Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города, стр. 10
ГЛАВА 3
Этот противный старикашка, так нелестно отозвавшийся о моей внешности, оказался прав. Изрядно поношенное платье служанки оказалось мне впору, словно его шили по мне.
– Ну как, влезла?! – крикнул мне мужчина, по-прежнему сидевший на своем месте.
– Влезла.
– Я так и думал!
– А я смотрю, платье-то не первой свежести. Не одна девушка его одевала и изображала в нем служанку.
– Это реквизит нашего института.
– Тогда понятно. Кстати, все девушки, которые мерили до меня это платье, имели ту же комплекцию, что и я. В вашем понятии все они были костлявыми и непривлекательными. Тем не менее в вашем шкафу платье не пятьдесят восьмого размера.
– На роль служанки требуется девушка, носящая одежду такого размера.
– Это почему же?
– Потому, что полные служанки неповоротливы и от них проку мало. Худые пошустрее.
– И часто в вашей квартире появляются девушки, готовые сыграть роль служанки?
– Совсем не так часто, как тебе может показаться на первый взгляд.
– А у меня на этот счет свое мнение.
– Предлагаю оставить его при себе. Ну что, ты оделась?
– Надеваю чулки.
– Замечательно. Надеюсь, что они тебе тоже впору.
– Мой размерчик. И как это вы только угадали?
– Работа у меня такая.
Посмотрев на себя в зеркало, я улыбнулась своему отражению и отметила про себя, что из меня действительно получилась бы неплохая служанка. Вернее, я смогла бы сыграть в кино роль служанки, потому что работать прислугой – совсем не мое предназначение. А вот этот карнавальный костюмчик мне очень даже к лицу. Чересчур короткая юбочка, сетчатые чулки, туфельки на высоких каблучках. Удивительно, что у деда в шкафу оказались три пары туфелек одинакового фасона, но разного размера.
В этот момент заиграла громкая музыка, и я растерянно выглянула из-за дверцы шкафа. Мужчина прилег на кровать прямо в одежде и держал в руках небольшой приемник, настраивая его на нужную волну.
– Ты готова?
– Готова. А вы что, устали сидеть? Вы зачем на кровать завалились?
– Водка в голову стукнула.
– Зачем же нужно было столько пить?
– Я же тебе уже, по-моему, объяснял, что мы живем один раз. И давай завязывай меня стыдить и учить жизни. Я уже большой мальчик и сам знаю, что такое хорошо и что такое плохо.
Зазвучала приятная музыка. Мужчина поставил приемник рядом с собой, протер носовым платком свои очки и оглядел меня с ног до головы.
– А что вы так на меня смотрите?
– Хороша!
– Вы же только что сказали, что я костлявая.
– Мое поколение и в самом деле привыкло к более пышным формам, но ты достаточно хорошо сложена.
– А перед этим вы наговорили мне кучу оскорблений!
– Я тебя не оскорблял. Я всего лишь заставил тебя раскрепоститься. Твоя зажатость отталкивает, а твои комплексы могут испортить все дело.
– Какое дело?
– Как какое? Мы же с тобой все решили. Я буду делать из тебя звезду.
– Надеюсь, я стану звездой не только в стенах этой коммунальной квартиры, – язвительно произнесла я.
– Сначала в этих стенах, а уж потом я буду выводить тебя в люди. Крошка, у тебя все впереди. Тебе повезло. Ты оказалась в нужном месте в нужное время. А самое главное, что ты познакомилась с нужным тебе человеком.
Я посмотрела на лежащего на старой железной кровати странного старикашку и подумала: неужели он действительно способен помочь мне стать известной актрисой? Я вспомнила слова своей матери, которая, осознав, что меня невозможно остановить и что я все равно уеду в Москву, вытерла слезы и дала мне последнее напутствие. «Я не люблю Москву, – честно призналась она, – потому что она фальшивая и продажная. Этот город встречает с распростертыми объятиями только тех, кто едет в нее с большими деньгами. А тех, кто приехал без денег, она начинает душить прямо на вокзале. Вот такая она, Москва. Я слышала, что там на одной лестничной площадке соседи даже не здороваются друг с другом. Знай, дочка, в Москве у тебя будет много недоброжелателей, которые будут откровенно над тобой смеяться и вставлять тебе палки в колеса. Ровно столько же у тебя будет мнимых доброжелателей, которые ни с того ни с сего начнут протягивать тебе руку помощи, но знай, что если ты возьмешься за эту руку, то эта же рука тебя и потопит. Будь осторожна, дочка, потому что в Москве – не то что в нашей хлебосольной провинции: в Москве каждый сам за себя».
