Терапия для одиноких сердец или Охота на мужа-3, стр. 43
– Наверное, хотел посмотреть, кто там находится. Он эту яму под себя сделал, да тут такая незадача. Дед разозлился и захотел посмотреть кто его место занял.
– Жалко, что он деру дал, а то бы мы ему местечко-то освободили. Нехай лежит, загорает.
В этот момент из-за могил показались двое. Один был довольно хорошо мне знаком, а вот другого я видела впервые. Молодые люди тащили огромный железный ящик, который, судя по их искривленным лицам, был довольно тяжелым. Вид у второго мужчины, которого называли Глебом, был достаточно подозрительным и довольно свирепым. Его руки были покрыты наколками и напоминали руки того уголовника, которого мы с дедом похоронили совсем недавно. Поставив железный ящик рядом с могилой, незнакомцы открыли крышку, и моему взору предстала целая груда совершенно нового, еще промасленного оружия.
– Ребята, я ничего не желаю видеть. Я тут вообще сбоку припека,– жалобно взмолилась я и попятилась назад.
– Стой, сучка, ты куда собралась?
– Да что я вам мешаться буду, ей-Богу. У вас тут свои дела…
– А ну-ка стой, а то я щас тебе ногу прострелю!
Угроза на меня подействовала почти молниеносно.
Я встала как вкопанная и практически не шевелилась Мужчины поставили ящик на землю и начали складировать оружие в разрытую могилу. Они делали все так аккуратно, словно клали на дно ямы не бездушные железки, а хрупкие, бьющиеся предметы.
– Глеб, а давай мы когда все оружие перетаскаем, поставим здесь табличку, мол: «Осторожно, бесценный груз». Ни один, даже самый навороченный покойник не стоит столько, сколько стоит эта могила.
– Давайте лучше сделаем так, чтобы к этой могиле никто не приближался даже на пушечный выстрел. А то какие-то деды шастают, какие-то девки…
– Да деда найдем. Этот хоромоногий стрекозел далеко не уйдет, а вот девку мочить придется. Больно много знает.
– За что меня мочить?! – не поверила я своим ушам.– Я же вам сказала, что даже сейчас ничего не вижу и ничего не слышу.
Парень, державший пистолет, слегка дернул рукой и злобно оскалился.
– А может, и вправду оставить тебя живой? Только сперва нужно сделать так, чтобы ты и в самом деле ничего не видела и ничего не слышала. Для этого я прострелю тебе глаз и ухо.
Схватившись за голову, судорожно затряслась и чуть было не забилась в истерике.
– Ребята, да вы что? Вы вообще думаете, что творите?!
Думаем. Туг особо и думать нечего. Отправим тебя к тому очкастому кренделю, и будете вместе лежать. А то ты и в самом деле слишком много знаешь. У баб ведь язык без костей. Они болтают так, что не остановишь. Тем более есть подозрения, что ты о гибели нашего товарища что-то знаешь и молчишь. А то как-то все через задницу получается… Мы специально искали заброшенное кладбище, чтобы спрятать на нем оружие, которое должно лежать в целости и сохранности. Оно ведь не игрушечное, а настоящее и очень больших денег стоит. Подъезжаем на это кладбище и диву даемся, ничего рыть не надо, все давно вырыто. Вот это сервис! Качественно, красиво, удобно, надежно. Тем более кладбище заброшенное. Ни одна живая душа сюда не сунется. А кто яму выкопал, мы даже не подумали как-то. Просто мысленно его поблагодарили и пожелали крепкого здоровья и долголетия. Первым наш сбежавший товарищ сюда отправился. Договорились встретиться в условленном месте. Он должен был к местным жителям присмотреться и жилье какое-нибудь снять. Короче, лечь на дно. Он ведь в бегах как-никак. А тут еще хуже. Товарищ наш исчезает. Никаких признаков жизни не подает. В назначенное время не появляется, на связь не выходит. Мы снова приехали на кладбище и чуть было не лишились рассудка. Могилка, предназначенная для хранения оружия, недавно зарыта, а рядом новая вырыта. Ну, думаем, прямо чудеса техники. И кто это здесь такой землекоп? Решили проверить. Посмотреть, что же в нашу родную могилку закопали? Вот так мы на своего товарища и вышли. А когда мы его выкапывали, тут-то мы этого очкастого кренделя и приметили. С пистолетом прятался. А когда палить начал, пришлось его хлопнуть. Закопали его с миром и решили все же разузнать, кто здесь раскопкой могил занимается. Вот и узнали. Оказывается дед ста лет со своей названной дочкой.
