Женщина в клетке, или Так продолжаться не может, стр. 52
– Здравствуйте, – тихо поздоровалась я и зашла на участок.
– Валюша, чем обязан такой честью? В последнее время ты не часто меня балуешь своими визитами. У тебя ко мне какое поручение?
– Да нет у меня к тебе никаких поручений. Я просто так в гости зашла. А что, ты меня уже в дом не приглашаешь?
– Да заходи, – как-то неуверенно произнес дед. – Я просто на огороде работаю. Работы еще полно.
– Да я тебя долго не задержу, тем более работа не волк, в лес не убежит.
– Заходи в дом. Что стоишь на пороге? Только у меня стол не накрыт. Я не знал, что ты с подругой придешь.
– Да некогда мне за столами сидеть. У меня времени в обрез. Я к тебе по делу.
– Я так и понял, – непонятно чему обрадовался дед. – Я знаю, что просто так ты ко мне редко заходишь. Все больше по делу. Поэтому я тебя сразу спросил: ты ко мне с поручением?
– Я не с поручением. Я по делу.
Валентина не скрывала того, что не собиралась поддерживать с дедом доброжелательный разговор, а в ее голосе слышались слишком резкие и раздраженные нотки. Как только мы вошли на веранду, Валентина вальяжно закинула ногу за ногу и поманила деда пальцем к себе поближе.
– Валюша, так какое у тебя дело? Чем могу быть тебе полезен? – услужливо спросил подошедший поближе дед.
– Какое у меня дело, спрашиваешь? – Валентина метнула в сторону деда крайне недобрый взгляд.
– Ну да, – окончательно растерялся тот. – Ты же сама сказала, что по делу пришла.
Я села на старенькую табуретку, положила руки на колени и стала наблюдать за тем, что же будет дальше.
– Дед, ты зачем нашего француза спер?! – воинственно спросила Валентина и так грозно нахмурила брови, что даже мне стало не по себе.
– Какого еще француза? – опешил тот.
– Самого настоящего, из Парижа. Того самого, который у меня на даче был закрыт.
– Валя, не брал я никакого француза, – дрожащим голосом постарался переубедить ее дед.
– А я тебе говорю, что брал!
– А я тебе говорю, что не брал.
– Без спроса взял. Спер втихорца самым наглым образом. Тоже мне, вор-тихушник. За тобой глаз да глаз нужен. Я отвернуться не успеваю, как ты у меня обязательно что-нибудь сопрешь.
– Валя, да что ж ты такое говоришь-то? Наговариваешь на пожилого человека.
– Я сама уже почти пожилая, так что ты меня этим не упрекай, но меня с самого детства учили, что чужое брать никогда нельзя. Когда брат в детстве яблоки в чужом саду воровал, мать его по рукам била. А ты у меня сначала кастрюлю спер…
– Какую еще кастрюлю?
– Новую, которую я по рекламе покупала. Потом несколько бутылок домашнего вина подрезал. Банки трехлитровые тоже пропали. Я их для засолки помидоров и огурцов привезла. Видимо, ты сам в них насолил. Бутылка дорогущего коньяка тоже пропала. Она в кухонном шкафу спрятана была. Да, много чего пропало. Просто я вечно молчала, не до этого было. А ты так оборзел, что в довершение всего этого немощного француза утащил. Только ты не учел, что француз – это не бутылка коньяка и за него я с тебя спрошу по полной. Эх, дед, до седых волос дожил, а такими вещами занимаешься. Метешь все, что под руку подвернется.
– Да не брал я никакого француза, – умоляюще произнес дед. – Мне чужого не надо. У меня вообще привычки воровать нет. Я даже французского языка не знаю. На кой сдался мне этот француз.
– А с ним французский язык знать не надо. Он по-русски так хорошо шпарит, что и тебя научить может.
После непродолжительного молчания Валентина встала, ударила кулаком по стене и закричала так громко, что от страха дед Матвей отпрыгнул на приличное расстояние.
– Быстро нашего француза на место! Или мы сейчас с тобой по-другому разговаривать будем!!! Взял без спросу, положи на место! Сейчас сюда казанские приедут и из тебя всю правду вытрясут. Только ты от них пощады не жди.
Я приподнялась, захлопала ресницами и посмотрела на Валентину ничего не понимающими глазами.