Возможно, моя мама была права и мне не стоило открывать свою душу нараспашку перед первым встречным, а этот дед очень странный, с ним нужно держать ухо востро. Если он заведует кафедрой вполне приличного института, то это еще не означает, что он желает мне только добра и не хочет воспользоваться отчаянием не поступившей в институт провинциалки.
– Ну что, поиграем в служанку? – громко спросил меня Петр Степанович и сделал музыку немного тише. – С этой минуты тебя зовут не Светлана.
– А как?
– Тебя зовут Люси.
– Почему именно Люси?
– Потому что мне хочется, чтобы мою служанку звали Люси. Ты будешь звать меня не Петр Степанович, а «Мой повелитель».
– Ах, мой повелитель. – В эту минуту мне показалось, что я подыгрываю сумасшедшему человеку, но я постаралась не выдавать своих опасений. – Значит, я должна быть вашей служанкой?
– Конечно, моей, а чьей же еще?! А теперь, Люси, станцуй для меня.
– Вы это серьезно?
Мужчина сделал музыку еще тише и посмотрел на меня недовольным взглядом.
– Детка, входи в роль, или я разозлюсь и пошлю всю твою звездную карьеру к чертовой матери! Исполняй все мои желания! Я не понял, ты хочешь стать звездой или нет?
– Хочу.
– Что-то я твоего желания не вижу. Если ты еще раз будешь поступать в институт, то на вступительных испытаниях тебе придется танцевать. Ты разве не знаешь?
– Знаю, – в моем голосе появилось раздражение. Мне показалось, что еще никогда в жизни я не попадала в столь дурацкую ситуацию, чем та, в которой нахожусь. – Ну так это же в институте…
– Послушай, детка, ты начала сильно меня утомлять. Я хочу посмотреть, как ты двигаешься. Танцуй, черт бы тебя побрал.
В этот момент заиграла громкая музыка, и я принялась кружиться по комнате. Вспомнив про Золушку из моего любимого детского мультика, танцующую со шваброй, я стала изображать те же движения. Я делала вид, что держу в руках швабру, которая играет роль кавалера, и кружусь с ней в волнующем танце.
– Детка, а ты пластичнее, чем я мог себе представить! – улыбнулся во весь рот довольный моим танцем Петр Степанович и сделал музыку потише.
– Хватит? – Я резко остановилась и с ужасом увидела, что старик поставил приемник на пол и поманил меня пальцем к себе.
– Хватит. Считай, что этюд ты уже сдала.
– Как жаль, что вас не было сегодня в комиссии!
– Люси, подойди сюда.
– Зачем? – прищурила я глаза.
– Не спрашивай меня ни о чем. Просто иди сюда и все. Я тебе приказываю.
– Петр Степанович, что-то мне не нравятся наши игры!
– Не называй меня Петром Степановичем. Обращайся ко мне «Мой повелитель». Входи в роль!
Подойдя к кровати, я посмотрела на старика подозрительным взглядом и без особого энтузиазма произнесла:
– Что вам нужно, мой повелитель?
– Молодец, Люси! С этого дня для тебя существует только такое обращение к своему хозяину. Ты должна исполнять все, что я приказываю. Если ты будешь мне перечить, то я лишу тебя жалованья или буду бить тебя розгами. Тебя когда-нибудь били розгами?
– Нет.
– Это больно. Поэтому будет лучше, если ты не будешь выводить меня из себя. А иначе я подниму твою коротенькую юбочку в складочку, сниму твои кружевные трусики, возьму плетку и начну хлестать тебя по твоей упругой попке. Кстати, а у тебя кружевные трусики?
– Кружевные, – слегка опешила я и попыталась понять, что сейчас происходит. Таковы правила игры или это бред сумасшедшего?
– Я так и знал. Я это понял, когда только тебя увидел. Я сразу подумал о том, что у такой милой девочки должны быть кружевные трусики.