Могила Бешеного, стр. 27
XXX. БОЙ С БЕШЕНЫМ.
Теперь действовать следовало в наивысшей степени аккуратно. Поднявшись к чердачной двери, Тихон прильнул к одной из щелей. Помещение чердака было пусто. Медленно, чтобы не скрипнули петли, Коростылев открыл дверь и, осторожно ступая по гравию, направился к бомжатнику. Так, крадучись, он преодолел большую часть пути, когда наткнулся на лежащее тело. Любка лежала, спокойно распластавшись на камнях. В первый момент Шрам подумал, что она спит, но потом взгляд заметил темную полоску, тянущуюся из уголка женского рта. Еще не успевшую свернуться струйку крови. Нагнувшись, Тихон прикоснулся к ее шее. Тело женщины уже остывало, но было пока еще довольно теплым. Теперь уже не таясь, Бешеный вряд ли остался бы поблизости трупа, Коростылев быстро прошел к бомжатнику и распахнул дверь. Там опять пили. Шрам как раз застал момент, когда его осведомитель Коля, поднес к губам бутылку «Пшеничной». Увидев Тихона, бомж чуть не поперхнулся, но сделал-таки несколько глотков и, передав водку соседу, пошатываясь направился к Коростылеву.
– Кто ее? – Спросил Тихон, кивком указав на мертвое тело.
– А-а-а, – Коля поморщился, – Мы ее ночью унесем…
– Я спросил «кто»?! – Стальным голосом проговорил Шрам.
– Да Бешеный! Кто же еще?
– Как это произошло? И где он теперь?
– Как? Да просто… – Глаза бомжа постоянно находились в движении, но на Тихона он старался не смотреть:
– Пришел этот хмырь. Стал народ собирать, а Любка возьми да и привяжись, я, грит, чем мужиков хуже? А Бешеный ее как толкнет!.. Она и грохнулась. Мы ее ночью куда-нибудь вынесем. Пусть менты находят…
– Куда пошел Бешеный? – Грозно повторил свой вопрос Коростылев. Коля вздохнул, и Шрам наконец поймал взгляд голубых глаз.
– Они к Стопарю в подвал направлялись… Не отвечая, Тихон повернулся и почти побежал к выходу.
– Стой! – Закричал ему вслед бродяга:
– Там вход в атомку! Там лабиринт! Заблудишься! Но Шрам уже хлопнул дверью, и его шаги загромыхали по лестнице. Коля пожал плечами и вернулся к бомжам. Преодолев всю дорогу до подвала Стопаря быстрым шагом, перед входом в подъезд Коростылев остановился. Минуты ему хватило чтобы выровнять дыхание и обрести боевой настрой. После этого, сняв пистолет с предохранителя, на расслабленных ногах, Тихон начал спускаться в темноту. Теперь у него в кармане был и фонарик, но свет мог выдать приближение чужака, и Коростылев не стал его пока зажигать. Оказавшись в подвальном коридоре, Шрам сразу уловил невнятные голоса, слышавшиеся откуда-то справа. Через несколько шагов, после поворота, впереди замаячили отблески света. Бесшумно прокравшись к его источнику, Коростылев стал свидетелем сцены вербовки. Бешеный расхаживал по небольшому свободному пятачку, а вокруг него сидели трое бомжей и слушали пургу, которую нес бандит. Тихон с удивлением узнал, что Говорков оказывается работает на Российскую разведку, и эти бомжи должны доставить его связным ценные посылки. После инструктажа один из бродяг, дородный почти квадратный мужик, сказал, очевидно, что-то смешное, и остальные бомжи громко расхохотались. Этим моментом и воспользовался Коростылев, чтобы выйти на свет и, держа руку с пистолетом за спиной, встать в проеме позади Бешеного. Тот почти сразу обнаружил чужое присутствие и медленно повернулся. Узнав Тихона, Савелий не удивился:
– А я все гадал, когда ты появишься?.. – Спокойно сказал Говорков. Шрам не отвечал, исподлобья разглядывая Бешеного.
– Что с моими сотрудниками? – Не меняя интонации продолжил нацист. – Убил?
