Черная жемчужина императора, стр. 61
– По-твоему, Стелла умерла из-за собственной неосторожности?
– Ей не повезло, – рассердился майор. – Не надо было мешать спиртное с лекарствами!
– Вот так, да?
– Сам посуди, зачем ребятам вешать на отдел заведомый «глухарь»? У них серьезной работы по горло.
Славка его понимал, как понимал и недоказуемость того, что Стелле кто-то помог уйти из жизни. Майор прав, – «смутные предположения» ни к чему следствие не приведут. Поди, разберись, когда она выпила последнюю таблетку? Может, уже дома… проснулась, встала и…
– Хитро! – пробормотал сыщик, обрывая мысль. – Ловко!
На улицах уже зажглись фонари, когда он подъехал к дому. Ева встретила его встревоженная.
– Лика несколько раз звонила, – сердито сказала она.
– Что случилось? – Сыщик устал, ему хотелось принять горячий душ и поесть. Пусть события разворачиваются завтра, а сейчас…
– Объявился ее отец! – выпалила Ева, лишая его надежды на домашний ужин, мягкий диван и сладкий сон.
– Ты хотела сказать – отчим?
– Да нет же. Родной отец!
Глава 27
Лика, едва дыша от волнения, вышла из подъезда. Темноту прорезывали полосы света, падающего из окон, в их желтых отблесках, как на глянцевой книжной иллюстрации, виднелась то ли тележка, то ли коляска на двух высоких колесах и замерший рядом человек в круглой китайской шляпе. Он стоял спиной к дому, будто ждал кого-то.
Лика насторожилась и замедлила шаг. Человек обернулся… промолвил что-то непонятное, вероятно, по-китайски, и двинулся вперед. «Рикша… – догадалась она, – присланный за мной».
Ее не удивил рикша на улице Москвы, потому что, возбужденная предстоящей встречей, испуганная, Лика была не в состоянии удивляться. Не помня себя она, с помощью китайца забралась в лакированную коляску, уселась… и он, подхватив оглобли, пригнувшись, покатил ее куда-то в таинственную тьму. Лика смотрела на его спину, на косичку, висящую из-под шляпы, которая болталась из стороны в сторону, и думала, что это сон.
Рикша тащил тележку, выбирая неосвещенные переулки, – отчасти, чтобы быстрее добраться до нужного места, отчасти, чтобы не шокировать прохожих. Люди все же попадались навстречу, шарахались кто куда, с недоумением провожали странную тележку взглядами. Чего только не увидишь нынче на городских улицах?! Колеса тарахтели по тротуару, Лика вцепилась в гладкие борта, замирая от ужаса и нетерпения. Китаец не оглядывался, – он торопился доставить пассажирку по назначению.
Лика, разумеется, ни разу в жизни не видела наяву ни одного рикши, но в этом она была похожа на всех остальных москвичей. Правда, она много читала, не имея других занятий, и полученное из книг представление позволило ей догадаться, что хмуро-невозмутимый китаец в темной одежде и круглой шляпе с плоскими полями, который катил тележку, – рикша. Откуда он взялся в этом вовсе не азиатском городе?
«Неужели мой родной отец жив? – думала Лика. – Если бы я узнала об этом раньше?! Он сам придет на встречу или…» У нее не хватало сил на рассуждения, и она просто доверилась ходу событий. Холодный апрельский вечер жег ей щеки, а внутреннее волнение согревало кровь. Китаец остановился у ярко освещенного здания с крышей, по загнутым краям которой бегали красные огоньки. Лика хотела расплатиться, но рикша, бормоча что-то на своем языке, отказался от денег.
– Карточка… – с сильным акцентом произнес он, протягивая ей плотный красный конверт.
Пока Лика достала из конверта сложенную вдвое открытку с изображением дракона, раскрыла ее, увидела нарисованный тушью и кисточкой иероглиф… рикша исчез. Подняв в недоумении глаза, она не увидела ни китайца, ни колясочки.
– Эй… – робко произнесла она в расцвеченную красными огнями темноту. – Вы где?
По ступенькам здания к ней спустился молодой человек, тоже азиатского типа, худощавый, одетый в черный костюм и белую рубашку с галстуком, предложил следовать за ним.
– За все уплачено, – объяснил он ей на ходу. – Идемте.
