Любовница на двоих, стр. 26
Галины нет и все разлетелось на куски… Все оказалось растоптанным… Жаль, что в квартире нет телефона, как жаль… Если бы он был, я бы обязательно позвонила. Стоп! А куда я могу позвонить? Бог мой, мне совершенно некуда звонить! В Россию? Кому? Матери? Чтобы окончательно добить ее? В полицию? Но ведь это смешно. Господи, как же это смешно. В голове был полнейший хаос, я ни на чем не могла сосредоточиться.
Нужно напиться, промелькнуло у меня в голове. Когда напиваешься, становится легче. Я принялась рыться в многочисленных кухонных шкафах в надежде найти хоть что-нибудь выпить. Мне повезло, в самом дальнем углу одного из шкафов стояла на четверть заполненная бутылка отменного виски. На голодный желудок алкоголь подействовал моментально. Перед глазами все поплыло, в ушах наконец прекратилось страшное гудение, которое преследовало меня в последнее время. Затем наступило какое-то онемение, было тяжело даже шевелить губами. Но стало намного легче. Приятное тепло разлилось по всему телу…
Обняв пустую бутылку виски, я села у кухонного окна. Неожиданно вспомнился московский офис, в котором мне предложили продать своего будущего ребенка. Молодая симпатичная женщина обнимала меня за плечи и восторженно говорила о том, какой героический поступок мне предстоит совершить. Мол, с их фирмой» связано много богатых молодых американских семей, которые спят и видят, чтобы усыновить ребенка. Они стоят в очереди по несколько лет и терпеливо ждут. Мое согласие будет благородным гуманным поступком. Ведь можно убить ребенка, сделав аборт, а я подарю ему жизнь. Для бездетной семьи этот ребенок будет самым желанным, самым любимым. И я поверила. Страшно подумать, но тогда я поверила каждому сказанному слову. Господи, какой же глупой я была!
Потом вспомнился момент, когда я в первый раз в жизни взяла в руки загранпаспорт. Тогда я заплакала. То ли от радости, то ли от страха перед неизвестностью, а может, и просто оттого, что за время ожидания сдали нервы. В американском посольстве я должна была скрывать беременность и доказывать необходимость своего выезда за бугор. Это было довольно сложно. Целая куча каверзных вопросов и целая куча лжи. В день получения визы меня жутко лихорадило. Сумасшедшая очередь на Садовом кольце… Я никогда в жизни не видела таких больших очередей. Человек четыреста, не меньше. И только около пятидесяти получили разрешение на въезд в Соединенные Штаты Америки. Остальные нервничали, ругались. Кто-то впадал в истерику и орал. Как же я боялась, пока ждала своей очереди. Я оказалась одной из немногих, кому посчастливилось получить визу. А затем аэропорт, таможня и – самолет.
Мысли мои вернулись к спящей дочке. Я с ужасом подумала, что она вот-вот проснется, а мне нечем ее накормить.
Глава 14
В который раз поглядев в окно, я увидела, что в машине остались двое – Лев и один из его приятелей, тот, с тупым лицом. Возможно, третий уехал по каким-либо делам, а может, стоит на моей лестничной площадке, рассматривает дверь с ее нехитрыми, но все же довольно массивными замками, чтобы решить, как их взломать.
Я услышала лязганье ключей в двери и замерла. Потом метнулась на кухню, схватила кухонный нож. Если мне сейчас придется кого-то убить, я сделаю это. Я должна защитить своего ребенка, я должна его спасти. Это ничего, что я такая хрупкая, справлюсь! Я притаилась в коридоре.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась». Галина.
– Ты что с ножом-то? Меня, что ли, резать собралась? – прошептала она, глядя на меня испуганными глазами.
– Я бы тебя не только зарезала, но и застрелила, – проговорила я, едва не плача.
– За что это?
– Где ты трое суток пропадала?
– Я не пропадала, я ездила в Луизиану.
– Куда?!
– В Луизиану. Это, между прочим, не близко. На самолете нужно лететь.
– И какого черта ты туда летала?
– Деньги добывала, да и документы тоже.
– А меня не могла предупредить?
– Времени было в обрез. Да убери ты нож, ей-богу! – тяжело привалилась к стене.
