Женщина в клетке, или Так продолжаться не может, стр. 45
– У меня с этим именем слишком многое связано, и это многое чересчур негативное.
– Тогда я тебя понимаю. Лично у меня от этого имени сердце замирает. Мужик красивый. Непослушные рыжие кудри, голубые глаза. Кто-то называл его рыжим, а мне всегда нравились рыжие мужики.
Вспомнив совершенно противоположную внешность Влада, я облегченно вздохнула.
– Ну что, поехали?
– Поехали.
Я встала со своего места и направилась следом за Валентиной.
– Далеко ехать?
– Я же тебе уже говорила, что совсем недалеко.
– И все же я не буду рисковать. О туалете лучше всего позаботиться заранее. – Встав напротив туалета, я попросила Валентину немного меня подождать и зашла внутрь. Спустя несколько минут я бесшумно вышла из туалета и, увидев, что у входа в кафе стоит Валентина и с кем-то разговаривает по телефону, встала за небольшую колонну и стала подслушивать, с кем и о чем она говорит.
– Влад, да ты что творишь?! – Голос женщины был раздражен и озлоблен. – Тебе голова для чего нужна? Правильно, чтобы хоть изредка ею думать. Я ей пообещала, что ехать совсем недалеко, а ты мне называешь адрес, по которому я чуть ли не всю Казань должна проехать. Это слишком долго. Она может что-нибудь заподозрить. Она уже и так неадекватно на твое имя среагировала. Я оставила телефон на столе, но я и подумать не могла, что тебе в голову придет позвонить. Мы же с тобой уже все обговорили, и ты оставил мне нужный адрес. Короче, тот вариант, который ты мне предложил, отпадает. Мы так ее долго искали, и я не могу ее глупо и необдуманно упустить. Я везу ее на ту явочную квартиру, про которую мы договаривались еще в самый первый раз. Кстати, Влад, как ты меня отблагодаришь за то, что я тебе ее привезу? Ты обещаешь мне ночь любви. Владик, ты потрясающий любовник, и я очень дорожу нашими отношениями. Но к ночи любви мне бы хотелось еще и немного денег. Котик, ладно, поговорим при встрече. Она может выйти в любой момент. Целую, мое солнышко. Все, пока.
Я стояла за колонной словно вкопанная и не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Слегка повернув голову, я увидела стоявшую перед собой Валентину, которая мило мне улыбалась и вертела мобильным телефоном в руках.
– Томка, ты где пропала? Ты что здесь стоишь? Поехали. Мне уже по шубе позвонили. Этой даме отъехать надо срочно. У нее дела жизненно важные по работе. Она из-за нас дома сидит.
– Она же шубами занимается. Какие же у нее могут быть жизненно важные дела по работе?
– Ты думаешь, она одними шубами занимается? Да ты просто эту дамочку не видела. У нее тысяча дел одновременно. Это человек, который торопится жить. Поехали, я тебя с ней познакомлю. Я сказала, что мы через несколько минут будем. Я человек слова и не могу людей подводить.
Я смотрела на Валентину широко открытыми глазами и по-прежнему не могла произнести ни единого звука.
– Мать, ну чего ты так на меня смотришь, словно в первый раз видишь? – недоумевала моя соседка. – Что с тобой стряслось-то? Поехали быстрее. Времени в обрез. Человек торопится.
Я смотрела, вспоминала и видела, как Валентина идет ко мне за прибором мерить давление… Как мы пьем с ней вкусный чай, разговариваем за жизнь и я рассказываю ей про своего француза. Она внимательно меня слушает и делает вид, что искренне за меня радуется. Она слишком много расспрашивает, а я стараюсь отвечать ей как можно меньше, потому что не люблю рассказывать про свою личную жизнь. А Валентина наоборот. У нее совсем другая тактика. Она рассказывает слишком много и вынуждает меня делать то же самое. А вот и наша последняя встреча. Жан сидел у меня дома, позвонила Валентина и настойчиво попросила померить давление. Уж больно плохо она себя чувствует и не может спуститься ко мне сама. Я поддалась ее уговорам, поднялась к ней наверх и не смогла сразу уйти, потому что она под любым предлогом пыталась меня задержать… Господи, как же я сразу не могла до этого додуматься. Как же сразу…
ГЛАВА 21
– Тома, поехали. Тебе плохо? – Валентина была просто невозмутима и держалась настолько естественно, что ее самообладанию оставалось только позавидовать.
– Куда? К Владу? Ты хочешь отвезти меня к Владу?
