Битва за смерть, стр. 44
Командир отделения орал и водил пляшущим стволом из стороны в сторону, с каждой очередью посылая новую порцию пуль в направлении вздымающейся фигуры…
Очереди стихли. И все как один закричали от ужаса. Командир отделения закричал громче остальных и выронил автомат из «золотых рук». Кто-то заплакал. Кто-то захохотал, как безумный.
Из снега поднялся деревянный кол, на котором висел рядовой Приходько. Вогнанный через промежность кол насквозь пронизывал тело солдата. Грудь и живот его были перепаханы пулями. Непокрытая голова с мокрыми прилипшими волосами упала на выпирающее из груди острие кола. Глаза были открыты и осознанно взирали на сослуживцев. Именно от этого мученического взгляда лишались разума красноармейцы. Под ногами Приходько к колу была прибита табличка с надписью на древнеславянском.
Кто-то из солдат упал, кого-то охватила истерика. Лошадь Дуня с оглушительным ржанием поднялась на дыбы и опрокинула обоз.
Николай повернул голову, выдавил изо рта сгусток крови и с бульканьем в горле прошептал:
– Смерть – это маленькая девочка…
Один из солдат наклонился, чтобы разобрать надпись на табличке у ног Николая. Связного текста не получалось, только отдельные слова:
– …тьмн… земла… поднамиша набратне…
Калинин плакал, уткнувшись в грудь старшины. Он уже не вырывался, чтобы броситься в сторону хвойного леса, опушку которого оглашал ужасающий хруст. Старшина прав, было поздно.
Калинину казалось, что он не сможет перенести боль утраты. На душе было горько, на сердце тяжело.
Штолль сидел в стороне и растерянно смотрел на Калинина. Ермолаев, не в силах поднять глаза, с остервенением сжимал приклад «ППШ».
Вдруг Алексей вскинул голову. Перед его мысленным взором предстал текст:
Он вздрогнул:
– Боже!
Алексей быстро повернул голову в том направлении, где осталась рота. В ту же секунду резкий звук автоматной очереди взорвал округу.
– Смотрите! – в ужасе закричал Ермолаев, разглядев сквозь частокол березок поднимающуюся из снега темную во мраке человеческую фигуру. Солдаты открыли по ней огонь.
Старшина вскочил, чтобы что-то предпринять, вот только сделать уже ничего было нельзя.
Глава 5
Земля вздрогнула с такой силой, что потемнело небо. Деревья угрожающе заскрипели, гигантские стволы качнуло, словно стебли колосьев предгрозовым ветром. Солдат на дороге кинуло в снег. Они так и не успели подняться, а если бы и поднялись, всё равно спастись им было не суждено.
Заснеженную дорогу пересекла глубокая трещина. Последовал новый толчок, и еще одна отрезала путь назад. Оба разлома стремительно уходили в лес, круша сугробы и неумолимо сближаясь. Калинин, старшина, Ермолаев и Штолль с болью смотрели на солдат, которых отрезало от них этими трещинами.
Третий удар потряс землю и деревья. Сугробы, в которые провалились красноармейцы, мгновенно покрылись мелкой сетью новых разломов. На какой-то миг Калинин подумал, что на этом всё и закончилось.
Огромный пласт земли между двумя трещинами вместе со снегом, гигантскими деревьями, лошадью с обозом и остатками роты рассыпался и рухнул в бездну, подняв в небо столб снежной пыли. Удаляющиеся отчаянные крики падающих людей заглушили грохот камней.
Алексей закрыл голову руками. Увесистые белые хлопья, взметнувшиеся вверх от удара, сыпались с неба и деревьев. Через некоторое время грохот камнепада смолк, и на лес опустилась мертвая тишина.
Калинин поднял голову. За чередой темных деревьев образовалась гигантская расщелина. Вечерний мрак не позволял разглядеть ее – насколько она была велика. Определенно можно было сказать лишь одно, расщелина преграждала дальнейший путь по просеке.
Из всей роты в живых остались только четверо. Те, кто, казалось, бросился в самые объятия смерти. Калинин, старшина, Ермолаев и Штолль. Они стояли в нескольких метрах от провала, среди немногих уцелевших березок. Остальная часть лиственных деревьев сгинула в неведомой бездне, в гнетущей мрачной пропасти.