– А ну колись, этот очкастый из вашей с дедом компании?
– В смысле?
– В смысле того, что вы с ним одна бригада?!
– Да нет. Я его в упор не знаю.
– А мне кажется, знаешь. Вот вас троица и орудует. Ты, наверное, не дедова любовница, а очкастого.
– Да вы что такое говорите?!
В этот момент раздался выстрел, и парень, державший пистолет, свалился в могилу. Я громко завизжала и увидела неподалеку от себя деда Герасима. Он держал ружье и нещадно палил. Двое других упали прямо в вырытую могилу, где лежало оружие, и повытаскивали свои пистолеты.
– Я вам гадам покажу, кто в этой деревне хозяин! – до хрипоты орал дед.– Я вас, архаровцев, отсюда всех повыкидываю! Это моя деревня, моя земля и мои порядки!!! В городе будете себя вести как хотите, а здесь… Здесь старших почитают… Сколько вы сюда из города приезжать будете, столько я вас и убивать буду! Пачками будете приезжать, пачками и буду убивать!!!
Вдруг дед Герасим замолчал и грохнулся на землю. Я хотела было броситься к нему, но увидела, что он как-то странно закатил глаза и уставился в одну точку. Сзади меня раздался выстрел, и я, не раздумывая, бросилась со всех ног в ту сторону, где стояла моя машина. Видимо, меня спас тот отрезок времени, пока эти двое выбирались из могилы и осматривали своего друга.
Добежав до своей машины, я сунула домкрат в багажник и, посмотрев на стоящий рядом незнакомый джип, на котором, видимо, было привезено оружие, молниеносно заскочила в салон. Я не знаю, где я нашла силы завести машину и надавить на газ. В такой момент для меня это было труднее всего на свете. Я ни о чем не думала и, наверное, даже не хотела думать. Я просто смахивала слезы, тихонько всхлипывала и давила на газ…
Глава 16
Я не заметила, как доехала до дома, и некогда такая долгая дорога показалась такой короткой. Поднявшись в свою квартиру, я пулей добежала до бара и налила себе изрядную порцию виски. Затем залпом выпила и посмотрела на себя в зеркало. Мое отражение было бледно-зеленого цвета и какое-то глубоко несчастное. От выпитого я совершенно не захмелела, но мне стало немного легче.
Скинув одежду, я приняла холодный душ и, замотавшись в длинное махровое полотенце, пригладила мокрые волосы. Все закончилось. Бог мой, неужели все закончилось и я уже в который раз осталась жива?
Посмотрев на стул, я слегка вздрогнула и выдавила из себя грустную улыбку. На стуле висел пиджак Макса. Так непривычно, в моем доме и… мужская вещь. И даже с этим висящим на стуле пиджаком мой дом почему-то выглядел одиноким. И мне даже показалось, что я живу не в огромной квартире в центре Москвы, а в какой-то обшарпанной избушке на краю леса. В этой избушке топится русская печь. Я даже слышу, как потрескивают поленья, и вижу в печи маленькие угольки… Но только странно, что эта печь совсем не греет и от нее нету жара… Словно, она не настоящая, а какая-то декоративная. Ее тепло обманчиво. В него можно поверить – ну как же, огонь горит! – но только да ощутить. Наверное, так же и в моей квартире. В ней появились мужские вещи и даже запахло мужчиной, но только от этого в ней не стало тепло.
В моей душе затаились пустота и безысходность, и мне было очень тяжело справиться с этим гнетущим чувством. Мне хотелось рассказать обо всем Максу, но жизнь научила меня не доверять безгранично мужчинам, а говорить им только о том, что я посчитаю нужным и необходимым. Я услышу слишком много «почему?» и сомневаюсь в том, что смогу на них ответить. Мне придется рассказать про Михаила и про нашу ТЕРАПИЮ ДЛЯ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ. Макс посчитает это предательством и вряд ли сможет меня по-настоящему понять и простить.
Подойдя к окну, я посмотрела на лежащую на нем Библию, которая осталась со времен Светки, и положила на нее руку. Конечно, я великая грешница, в церковь выбираюсь редко, никаких постов не соблюдаю, но я всегда верила в Бога, только своего Бога, который живет в моей душе И которому я искренне преклоняюсь. Этот Бог только мой. Он мой Ангел-Хранитель и мой поистине родной человек. Я никогда не принимала ту веру, которую нам постоянно навязывают. Я выбрала свою веру сама, свою собственную… И этот Бог постоянно меня бережет, потому что он меня любит ничуть не меньше, чем люблю его я.