Московский лабиринт Минотавра, стр. 57
– Нет! Уверяю вас... разве Олег и Нана...
Ева хорошо усвоила, что нельзя останавливаться на достигнутом, нельзя позволить собеседнику опомниться.
– Вы убили их обоих! И решили представить дело как похищение и несчастный случай. Вы даже обратились к частному сыщику, своему бывшему сослуживцу. А может быть, сразу к нескольким детективам? Пока один идет по ложному следу, другие подбрасывают ложные версии. Телефонные звонки с угрозами создают видимость шантажа и вымогательства. Некоторые агентства соглашаются оказывать клиентам подобные «услуги», это общеизвестная практика. Каждый зарабатывает, как умеет. Отличный вариант, не правда ли? Вот вам еще: Олег и Нана сговорились обобрать вас. И действовали весьма успешно. Но вы не лыком шиты! Заподозрив измену жены и брата, вы мстите. Олег уже заплатил по счету, теперь настала очередь Наны. Одно неудобство – вы не можете ее найти, она слишком хорошо спряталась. Поэтому вы привлекли к ее поискам Смирнова! И когда он сделает свое дело, вы доберетесь до неверной жены. А как вы поступите со Славкой? Как заставите его молчать? Предложите ему деньги? Много! Столько, что он не откажется, возьмет по дружбе. Там более что он жизнью вам обязан.
– Прекратите! – взорвался Проскуров. – Ради бога, Ева, что вы несете? Замолчите, умоляю вас!
«Если у тебя нет четкого плана, говори все подряд, – вспомнила она наставления сыщика. – Все, что приходит в голову в связи с расследованием. Ты можешь случайно нажать на нужную кнопку, попасть в цель. Преступник сам попадется на крючок, ведь он знает то, о чем ты не имеешь понятия. Он сам проведет параллели и выдаст себя».
– Я еще не все сказала. Подземелья! Вот главная тайна! – выпалила Ева, победоносно глядя на Эдуарда.
Тот молчал, пораженный.
– По... подземелья? – наконец выдавил он. – Этого еще не хватало!
– Вы были там, не отпирайтесь! – наступала Ева. – Глупо скрывать то, что уже известно! Возможно, вовсе не ревность послужила мотивом для убийства Наны и Олега!
– А что? – завороженно следя за ее жестами, спросил Проскуров.
– Алчность! Ужаснейший из человеческих пороков.
– Но позвольте... вы что, нашли... тело? Где? В подземелье? Боже мой, я ничего не понимаю! – в отчаянии воскликнул он.
– Не разыгрывайте тут наивного простачка. Не понимаете! Чего, прошу уточнить? Как мы догадались про подземелья?
– У меня голова идет кругом. Подземелья... это все из-за них, – признался Проскуров. – Я говорил Олегу, предупреждал. Но он не слушал! Он становился все более одержимым, безумным! Он пропитался мраком и смрадом городских клоак, которые начали разъедать его мозг. Он был болен! Никто не замечал в полной мере, как близко он подошел к той опасной черте, откуда уже нет возврата. Что-то в нем надломилось, и... я перестал узнавать моего брата. Я не решался сказать ему, намекнуть на появившиеся отклонения, душевный разлад. Я должен был что-то предпринять. Но что? О врачах лучше было не заикаться, о запрете на спуск под землю – тем более.
– Его мать знала?
Эдуард отрицательно покачал головой:
– Разве что догадывалась, как и я. Скрытый душевный недуг трудно распознать. И вообще, я даже Славке не говорил всей правды, носил ее в себе. Безумие, поразившее члена семьи, – это драма! Никто не желает выставлять ее напоказ. Помешательство ума остается явлением непознанным и вызывает странные реакции. Разговаривая с Олегом, я порой начинал в самом себе сомневаться. А вдруг и я подвержен, пусть кратковременным, поверхностным, но – приступам нарушения психики? Вот вы полностью можете поручиться за себя?
– Я? – переспросила Ева. – Думаю, мой здравый смысл трудно поколебать. Да и речь не обо мне. – Она тронула собеседника за рукав. – Эдуард, вы уверены, что Олега Хованина поразила душевная болезнь?
– Почти уверен. Смерть, как ни горько осознавать, оказалась лучшим выходом для него. Страшно представить, к чему это все шло.
– Выходит, вы убили брата из милосердия?
