующим зданиям. Из архивных материалов следует, что вход где-то там. Тот, кто назначил встречу, сам приведет тебя туда. Смотри, не оплошай! Вспомни, чему нас учили.
– Значит, ты врал про эти склады? – разозлился Эдик.
– Не врал, а блефовал. Сыск сродни преферансу, мой друг! Хочешь выиграть, введи в заблуждение противников. И еще одна настоятельная рекомендация: соглашайся на все, что тебе предложат. Иначе Нану ты больше не увидишь.
До встречи Проскурова с неизвестным, если таковая состоится, оставалось чуть меньше трех часов. «Хватит или не хватит?» – прикинул сыщик. Должно хватить. Только он собрался звонить Корнееву, как тот объявился сам.
– Я в Москве, – сообщил бизнесмен. – Утром отвозил Феодору в аэропорт на такси, свою вторую машину взять не рискнул. За город не поеду, тревожно мне что-то. Сын с супругой уже в Рябинках. Все прошло без сучка без задоринки. Она украдкой позвонила мне, как договорились. Муж хочет устроить для нее маленький праздник, отметить годовщину их знакомства, готовится праздничный ужин, костюмированное представление.
– Серьезно? – удивился Смирнов, и еще один фрагмент мозаики занял положенное место в картине происходящего. – А вас на семейный ужин не пригласили?
– Пока нет. Я и не рвусь.
– Владимир ничего не заподозрил?
– Надеюсь, что так. Впрочем, по нему не поймешь. Какая разница? Я собираюсь завтра же поставить его в известность о своем намерении жениться на Феодоре. Думаю, с его стороны препятствий с разводом не будет. Он ее не любит! До сих пор не пойму, зачем он заключил этот брак? Наверное, назло матери.
– Владимир знает о завещании? – спросил Смирнов.
– Нет. Я ему пока не сообщал. Думаю, он не расстроится. Денег у него будет достаточно, чтобы вести тот образ жизни, к которому он привык, а руководить бизнесом сын никогда не стремился. Управлять моими активами сложно, утомительно, да и не по его силенкам.
– Феодора тоже далека от бизнеса, – заметил сыщик.
– Тут другое, – усмехнулся Петр Данилович. – Я хочу сделать ее богатой, чтобы исключить из наших отношений меркантильные мотивы. Кроме завещания, немедленно открою счет на ее имя. Пусть ею руководит не выгода, а любовь, которую я попробую заслужить. Мне осталось не так много лет, зачем наполнять их ложью?
– Разрешите нескромный вопрос. На что вы готовы ради Феодоры?
– На многое, – без запинки ответил Корнеев. – Может быть, на все. Мне ведь уже шестьдесят, я состоялся как руководитель, как деловой человек, как отец семейства. Поставленные цели достигнуты, амбиции удовлетворены. Что еще нужно? Встретить такую женщину, как Феодора, – неслыханная удача для меня. Мы созданы друг для друга.
– Вы поручили мне заботу о ее безопасности. Теперь я нуждаюсь в вашей помощи, чтобы не прибегать к услугам посторонних лиц. Да и сор из избы выносить негоже. Я правильно вас понял?
– Правильно. Что от меня требуется?
– Стать на время богом Дионисом, – усмехнулся Всеслав. – Римляне называли его Вакхом. Знаете такого? Весельчак, балагур, любитель вина, еды и прекрасных женщин. А я буду при вас фавном. Согласны?
Господин Корнеев деликатно кашлянул.
– Вы шутите?
– Я настроен по-деловому. У нас мало времени, Петр Данилович. Успеете за два часа раздобыть для нас соответствующие одеяния, маски и прочее? Я составлю список. При ваших деньгах все проблемы решаются легко.
– Ну... постараюсь, – с трудом выдавил Корнеев.
Он помнил: лишних вопросов задавать не следует.
– Тогда через четверть часа я буду у вашего дома. Ждите.
Спустя пятнадцать минут «Мазда» Смирнова въехала во двор, где стоял господин Корнеев. Он молча сел на переднее сиденье, взял список, пробежал его глазами. Последний пункт заставил бизнесмена покрыться красными пятнами.
– Это уж слишком! На мясокомбинат я не поеду.
– Возьмите такси, Петр Данилович, – невозмутимо сказал Всеслав. – У ваших машин если колеса не отваливаются, то взрывы с ними случаются. А нам нельзя опаздывать на представление.
– Какое еще представление? И при чем тут...
– Это будет моим атрибутом, – скорчил забавную мину сыщик. – Я же фавн!
– Черт знает, во что вы меня втягиваете, – пробурчал Корнеев, но сунул список в карман.
– Через два с половиной часа моя «Мазда» будет стоять...
Смирнов объяснил где, и Петр Данилович кивнул, вышел, хлопнув дверцей.
– Ну-с... теперь или со щитом, или на щите! – воскликнул сыщик. – Если мы с Евой просчитались... ничего страшного. Получится просто еще один сюрприз для прекрасной дамы!
* * *
Рябинки
Феодора с момента своего возвращения с Крита существовала в зыбкой, калейдоскопической реальности, где ее мечты преломлялись жизнью, принимая причудливые, то страшные, то волшебные формы. Отдельные фрагменты казались выхваченными из далекого, забытого прошлого, некоторые – из смутного настоящего; все они складывались в изменчивые, феерические узоры. Стремительный бег времени не давал ей опомниться, освоиться среди нового расклада, который тут же рассыпался, чтобы образовать новую яркую, гипнотически блестящую картинку.
Владимир встретил Феодору в аэропорту, жарко поцеловал, ни о чем не спрашивал. Казалось, он был счастлив снова ее видеть. Всю дорогу муж рассыпался в любезностях, вспоминал их романтическое знакомство, запах и цвет Средиземного моря, тропические пальмы, виноградники на склонах гор, живописные гавани, таверны, где подают молодое вино и мидии, жаренные в оливковом масле. Он словно почувствовал, что супруга может ускользнуть от него, и пытался удержать ее всеми доступными ему средствами.
– Давай отметим годовщину нашей встречи, – предложил он. – Ты скучаешь в Рябинках. Я хочу устроить для тебя маленький семейный праздник, полный изысканных сюрпризов.
Чтобы раньше времени не возбуждать его подозрений, Феодора согласилась. Петр Данилович не посвятил ее в подробности своего плана улаживания ситуации – когда и что он собирается говорить Владимиру, да она и не стремилась это знать. Пусть отец и сын разбираются между собой.
Феодора еще не успела осознать, какой перелом произошел в ее судьбе. Человек, которому она, как ни ужасно признавать это, желала смерти, вдруг стал ей дороже всего. Уже и богатство не казалось столь привлекательным, если рядом не будет Петра Даниловича. Деньги ради денег – такая перспектива перестала манить Феодору. Она начинала постигать нечто неизмеримо более важное: силу искренних, нерастраченных чувств.