Могила Бешеного, стр. 21
– Ладно, Кирпич, наделал ты косяков – надо за них ответить.
– Не хочу-у-у!.. – Истошно завопил писатель. Бешеный увидел, где именно Даценко бьется в истерике под кроватью и выстрелил в шевелящиеся бугры. Оттуда раздался пронзительный вой:
– Бо-о-ольно-о-о!!! Говорков вставил новую обойму и методично, пулю за пулей, всю ее расстрелял в направлении предсмертных криков популярного писателя.
XXIV. ПРОДОЛЖЕНИЕ «БЕШЕНЫХ».
На утро уже все издательство знало о расправе над ведущим автором. Несмотря на то, что Даценко в редакции, мягко говоря, недолюбливал весь персонал, все стремились высказать свое уважение покойному кормильцу. Корректоры, наборщицы, макетчики пересказывали друг другу эту историю, не забывая каждый раз добавить новые «известные» им подробности. Вскоре картина вырисовалась следующая: На двух БМП из воздуха материализовалась банда, в количестве не менее сотни человек, все с автоматами и минометами. Один из танков раздавил машину охраны во дворе, а несколько огнеметов сожгли взвод спецназовцев в подъезде. Дверь высадили выстрелом из зенитного орудия и завязался кровавый бой. Даценко, стреляя по-македонски из двух автоматов уложил половину нападавших, пока сам не был предательски застрелен ниндзей, прокравшимся по стене дома и вышедшим в тыл доблестному писателю. После этого оставшиеся в живых забрали трупы бандитов и тем же путем, растворившись в воздухе, отступили. Версий, зачем убили Вектора, при желании можно было насчитать не меньше десятка. По одной из них Даценко сам и был Бешеным, а его врагам надоело, что он все время выходит победителем из самых сложных ситуаций. По другой – Вектор раскрыл заговор мирового терроризма, и транснациональная мафия решила с ним покончить. По третьей, убили его свои, фэ– эс-бэшники за то, что он слишком много писал про их тайные методы. И так далее… Лишь Илья Станиславович Курбский не принимал участия в этих обсуждениях. Но и не прерывал, давая сотрудникам вволю пофантазировать над случившимся, несмотря на то, что количество перекуров возросло раза в три, и это не могло не сказаться на сроках сдачи плановых книг. Сегодня главного редактора похитили, как он сам определил то, что с ним произошло. По выходе из дома, Курбского обступили двое молодых людей в черных кожанках и вежливо попросили следовать за ними в машину. В качество аргумента один из парней продемонстрировал Илье Станиславовичу нечто металлическое, по форме похожее на пистолет. Редактор вынужден был повиноваться. Как только он сел в автомобиль, бежевую «Ниву», похититель дал газ, и они резво выехали из двора. Курбский удивился тому, что в салоне, кроме него и водителя больше никого не было. Повернувшись к сидевшему за рулем, Илья Станиславович начальственным тоном спросил:
– Что все это значит?
– Я – Бешеный. – Ответил водитель. На лбу Курбского выступили бисерины холодного пота.
– Даценко убил я. Вчера вечером, если вы этого еще не знаете. – Продолжал Говорков:
– Вам известно за что именно. В горле Ильи Станиславовича пересохло, и он мелко закивал.
– Вас, господин Курбский, я убивать не стану. Успокойтесь на этот счет.
– Спасибо… – Зачем-то сказал главный редактор.
– У меня по отношению к вам несколько иные планы. Вам, наверное, интересно какие?
– Да, конечно!.. «Нива» вышла на Садовое кольцо и поехала в густом потоке машин.
– Знаете ли вы, чем вы на самом деле занимались последние два-три года? Вы рекламировали мня! – Рассмеялся Бешеный:
– Когда вам стало известно, что я реальное лицо? Около полугода назад? Ведь это я дал Даценко приказ об утечке этой информации. Теперь его нет. Как может не стать и вас, мой дорогой!
– Я понимаю… – Промямлил Курбский. Он все еще не мог сообразить, как же надо разговаривать с бандитами? Вроде они такие же люди, а вот есть в них что-то такое странное. Подавляющее…
– Нет, пока вы не понимаете. Раскрою вам маленький секрет. Я – один из лидеров Партии «Русская Национальная Идея». Это название вам что– нибудь говорит?
– Фашисты? – Не раздумывая ляпнул Илья Станиславович и со страхом покосился на соседа.