ГЛАВА 24
Окончательно перепуганный дед попятился и, упершись в стену, запричитал:
– Валюша, не надо кричать… Я и сам не знаю, как так получилось. Что это на меня нашло? Прямо наваждение какое-то. Я не хотел. Честное слово, не хотел…
– А я сразу поняла, что это ты сделал. Если француз в гостинице не объявлялся и в Париж не улетел, то больше это сделать некому.
Валентина посмотрела в мою сторону и объяснила:
– Дед Матвей мой дом охраняет, следит за ним, когда никого нет. Подрабатывает. Когда ребята каких-нибудь должников привозят, то часто деда оставляют за ними следить. Он свою работу всегда аккуратно выполняет. Добросовестно. Так что у него неплохая прибавка к пенсии всегда есть и лишняя бутылочка чего-нибудь горячительного.
Валентина вновь повернулась к деду и грозно спросила:
– Ты зачем дубликат ключа сделал?
– Сам не знаю, – пожал тот плечами.
– А кто знает?
– Ключ-то один. Думаю, дай сделаю. На всякий случай. Вдруг потеряется.
– Хитрый ты, дед. Ох, хитрый. А как ты узнал, что француз в доме?
– Да Леня меня сам позвал по стопке выпить и костей моей собаке дал. Слово за слово. Я его спросил, кого на этот раз привезли, а он и сказал, что настоящего француза из самого Парижа, что у этого француза денег много и что он будет тут сидеть, пока больших денег за него не дадут. Мы с ним хорошенько выпили, я домой собираться начал и Лене на всякий случай сказал, что он, если не хочет оставаться в доме, пусть в город едет, а я за французом сам послежу. Но Леня, царство ему небесное, наотрез отказался. Говорит, что француз важная птичка, можно сказать, что даже особо важный и почетный узник, поэтому Влад дал приказ его лично Леониду охранять. Вот, собственно, и все.
– А дальше-то что?
– Дальше я сделал вид, что ушел, а сам не ушел.
– Ну, дед, ты даешь. Как это понимать?
– Я, по большому счету, и не собирался этого француза красть. Как-то обстоятельства сами так сложились.
– Ты хочешь сказать, что ты его против своей воли украл?
– Валюша, я же тебе говорю, что сам не знаю, как так получилось. Наваждение посетило меня под старость лет. Я увидел, что Леня с девушкой в комнате закрылся, и зачем-то своровал этого проклятого француза. Будь он тысячу раз неладный. Перетащил его оттуда в чулан.
– Что значит перетащил? Он же не связка дров. Ты же такой щупленький и хиленький, что мне что-то не верится, что ты смог бы его поднять. Темнишь ты, дед.
– Да у меня ружьишко есть. И я его того. – Дед растерянно пожал плечами и отвел глаза в сторону.
– И как ты его того?
– Я его ружьишком-то этим припугнул. Он избитый весь был, слабый, еле ходил, но меня слушался и все мои команды выполнял беспрекословно. Сначала я его в чулане, в самом дальнем углу дома держал, а потом потихоньку он до моего дома доковылял.
– Валя, этот дед и есть тот призрак с ружьем, которого я тогда в ночи на участке видела, – влезла я в разговор. – Я не могла ошибиться.
– Дед, ты, что ли, призраком тогда в ночи стоял? – поинтересовалась Валентина.
– Да я просто с ружьишком стоял и никому не мешал.
– Да он бежал за мной! Дед, ты за мой бежал?! Зачем?
– Да это у страха глаза велики. Никуда я не бежал. Я француза охранял. Показалось тебе это, дочка.
– Никакая я тебе не дочка.
Встав с табуретки, я ощутила, как у меня началось какое-то помутнение рассудка, и тихо спросила:
– Валя, а Жан и вправду здесь?
– Конечно, здесь. Я же тебе сразу сказала. Его дедуля подрезал. Он всегда берет все, что плохо лежит.
– Валя, ты только ребятам ничего не рассказывай, – умоляюще принялся просить дед. – Они меня за такие дела в живых не оставят. Я искренне раскаиваюсь в том, что я натворил. И зачем мне, старому дураку, на старости лет проблем захотелось? Ох, старая и дурная моя голова!
– Действительно, дед, зачем тебе на старости лет проблем захотелось?
– Да я за бабкой Матреной из другой деревни уже давно ухаживаю. А она смеется надо мной, голытьбой называет. Хотя никакая я не голытьба. У меня пенсия, да ребята постоянно какое-нибудь поручение дают и деньги за это подкидывают. Валя, ну ты сама посуди, зачем старухе Матрене деньги нужны?