Кроссворд игральных автоматов, стр. 10
– Само собой! Видимо, после того первого раза он боялся пользоваться мобильником. Дядя знал: я помню об его увлечении кроссвордами. Был уверен – я обращу внимание на сборник, догадаюсь: это послание! Первые две буквы понятны: ДС – Денис Скотопасских. Третья… Что значит Вэ?
– Вэ… – повторил Виталик. – Да, что?!
– Дорожка к миллиону долларов! – Дэна охватило возбуждение. – Вэ… Возьми… Войди.
– Послушай, Дэн, зря мы ушли из квартиры. Если Вэ – это указание, выполнять его надо только там, за железной дверью…
Оказавшись в маленьком коридоре, Павел замер… Взгляд его скользнул по полу. Тот был выложен потертым светло-коричневым линолеумом, следы на котором начинались сразу за дверью. Чьи-то ботинки были испачканы в мелкой крошке. Она ссыпалась с разламываемой стены.
Зобкину показалось: людей было много. Минимум трое.
Он прислушался, хотя чутье подсказывало – квартира пуста.
Не доносилось ни звука.
Осторожно ступая, Павел заглянул на кухню, в санузел и лишь после этого добрался до комнаты.
Бросился к кровати. Сумки не было! Зобкин отодвинул продавленную и просиженную мебелишку в сторону, упал на корточки.
Поводя носом в сантиметре от пола, исследовал пыль. Следы говорили – сумка была. Но вытащили ее не сегодня, а три дня назад: слой пыли разрушен предметом с подходящими размерами.
Старая пыль – густая, клокастая, новая – лишь слегка припорошила паркет точно бы молодым снежком.
То, что произошло через мгновение, заставило следопыта вскочить с корточек. Он резко повернулся к двери.
Увы, оказавшись в квартире сорок семь, Зобкин пошел против своих предчувствий и погубил себя.
– Я думаю – нет, – ответил на реплику Кошелева Скотопасских. – Если я прав, дядя Матвей не мог оставить сумку в квартире. А давать прямые указания, куда он собирается ее отнести – опасно. Кто-нибудь мог бы воспользоваться ими. Наверняка, по дядиному следу кто-то шел… Мы забрали главное – дядино указание, кроссворд. Теперь надо разгадать букву Вэ – миллион долларов – в руках!
Виталик напрягся. Но в его голове не было мыслей. Буква Вэ там была, но вокруг нее царила совершеннейшая пустота.
Как известно, собака размышляет образами. Она не думает «Пойду погрызу кость». Она представляет эту картину словно бы на экране кинотеатра. Похожая ситуация – с могильщиком.
На экране его домашнего кинотеатра пробежали привычные образы: кладбище, могилы, подношения, стол в их домике, который во время последней пирушки так замечательно уставили бутылками. Была там и буква Вэ. Кошелев хорошо представлял ее: он видел широкую длинную палку с одной стороны и пузатые обводы с другой. Но буква была одинока. Ее не обнимал никакой смысл.
Кошелев понял: это конец.
– Виталий! – торжественно проговорил Скотопасских. – Я понял, что означает буква Вэ. Дэ Эс Вэ – «Дэн Скотопасских! Внимание!»
«Как же все просто!» – пронеслось в голове у могильщика.
10. Жертвы тишины
В квартире номер сорок семь появились два милиционера.
Они были вызваны одинокой старушкой Марией Куракиной, проживавшей на пятом этаже. На днях ей прибавили пенсию. Возрадовавшись, престарелая Мария решила побаловать себя кофеем. Но поскольку, как и положено Марии, была девой, излишнего нервного возбуждения страшилась.
Напиток решила купить не простой, а декофеинизированный.
Зайдя в ближайший магазинчик, торговавший по странно низким ценам, дева Мария поинтересовалась:
– А есть ли у вас кофе декофеинизированный?
Законченные в свое время средняя и высшая советские школы, которыми по праву гордимся поныне, позволили Марии выговорить последнее слово с первого раза – без унизительных оговорок и спотыканий.
Продавщица, нанятая в магазин с подозрительными ценами за умеренную зарплату – из другого поколения. Слово не разобрала. Следуя правилу: без особого повода с покупателями не пререкаться, ответила утвердительно:
– Есть!…
Иначе придется спрашивать раздраженным голосом «Какого – какого?», зло кривить лицо… Не хотелось: продавщица – в добродушном настроении.