Здание с изогнутой крышей оказалось китайским рестораном. Лика догадалась об этом по убранству зала, через который провел ее молодой человек, по слабым запахам рыбы и утки, приправленных специями, – имбирем, фенхелем и гвоздикой. Так любил готовить ее отчим, Аркадий. Иногда, испытывая потребность поговорить, он обещал, что когда-нибудь поведет ее в настоящий китайский ресторан и угостит по-царски.
Мысль об Аркадии испугала Лику, невольно нахлынувшие воспоминания отвлекли от происходящего, – она, глядя под ноги, молча шла за молодым китайцем. Тот привел к отдельному кабинету с обитыми шелком стенами и легкой мебелью. С деревянного потолка свисал красиво расписанный фонарь. Столик был сервирован на двоих.
Лика сообразила, что на дверце, ведущей в кабинет, красовался такой же иероглиф, как и на открытке. По дороге через зал сюда, несмотря на мысли об отчиме, она успела краем глаза заметить что-то странное… чего не могло здесь быть.
– Пожалуйста, – поклонился, сделал гостеприимный жест ее провожатый. – Располагайтесь.
«Это сон, – подумала Лика, усаживаясь. – Скоро я проснусь, и все растает: шелк на стенах, фонарь, угощение, запах соевого соуса и приправ. Рикша уже испарился. Да и существовал ли он?»
Фонарь не рассеивал темноту в этом маленьком волшебном пространстве, проливая свет только на столик с теснящимися на нем блюдами. От нечего делать Лика принялась рассматривать китайскую еду – традиционный рис, лапша, креветки, клецки, колбаски из утиной печенки, цыплята и чар-суй: сладкая свинина с пряностями, жаренная на углях. Между тарелками стояли мисочки с красным рисовым уксусом и соусом чили для обмакивания. В крошечные глиняные пиалы была налита водка… скорее всего рисовая. Лика безрассудно решила глотнуть, чтобы немного успокоиться.
Водка оказалась теплая, вкуса ее не чувствовалось, и Лика налила еще и еще из круглой глиняной бутылки. Она плохо соображала. Казалось, что терять ей уже нечего. Хмель исподволь проникал в жилы, в кровь, растекался по телу жаркой волной. Стало весело.
Сон напоминал сказку, где девушка попадала в роскошные покои, оказывалась за столом, щедро уставленным яствами… откуда-то раздавалась приятная музыка, а неподалеку прятался принц в облике чудовища или влюбленный в красавицу колдун. Лика опьянела.
«Надо пользоваться моментом, – подумала она и потянулась к источающим аромат кушаньям. Ей захотелось попробовать одно, другое… хорошо, что во сне все почти такое же, как в жизни, даже вкус маринованного цыпленка».
Она знала толк в восточной кухне, благодаря матери и отчиму, которые держали в доме несколько китайских поваренных книг и постоянно ими пользовались. Правда, в тайге не всегда можно было достать те или иные продукты, но близость границы облегчала задачу. Аркадий частенько возвращался из своих отлучек с полным рюкзаком съестного. Лика любила вытаскивать оттуда пакетики со специями, сласти и прочие азиатские деликатесы. Сушеные грибы, рыбу и дичь они заготавливали в изобилии, так что таежное меню было разнообразным. Отчим готовил мастерски и делал это с удовольствием, подробно объясняя тонкости восточной кулинарии…
Неожиданно в ее отяжелевшей голове возникла мысль о Ростовцеве. Не его ли она увидела мельком, проходя через общий зал ресторана? Что он здесь делает?
– Пришел поужинать, – неуверенно ответила она себе. – Ему нравится китайская еда.
Образ Ростовцева померк, сменился картиной их бревенчатого дома на хуторе, с большими сухими сенями, с глухими ставнями на окнах, с двумя печами: в горнице, совмещенной с кухней, и между двумя спальнями – детской и Аркадия с мамой. Летом и осенью в спальнях курились сухие молодые сосновые шишки, их дым отгонял мошкару, пробивающуюся сквозь густую сетку на форточках. Зимой в комнатах пахло лесной мятой, цветами. За стенами гудела, бесновалась вьюга, заносила снегом одинокий хутор, переметала тропу, отрезая его обитателей от всего мира.