Московский лабиринт Минотавра, стр. 47
Слово «двоих» так остро, больно резануло слух Петра Даниловича, что ему с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица.
– Тебе виднее, – согласно наклонил он голову. – А жена не жалуется на отсутствие развлечений? Все-таки в Рябинках бывает довольно тоскливо. Соседей в обычном понимании нет, друзья и знакомые остались в Москве, ей даже поболтать не с кем.
– Феодоре не скучно, папа, – ответил Владимир, и его глаза округлились, стали неподвижными, горящими, скрытыми огнем.
«Тьфу ты! – сплюнул про себя в сердцах господин Корнеев. – Ну и взгляд! Неужели он что-то заподозрил? Да нет! Не по силенкам ему».
– Ты не части с приездами, – произнес отец вслух. – Мама только расстраивается от твоих визитов.
Владимир промолчал, неопределенно повел плечами. Петр Данилович поймал себя на том, что тяготится обществом сына. Сидел бы уж в своих Рябинках!
– Если матери станет хуже, я тебе сообщу, – сказал он. – Вы-то там здоровы?
– Да, все в порядке.
«Какой-то он неживой, – подумал Корнеев-старший о Владимире. – Отвечает, будто механическая шкатулка. Даже голос изменился. Каково-то Феодорушке с таким мужем?»
И снова пришла на ум мысль, что не годится Владимир ей в мужья и что смешон, нелеп такой брак.
– Из тебя, парень, слова не вытянешь! – рассердился вдруг Петр Данилович.
– Ты же сам учил меня не выпендриваться.
– Ладно, – махнул рукой отец. – Иди с богом!
Сам подумал: «Будто черная кошка между нами пробежала. Владимир и раньше не отличался сыновней любовью, а сейчас совсем чужим стал. Все из-за Феодоры. Любовь к женщине попирает голос крови! Получается, я вижу перед собой не родного сына, а соперника. Более счастливого! Соперника...»
– Мы с тобой не соперники, папа, – сказал Владимир, повергая отца в шок.
Тот не сразу пришел в себя, опомнился. Сына в гостиной уже не было. Он ушел, а Петр Данилович и не заметил, как это произошло.
* * *
Москва. Октябрь
– Полина Дмитриевна? – обратилась Ева к болезненной, бледной женщине, одетой в теплый халат бордового цвета. – Вы мама Олега?
Женщина сидела в больничном холле, как они и договаривались, с робким ожиданием поглядывая на входящих. При имени покойного сына ее глаза покраснели и наполнились слезами.
– Вы только не расстраивайтесь, – произнесла Ева пустую, ничего не значащую фразу. Как может не расстраиваться мать, недавно потерявшая ребенка? – А то мы не сможем поговорить.
– Вы правда проводите исследования о влиянии подземелий на душевное здоровье?
– Я врач, – соврала Ева не моргнув глазом. – И хочу, чтобы трагедия, которая произошла с вашим Олегом, не повторилась с другими молодыми людьми.
Как еще она могла вызвать мать Хованина на откровенность?
– Думаете, эта авария случилась из-за его увлечения путешествиями под землю? Но ведь автомобильные катастрофы – не редкость.
– Поэтому я и решила изучить этот аспект психики человека, – сыпала Ева терминами. Чем меньше Полина Дмитриевна поймет, тем большим почтением проникнется к «докторше». – Длительное пребывание в подземных тоннелях может притуплять реакции, угнетать восприятие и отвлекать внимание настолько, что, выбравшись на поверхность, люди чувствуют себя не в своей тарелке. Мы, психотерапевты, называем это состояние «эффект крота».
Ева тараторила, удивляясь своему красноречию и неуемной фантазии. Хованина втянулась в игру, она невольно попалась в силки, ловко расставленные собеседницей.
– Действительно... на Олега ведь никто не наехал, – подтвердила Полина Дмитриевна. – На трассе не было аварийной ситуации. По крайней мере, так объяснили ребята из дорожно-патрульной службы. Олег сам слишком сильно разогнался, не сумел рассчитать и на повороте врезался в ограждение. Боже мой! Надо было запретить ему эти подземные вылазки! Но он и слушать не желал. В последние годы сын очень изменился... разительно! Я просто в недоумении. Что-то начало происходить с ним года полтора-два тому назад. Господи! Как же я раньше не замечала? В детстве Олег бывал неуравновешенным, и я даже показывала его специалисту, но тот меня успокоил, сказал, что все в пределах нормы. Да! Мальчику нельзя было бродить по этим страшным подвалам и тоннелям. Я его и ругала, и запрещала, и отговаривала – безрезультатно! Ну а когда он вырос, тут уж и вовсе перестал реагировать на мои замечания. Эдик, это мой племянник, постарше Олежки, тоже пытался его вразумить. Никакого толку! Будто весь смысл жизни – под землей, а не на земле. Вот так: растишь, растишь ребенка, дрожишь над ним, ночей не спишь, когда болеет, заботишься, а он, едва на ноги встанет, перестает с тобой считаться. Хочет быть сам по себе!