Старушка обрадовалась.
Тоже имела нехитрые правила. Положив на блюдце мятые бумажки, схватила взамен банку, не стала разглядывать буквы на этикетке. Для этого существуют продавцы. Ее дело – спросить…
Кофе оказался ядреной крепости. Кофеину в нем – двойная доза. Турецкая фирма, производившая порошок, решила: чтобы не выливать в канализацию кофеин, вытягиваемый из другого, ими же выпускаемого декофеинизированного сорта, надо подмешивать изъятую крепость в сорт купленный старухой.
По прайсам кофеек проходил, как «элитарно крепкий и ароматный».
Хлебанув чашечку, старуха испытала нешуточное беспокойство. Сердце застучало, как в день пенсии, – всегда шла к почте с затаенным страхом «А вдруг не дадут?!»
«Да почему же не дадут?» – спрашивала себя. И сама отвечала: «Не дадут и все! Просто так, неожиданно и без объяснений!» Последнее казалось вероятным. «У нас все могут!» – думала она. Когда давали, торопливо смахивала в сумочку, не считая, мятые ассигнации. «Господи, слава богу! Пронесло! Дали! Опять повезло!…» Скакала домой с чувством солдата, возвращающегося со смертельного задания.
Поскольку на декофеинизированный грешить не могла, объяснила сердцебиение дурными предчувствиями. «Ограбят! Узнали, что добавили пенсии и ограбят! Ну и жизнь. Одни дают, другие тут же грабят. А может – одна шайка?»
Дева Мария несколько раз подходила к двери. На лестнице кипела будничная жизнь: кто-то истошно орал «Открывай, скотина! Убью, сука!», молотил в чью-то дверь пудовыми кулачищами. Это успокаивало…
Пока чувствовала в подъезде присутствие жильцов, было не так страшно.
Потом крики смолкли. Старуха забеспокоилась.
Тишина пугала. Но вслед на лестнице начался грохот и послышались такие угрозы своротить дверь вместе со стеной, что она опять, как казалось, окончательно, успокоилась. Стены дрожали.
На радостях выпила еще чашечку «декофеинизированного». Потом еще… Когда допивала третью, грохот и крики смолкли. Старуха подошла к двери: тишина представлялась чудовищной.
Никто и ничто не могло отпугнуть убийц и грабителей. Сердце рванулось из груди. Дева Мария позвонила в милицию.
Поднимавшиеся к ней патрульные с удивлением обнаружили: дверь в квартире номер сорок семь выломана. В образовавшуюся щель может протиснуться каждый желающий. Немедленно позабыли, к кому шли, и протиснулись.
Оказалось, до них тот же номер осуществил гражданин Зобкин. Ни формального, ни неформального отношения к сорок седьмой не имел.
Взломщик был задержан.
Старуха еще раз убедилась: предчувствия не обманывают. Что же до того, что вскрыта не ее дверь, рассудительно объяснила: злодей шел грабить именно ее, но ошибся этажом.
– Он молодой? – поинтересовалась у милиционеров старуха.
– Еще какой!…
– Так не удивительно!… Какая сейчас молодежь: прут не знамо куда… Глазищи вытаращат и прут! Как тут этажом не ошибиться!… – Мария с наслаждением ощущала, как действие элитарного ядреного ослабевает, умиротворенное валерианкой, кефиром и каплями для сна «Спистару», рекламируемыми в сети проводного радиовещания.
«Еще какой молодой» Зобкин, сидя, тем временем, в милицейской машине за решеточкой, закатывал глаза не понарошку… К нервной аллергии у него добавилась нервная водянка головы, нервная базедова болезнь и нервное заикание… На подходе было нервное плоскостопие и нервное искривление позвоночника.
– Внимание… На что дядя Матвей обращает мое внимание?…
– На стол… Кроссворды лежали на нем, – тупо произнес Кошелев.
– Получается, зря ушли из квартиры? Ты виноват… – в голосе Скотопасских не было злобы. – Нет, нереально. Денег там не было. Стол без ящика, я запомнил. Чтобы спрятать лимон, доллары надо приклеить под крышку… Неправдоподобно. Я бы заметил – нагибался, чтобы посмотреть под кровать.