– К какому Владу? – на лице Валентины появилось едва выраженное смятение. – Тома, да у тебя температура, что ли? Мать, ты у меня совсем сдавать начала?! Какие-то непонятные мысли тебя посещают.
– А что здесь непонятного? По-моему, все предельно ясно.
– Я не понимаю: о чем ты?
На ее лице не дрогнул ни один мускул. Воистину, она была великолепной актрисой. И все-таки ее голос… Ее выдавал только ее голос, который говорил, что она лжет. По голосу было видно, что она заметно нервничает и по-прежнему лжет.
– Валя, я знаю, почему ты всю жизнь одна, – говорила я словно в бреду, ощущая непонятную пелену перед глазами.
– Ты о чем?
– О том, что ты всю жизнь одна, потому что ты сука.
– Что? – непонимающе спросила меня Валентина.
– Что слышала! Так нельзя поступать с людьми! Тебе это хорошенько аукнется! Я слышала, о чем ты сейчас говорила с Владом. Я все слышала. А я по-человечески к тебе относилась. Верила, что у тебя проблемы со здоровьем и, как дура, бегала с аппаратом мерить давление. Думала, женщина намного старше меня, столько в жизни видела, душу тебе открыла, про француза своего рассказала, а ты в эту душу взяла и плюнула.
Валентина стояла не пошелохнувшись, смотрела на меня растерянным взглядом и не произнесла ни единого слова.
– Я не знаю, какие у тебя отношения с Владом, но догадываюсь. Только знай, что и Владу ты не нужна. Ты вообще никому не нужна! Влад использует тебя точно так же, как и другие мужики. А за то, что ты в мою жизнь влезла и уничтожила мои отношения с Жаном, тебе еще аукнется. К тебе все с верхом вернется, потому что в этой жизни только так и бывает. Ты меня еще вспомнишь.
Выдержав паузу, я раздула ноздри и прошипела:
– А теперь отойди с дороги и только попробуй меня остановить. Я тебя вместе с Владом засажу. Тебя, как соучастницу, за наводку, за слепки ключей от моей квартиры, за сбыт информации и непосредственное участие в совершении преступления. А Влада и его компанию за разбойное нападение на мою квартиру, грабеж, похищение гражданина другой страны, вымогательство и шантаж. Хорошо, если мой француз жив, а если нет?! Если нет, то всей вашей честной компании еще одну статью добавлю. Хотя вы все уже и так загружены по полной. Знаешь, Валя, а мне бегать уже надоело и по чужим квартирам прятаться. Мне больно слушать о том, что из моей квартиры строительный мусор выносят, о том, что эти сволочи всю хату вдоль и поперек избороздили. Я прямо сейчас в милицию иду и расскажу все как на духу. Так что деваться вам всем уже некуда. Пусть вашими дальнейшими передвижениями займутся правоохранительные органы.
– Иди, – сквозь зубы процедила уже не скрывавшая своего волнения Валентина. – Иди, только не забудь сказать, что ты Леньку шлепнула.
– Я его не убивала, – попробовала я оправдаться, хоть и заранее понимала, что это не принесет результата.
– Это ты ментам потом расскажешь. Быть может, они тебе поверят. У Влада есть все доказательства, что это сделала ты.
– У него не может быть доказательств.
– Я не буду тебе доказывать, что у него есть, а чего нет. Я только хочу сказать тебе, что если ты решила нас всех утопить в помойной яме, то тебе придется прыгнуть в нее первой.
– А у меня нет никакого выбора, – обреченным голосом произнесла я. – Ничего не поделаешь, значит, нам придется сидеть в одной яме всем вместе. Валя, если в тебе осталось хоть что-нибудь человеческое, скажи мне: где Жан?
– Это ты у меня спрашиваешь?
– У тебя.
– А я это должна у тебя спросить. Он как в воду канул, никаких денег на счет не поступило, да и в милицию на нас пока никто не заявлял. Признайся честно, он же где-то с тобой в бегах? А на нас он не заявляет только по одной простой причине, что если он заявит на нас за шантаж, избиение, вымогательство и похищение, то нам есть чем крыть. У нас есть своя козырная карта. Это убийство Лени. Я тебе говорила и не боюсь повторить еще раз, что у нас есть точные доказательства, что это сделала ты. Твой француз не дурак, он все это знает, поэтому и не бежит сломя голову в ментовку, потому что не хочет тебе навредить. Своим визитом в мусарню он только тебя подставит. Что ж, это достойно уважения. У него просто нет выбора.