– Ты что, приросла? Стоишь как чужая. Заходи, – прикрикнула я на нее. – Скажи, это ты меня сдала? – спросила я и, затаив дыхание, с ужасом ждала ответа.
– Кому?! – явно опешила Галина.
– Льву и его товарищам.
– Как ты могла такое подумать?! – задыхаясь, проговорила Галина и даже изменилась в лице.
– Тогда какого черта ты бросила меня на трое суток одну? У меня кончилось детское питание, мне нечем кормить ребенка!
– Не кричи. Дина проснется.
– В том-то и дело, что я не знаю, что буду делать, если она проснется. У меня нет ни грамма смеси.
– А почему ты не кормишь грудью?
– У меня молоко перегорело.
– Нервничать меньше надо.
– Хорошенький совет! Ты хоть понимаешь, что, пока ты летала в эту свою Луизиану, мы могли сдохнуть с голода! Если бы ты вернулась чуть позже, обнаружила бы в квартире два трупа!
– Ольга, прекрати. Ты несешь ерунду. Я же о тебе заботилась, да и о малышке тоже. У меня никого нет ближе вас. Вы мне как родные. Да пусть меня лучше убьют, чем я сделаю тебе плохо. Тебе или маленькой Динке.
– Тогда откуда братки узнали о том, что я сижу в этой квартире?!
– Какие еще братки?
– Лев с товарищами. Они дежурят там, внизу. – Я перевела дыхание. – Ты что, и вправду не знаешь, о чем идет речь?
– Не знаю.
– У подъезда дежурят братки. Можешь посмотреть на них в окно. Правда, их было трое, а сейчас стало двое! Там никто на лестничной площадке не дежурил?
– Нет.
– Значит, один куда-то свалил.
– Я Ь не знала, что тут кто-то дежурит»
– Получается, что ты вошла в подъезд совершенно спокойно.
– Получается так.
– Значит, они не знают тебя в лицо.
Галина устало кивнула головой.
– Но ведь когда я раскапывала стукачку, ты вырубила Льва.
– И что?
– Он же мог тебя видеть.
– Но ведь я напала на него сзади, и он сразу потерял сознание.
Я потерла виски и пожала плечами.
– Странно как-то получается. Братки тебя в лицо не знают, а твою квартиру знают. Лев меня даже по имени назвал.
– Ольга, к чему ты клонишь? – сухо спросила Галина и отошла наконец от стены. – Я только сейчас узнала о том, что за квартирой следят. Спокойно зашла в подъезд, и никто меня не остановил. Получается, что тебя как-то выследили.
– Как, если я, кроме балкона, никуда не выходила?!
– Нужно подумать.
Галина нахмурилась и посмотрела на пустую бутылку, в обнимку с которой я сидела совсем недавно.
– А ты, я смотрю, времени даром не теряла, – холодно заметила она. – Виски уговорила.
– Ты не хуже меня знаешь, что, когда на душе гадко, самое лучшее – напиться.
– Что ты и сделала.
– Что я и сделала. Галина подошла к окну.
– Эта машина?
Я заметила на лице Галины горькое разочарование и усердно закивала.
– Эта.
– А кто в ней?
– Ну, Льва ты, наверно, узнала.»
– Ни хрена я его не узнала. Тогда в лесу темно было.
– Лев, это тот, что сидит за рулем.
– А второй?
– Второго я раньше никогда не видела.
– И давно они тут торчат?
– С ночи. Они в дверь звонили. Требовали открыть.
– А ты?
– А я что, ненормальная? Конечно, не открыла.
– Прямо мистика какая-то. И как они на твой след напали? Ты Веронике не говорила, где я живу?
– Нет. А как я могла ей сказать, если я у тебя никогда раньше не была?! Я здесь вообще не ориентируюсь.
– Чудеса какие-то все время… Похоронили домработницу, а когда раскопали – никого не нашли. Тут и в самом деле можно вдариться в мистику и поверить, что старуха ожила и поковыляла подальше от своей могилы. Потом этот застреленный браток в мотеле… Кто его застрелил, кому это понадобилось? И эта черная месса… Для полного счастья не хватало только этих, следящих за домом.
Мы долго сидели молча. Наконец я не выдержала:
– Ну и что принесла твоя поездка в эту, как ее?