– Не знаю… Не проверял. – Отозвался Тихон, понимая, что Говорков пытается заговорить его. – Некогда было… А вот Клавку твою точно пришил… Эта новость никак не отразилась на лице бандита:
– И что теперь ты собираешься делать? Шрам равнодушно пожал плечами:
– А чего с такими девками, как ты, делать? Вздрючу и на солнышко! Бешеный побледнел и сделал шаг к Тихону:
– Ты мне за гнилой базар сейчас ответишь!
– Пидорасу отвечать? – Рассмеялся Коростылев. Он специально взял такой наглый и развязный тон разговора, откровенно играя на публику, в лице ошалевших бомжей. Расчет был прост, если бродяги поверили бандиту, то после таких наездов его авторитет стремительно упадет. И Тихон ехидно продолжил:
– Или забыл как в девичнике парился? Засвети-ка правую ручонку! Что у тебя там? Сжав кулаки, Савелий сделал еще один шаг по направлению к обидчику, но тут взгляд его упал на холодно блеснувший в руке Тихона пистолет, и он замер на месте. Бомжи, недоумевая, наблюдали за этой сценой. Наконец, один из зрителей, тот самый квадратный мужик, подозрительно косясь на оружие, пробасил:
– А ты сам-то кто будешь?
– Я – майор ФСБ. – Просто ответил Коростылев.
– Врет, скотина! – Визгливо крикнул Говорков, и все взгляды обратились к нему:
– Эта сука – чеченский террорист! Бомжи переглянулись, и Зуй вдруг спросил, обращаясь непонятно к кому:
– А чего он про пидоров гонит?..
– Понты! – Сквозь зубы прошипел Бешеный.
– Мужики, – Ухмыльнулся Зуй, – А он чего-то на себя принимает? Подозрительно как-то, мать его!.. Может, по натуре, вину за собой чует?..
– Заглохни, чертила, не твои это разборки! – Огрызнулся Савелий и попытался незаметно отступить. За ним был проход в соседнюю комнату, или коридор. Свет туда не достигал, и Бешеный уже давно принял решение смываться. Только под дулом пистолета это сделать было непросто.
– Ну почему же? – Возразил Коростылев, не переставая держать националиста на прицеле:
– Мужикам интересно, что у тебя с дуплом. Велика ли там капуста? Такого оскорбления Бешеный стерпеть уже не смог. Он, позабыв про планы отступления, ринулся на Тихона. Тот не хотел стрелять, замешкался, и нога Савелия выбила пистолет из руки. Оружие пролетело в угол комнаты и зарылось в грязное тряпье. Теперь враги стояли друг напротив друга, пожирая противника глазами. Первым начал атаку Бешеный. Он подпрыгнул и в развороте хотел достать ступней голову Тихона. Но ботинок просвистел мимо. Шрам присел, и Говорков, повернувшись вокруг себя, приземлился на ноги. Этим моментом и воспользовался Коростылев, он без лишней показухи, сделал скользящий шаг к противнику и, словно исполняя танцевальное па, крутанулся вокруг себя, достав локтем солнечное сплетение Бешеного. Того отбросило на метр, но, не взирая на боль, Савелий немедленно принял боевую стойку и контратаковал. Несколько боксерских ударов просвистели мимо головы Тихона, и лишь один пришелся вскользь по скуле. Говорков наступал, тесня уворачивающегося Коростылева к стене. Шрам уже много раз мог бы достать противника, но всякий раз останавливал себя, постоянно помня о том, что не должен ничего поломать своему врагу, взяв его живым и, по возможности, невредимым. В один из моментов боя, Бешеный нанес прямой удар в пах Коростылеву. Тот не обратил на это никакого внимания, а голень Говоркова напоролась, как ему показалось, на острую кость. Савелий отпрыгнул, изумленно глядя на соперника. Тихон, опустив руки, медленно приближался.
– Может сдашься? – Предложил Шрам.
– Вот уж хуй! – Бешеный плюнул в лицо Коростылеву и, развернувшись, опрометью кинулся в темный проход.