Алексей отодвинулся от старшины и подполз по сугробу к краю пропасти. Мрачный провал был настолько глубок, что закружилась голова. Калинин с надеждой вглядывался в черноту, пытаясь различить хоть что-нибудь. Но тьма, словно занавесом, закрывала всё.
– Эй! – закричал он без особой надежды.
Эхо пронеслось вниз и потерялось в глубине. Назад не вернулось.
– Это бездна, – отстраненно произнес Калинин. Подполз Ермолаев. Он тоже глянул через край.
– Немыслимо, – прошептал сибиряк.
– Погибла вся рота!
Ермолаев с горечью посмотрел на Калинина, а затем, не выдержав, двинул огромным кулаком по склонившейся над пропастью березе. Ствол дрогнул, зашелестели ветви. Ермолаев привстал и с криком ударил по стволу другим кулаком, а затем начал бешено молотить по нему руками. Даже в темноте было видно, как на белоснежной коре остаются размазанные кровавые следы.
– Ваня, перестань, – глухо произнес старшина, когда береза под натиском сержанта уже почти опрокинулась в пропасть.
Ермолаев повернулся к нему. Он тяжело дышал, из разбитых костяшек на поверхность сугроба падали темные капли.
– Зачем я здесь? Я должен был остаться с ребятами!
– Полагаешь, мне было легко смотреть, как гибнет рота? – спросил Семен Владимирович. – Ничего изменить нельзя. Время вспять не повернешь. Кто знал, что всё так выйдет? Или ты хочешь сказать, что, останься мы с ротой, всё вышло бы иначе? – Тяжело дыша, Ермолаев молчал.
– Мы погибли бы вместе с остальными, – сказал старшина.
Он повернулся к Калинину:
– Что случилось, командир? Почему погибла рота?
– Теми тресну земля, кто руку поднямиша на братие, – произнес Калинин. – Разверзнется земля под ногами тех, кто поднял руку на брата.
Он устало вздохнул и сел на краю пропасти.
– На брата? – спросил старшина.
– Другой перевод – на земляка… – ответил Алексей.
– Что за фигура поднялась из снега? – холодно спросил старшина.
Калинин тяжело посмотрел на него.
– Господи! Это ужасно! – подал голос Ермолаев. Он опустил окровавленные кулаки в снег и заскрежетал зубами, превозмогая холод и боль.
Калинин вздохнул.
– Больно на сердце, – пожаловался он. – Я предчувствовал беду, но так и не сумел догнать Николая…
– Зачем он пошел в лес?
– Его позвал солдат… я не помню фамилию. Кажется, он из деревни. Такой неуклюжий, кряжистый, с сильным окающим говором…
– Смерклый? – удивился Ермолаев.
– Да. Не знаю, что произошло между ними. – Ермолаев вытащил кулаки из сугроба. Взгляд его был серьезен.
– Приходько вчера подшутил над Смерклым, – сообщил он. – Шутка получилась неудачной. Я сперва подумал, что Смерклый затаил обиду. Но потом решил, что он уже остыл.
– Думаешь, Смерклый пытался отомстить Приходько? – спросил старшина.
Калинин, впервые услышавший это предположение, внимательно посмотрел на сибиряка.
– Вряд ли, – ответил Ермолаев. – К тому же непонятно, как он это сделал.
– Я слышал, как Приходько разговаривал в лесу с маленькой девочкой, – произнес Алексей. – Его затянула в лес нечистая сила. Смерклый тут ни при чем.
Лицо старшины совершенно не изменилось. Он продолжал внимательно смотреть на лейтенанта, словно ожидая еще чего-то. Калинин понял, что Семен до сих пор не верит в заколдованный лес.
– Как вы не понимаете! – воскликнул Алексей. – Этот лес не простой!
– Я не хочу этого понимать. Я в это не верю!
– Но происходящие с нами события и есть колдовство!
– Не пытайтесь заставить меня смотреть на происходящее вашими глазами, товарищ командир! – ответил старшина. – Я воспринимаю случившееся так, как оно есть. Я не фантазер. Нужно решать проблему. Если по воле случая мы остались живы, значит, нужно думать не о судьбе и языческом колдовстве, а о том, как выпутаться из этой ситуации! А я понимаю ее так. Назад пути нет. Впереди только высота Черноскальная, неизвестно на кой нам сдавшаяся. Другой дороги в лесу нет. Я прав?