– Нет, – Хихикнул Бешеный, – Это слишком грубо. Националисты – определение гораздо точнее. Мы не ставим перед собой задач мирового господства, как чеканутый Гитлер. – Врал Говорков, – К черту хохлов, белорусов и прочих отступников. Нам не нужен новый Советский Союз. Все равно это уже невозможно. Но сделать Россию сверхдержавой – вполне реально. Мы делаем упор на развитие отечественной экономики. Если Васильченко придет к власти, он будет финансировать образование, науку, искусства. России нужна собственная электронная промышленность! Развитое сельское хозяйство!.. Илья Станиславович слушал и не верил собственным ушам. Бандит рассуждает о программе вывода страны в мировые лидеры! Невероятно!
– Для нас русский, – С запалом продолжал Бешеный, – Это тот, кто живет в России. Неважно кто он там, еврей, грузин, якут. Главное – чтобы ему были дороги идеалы его Родины! Так что на самом деле национализм не имеет ничего общего с тем жупелом, которым стращают людей всякие там псевдодемократишки. И вы, господин Курбский, нам уже весьма помогли.
– Книгами Даценко?
– Совершенно верно! И мое предложение к вам состоит именно в том, что этот цикл не должен прерваться. Я знаю, что последние три романа Вектор сам на писал. Я прав?
– Ну… В общем – да. – Вынужденно согласился главный редактор.
– Его роль, как вы наверное, уже поняли, состояла в том, чтобы взять у меня сюжет и передать его вашим штатным авторам, которые наращивали на него «мясо». Странная роль, не правда ли? Сейчас этого звена уже нет, и я могу давать разработки следующих книг уже непосредственно вам. Естественно за ту же сумму, которую вы передавали покойному автору. Согласны? Узнав о гибели Даценко еще ночью, Илья Станиславович уже и сам подумывал, как обойтись без Вектора. Тем более, что характер писателя оставлял желать много лучшего. Серия романов про Бешеного шла нарасхват, и смерть их официального автора могла бы позволить Курбскому немного сократить расходы на гонорары. Но после предложения настоящего Бешеного экономии не будет…
– Чтобы вам было легче согласиться, – Хитро проговорил Говорков, видя, что Илья Станиславович глубоко задумался, – Я скажу вам маленький фактик. Вектор перед смертью рассказал мне вашу роль в том, что за мной сейчас идет охота… Блеф подействовал. Курбский побледнел и сдавлено выдохнул:
– Согласен…
– Теперь о книгах. Я, как автор, изменяю сюжет «Могилы Бешеного». Бомбы в метро подкладывают снюхавшийся с коммуняками блок правых партий. А хорошие националисты, в моем лице, расстраивают их планы.
– Пожалуйста…
– Смотри, Курбский, слушай меня. А то я тебя – паф! И нет главного редактора! «Нива» подошла к тротуару.
– А теперь проваливай! – Рявкнул Бешеный, и Илья Станиславович чуть не вывалился на асфальт под ноги пешеходов. Сейчас же, восстанавливая в памяти свое приключение, Курбский сопоставлял то, что Бешеный говорил Даценко и ему. Получалась страшная картина. Националисты рвутся к власти. И они будут стараться взять ее любыми средствами. Роман «Могила Бешеного» должен быть готов ко второму этапу выборов Президента, если они состоятся. Поэтому… Курбский просиял, выдумав гениальный по своей простоте ход.
– Немедленно собраться всем членам редколлегии у меня в кабинете! – Приказал он по селектору. Через пять минут пришел последний участник собрания и Курбский начал:
– Вам всем известно о трагической гибели нашего автора Вектора Даценко. Но сейчас, поймите меня правильно, мне бы не хотелось говорить о траурных делах. По моим сведениям, убийство Вектора – дело рук националистической партии. Информация эта секретная, и советую вам ее не разглашать. Сегодня со мной связался один из представителей этой партии и приказал продолжить серию романов Даценко. Собравшиеся глухой зашумели.
– Еще один факт, – Не обращая внимания на ропот, Курбский заговорил громе, – Эта партия может захватить власть в стране вооруженным путем. Сейчас этому пытаются противостоять наши силы безопасности. Но!.. Я и сам хотел бы видеть продолжение «Бешеных». Но совершенно не в той редакции, которую мне предложил вышеупомянутый представитель. Однако, пока еще не ясно, как сложится политическая обстановка, я предлагаю следующее… Илья Станиславович вздохнул и оглядел притихшую после его последних откровений редколлегию.