– Да не убивал я его! – возмутился Эдуард. – Что за бредни вы повторяете?!
– Тогда из-за денег. Он ведь шантажировал вас?
– С чего вы взяли? Олег был гол как сокол, но честен. Такое редкое по нашим временам качество!
– Остается ревность.
– Олег и Нана не знали друг друга, – упрямо твердил Проскуров. – Даже если и так, я бы убивать не стал. Взбесился бы, орал, в крайнем случае пустил бы в ход кулаки, допускаю. Но убивать? За кого вы меня принимаете?
– За профессионала. Убивать – ваше ремесло.
– Было моим ремеслом, – возразил он. – Было! И не убивать, а воевать. Это разные вещи. Война – обоюдное согласие вооруженных людей сражаться друг с другом. Лишать жизни безоружного только потому, что он предал, обманул или разлюбил, недостойно мужчины-воина. Поверьте мне, Ева, на жену я бы не поднял руку ни при каких условиях. – Эдуард тяжело вздохнул. – Так вы действительно нашли тело?
– Пока нет, – смутилась она. – Ищем.
– Слава богу!
– Вы исключаете, что у Наны и Олега был роман еще до вашего с ней знакомства? – спросила Ева.
– Полностью исключить не могу. Но несомненно одно: Нана была девственна до нашей брачной ночи. Я оказался ее первым мужчиной... в постели.
– А сокровища?
Эдуард развел руками, усмехнулся:
– Вы серьезно? Какие сокровища? Думаете, Олег нашел в подземельях клад, а я за это его убил? У меня достаточно денег, я умею их зарабатывать. А клады придумывают мечтатели и фантазеры. Надо же чем-то разгонять скуку!
* * *
Рябинки. Три недели тому назад
Супруги Корнеевы прогуливались по облетевшему лесу неподалеку от своего поместья. В кои-то веки Владимир взял жену с собой полюбоваться осенней природой. Пологий склон спускался в низину, заросшую молодыми березками и осинником. Редкие медные листья осин звенели на ветру.
– Какой странный звук, – содрогнулась Феодора. – Словно на кладбище.
– Да что с тобой? – обеспокоенно спросил молодой муж, обнимая ее за плечи и поворачивая к себе лицом. – Это нервы! Я уже заказал тебе путевку на Крит: проживание в пятизвездочном отеле, сервис, море, экскурсии. Отдохнешь, побываешь на горе Юкта, оттуда открывается прекрасный вид на Кносский дворец. Романтические воспоминания захватят тебя, исцелят от всех недугов.
– Может быть, вместе поедем? – надеясь, что он откажется, предложила Феодора.
Так и вышло. Владимир сделал отрицательный жест. Его красивые, породистые руки с длинными пальцами, похожие на руки пианиста, описали в воздухе плавную дугу.
– Не хочу оставлять сейчас отца одного. Смерть мамы и эта странная авария подействовали на него угнетающе. Ему нужна поддержка.
Феодора кивнула. Она боялась поднять взгляд на мужа. Владимир больше не намекал на ее причастность к случившемуся, но иногда в его глазах появлялся какой-то нехороший, сухой блеск.
Шорох травы и треск сучьев привлек их внимание. В низине бродил мальчик с корзиной, что-то собирал.
– Уж не грибник ли? – засмеялся Владимир. – Эй, парень! Ты что ищешь?
Мальчик отозвался, подошел. В его корзине лежали крепкие грибы с красными и темно-коричневыми шляпками, каких не знали ни Владимир, ни Феодора.
– Их есть-то можно? – с опаской спросила она. – Не отравишься?
– Мамка их вымачивает, потом солит, – смущаясь, ответил паренек. – Здеся на склоне их много было, только я робею собирать. Дурное место!
– Не болтай ерунду, – вспылил Владимир. – Чем тебе место не нравится? Лешаки и русалки мерещатся?
– Ага, – потупился мальчик. – Шныряют, особливо в тумане.
– Ты что-то видел? – Феодора опустилась перед маленьким грибником на корточки, заглянула в его веснушчатое лицо. – Расскажи.
Мальчонка вертелся, то и дело поправлял рукой замусоленную кепку на вихрастой голове.
– Мне деда не велит сюда ходить, – признался он, шмыгая носом. – А я не слухаюсь. Раз в тумане лешиху увидал, так и обмер! Побег за ней...