Полина Дмитриевна беззвучно заплакала. Слезы градом катились по ее впалым щекам, и Ева испугалась сердечного приступа. Если Хованиной станет плохо, мнимую «докторшу» попросят выйти вон, и ей не удастся ничего узнать.
– Успокойтесь, прошу вас, – зашептала она, наклоняясь к матери погибшего. – А то мне придется уйти. И мы с вами не сможем найти истинную причину смерти Олега.
– Да, да... – пробормотала женщина, поспешно вытирая слезы. – Я сейчас... сейчас возьму себя в руки. Спрашивайте.
– Какие изменения произошли в характере вашего сына?
Хованина задумалась.
– Так сразу и не скажешь. Это не бросалось в глаза. Олег был довольно замкнутым, не любил делиться переживаниями, своими мыслями, словно я ему чужая. Впрочем, он и с друзьями не откровенничал. Проводил с ними время, под землю спускался, но в душу не допускал. И с девушками у него по той же причине, вероятно, отношения не складывались. Олег вырос красивым парнем, девочки на него засматривались, охотно соглашались дружить, даже свидания сами назначали. Но дальше ухаживаний, ни к чему не обязывающих встреч дело не двигалось. Я его уговаривала жениться, в надежде, что семья отвлечет его от подземелий, станет более важным событием в его жизни. Вроде бы Олег не возражал, а потом... в нем произошел глубокий внутренний перелом. О женитьбе лучше было не заговаривать, как и обо всем остальном.
– О чем именно? – уточнила Ева.
– О карьере хотя бы, о материальном достатке. Разве зарплата обычного инженера могла достойно обеспечить потребности молодого мужчины? Эдик бизнесом занимается, предлагал Олега приобщить к своей коммерции, дать ему работу, впоследствии сделать компаньоном. Куда там! Сын просто на дыбы встал – нет, и все. Дескать, он нуждается в свободном времени, чтобы лазать под землю, а бизнес будет это время у него отнимать.
Ева принесла с собой фотографию Наны и подбирала удобный момент, чтобы показать снимок Хованиной.
– Вам не приходилось видеть вместе с Олегом эту девушку? – рискнула она, вынимая из сумочки фото жены Проскурова.
Полина Дмитриевна без интереса взглянула.
– Вы знаете, нет. – Она взяла снимок в руки, отвела подальше. – У меня дальнозоркость. Нет, не припоминаю. Симпатичная девочка. А почему вы меня спрашиваете о ней?
Ева чуть было не проговорилась, что на снимке – жена того самого Эдика, племянника, о котором говорила Полина Дмитриевна, но что-то ее удержало.
– Она тоже увлекалась подземельями, и... с ней произошло несчастье, – солгала «докторша», состроив скорбную мину.
– Ай-яй-яй! – всплеснула руками Хованина. – Какой ужас!
«Однако господин Проскуров патологически скрытен: собственная тетка, ближайшая после родителей родственница, в глаза не видела супругу племянника, – подумала Ева. – В сущности, особо удивляться нечему. Большой город, большие расстояния! Повальная занятость, бешеный темп жизни, ее сложный ритм не способствуют общению, даже между родней. Урбанизация разъединяет».
– Ну, раз вы ее не встречали... – Ева убрала фото обратно в сумочку. – Поговорим о другом. Кстати, ваш племянник-бизнесмен женат или тоже ходит в холостяках? Может быть, Олег ему подражал?
– Что вы! – покачала головой Полина Дмитриевна. – Если бы так! Эдик долго выбирал себе жену, но все же обзавелся семьей. Ездил праздновать свадьбу аж в Грузию. Правда, невесту нам не показал. У них сейчас затяжной медовый месяц. Племянник обещал к Новому году познакомить меня со своей молодой женой. Что я на Олежку грешу? Нынче вся молодежь странная. Мыслимое ли дело, вступать в брак тишком, тайком, собственных родителей на свадьбу не позвать? А может, и правильно! Кому нужны эти пышные празднества? Придет время, все встанет на свои места. Пусть молодые сами решают, как им жить, когда с родней знакомиться, как строить семейные отношения. Прежние-то правила не больно хороши. Сколько пар расходится из-за конфликтов с родителями?! Теще да свекрухе не угодишь.