Его нежная дрянь, стр. 20
Дмитрий снова застонал. Если он жив, значит, Стас не убийца. Пока не убийца, но скоро им будет. У Дмитрия нет никаких шансов выжить. Слишком много крови… Слишком ледяной воздух… А эти глаза… Эти залитые кровью глаза…
– Дим, ты живой? – спросила я с дрожью в голосе и шагнула вперед. – Я задала глупый вопрос. Если ты стонешь, значит, живой. Значит, ты что-то чувствуешь…
– О-о-о… Су-ка…
– Да, я сука, – прохрипела я, задыхаясь от страха и холодного воздуха. – Сука, потому что поверила в честное мужское слово человека, которому нельзя было верить.
Я не могла помочь Дмитрию, не могла снять его, это было мне не по силам. Я была в отчаянии от своей беспомощности.
– Лера, зачем ты сюда пришла?
В дверях стоял Стас. Его лицо осунулось, словно у мертвого.
– Я спрашиваю тебя, какого хрена ты сюда пришла?!
– Я тут случайно… Зашла, смотрю, Дмитрий висит…
– Не надо заходить случайно туда, где черным по белому написано: «Посторонним вход воспрещен». Читать не умеешь?
– Умею… – нерешительно ответила я и вздрогнула, услышав стон Дмитрия.
– О-о-о…
– Стас, он живой. Ты же слышишь, он стонет. Мы можем его снять. Мы еще можем спасти ему жизнь. Мы же не звери. Мы люди. А так… так поступают только звери, только «быки», самые жестокие, самые грязные в криминальных группировках. Но ведь ты не такой… И я не такая… Давай его снимем. Не мы давали ему жизнь, значит, не имеем права ее отбирать.
– Лера, я же ясно тебе сказал, фраер уехал домой.
– Но ведь он не уехал. Я чувствовала, что он не уехал…
– Он уехал, Лера… Он уехал, и ты должна этому верить. Мне вообще не нравится, когда не прислушиваются к тому, что я говорю.
– О-о-о…
Стас подошел к висящему Дмитрию и со всего размаху пнул его ногой в живот. Дмитрий слегка дернулся и перестал стонать.
– Пошли отсюда, – приказал Стас.
– Куда? – прошептала я.
– В мой кабинет.
– Зачем?!
– Пить кофе… Если не хочешь кофе, налью тебе чего-нибудь покрепче.
– Ты хочешь сказать, можешь сейчас пить кофе и делать вид, что ничего не случилось?!
– Лера, пойдем. Нечего на это смотреть. Сейчас придет кто-нибудь из пацанов и добьет его.
– Не из пацанов, а из «быков». А эти «быки», между прочим, исполняют твои приказания.
– Каждый зарабатывает деньги как может. Пацаны – нормальные люди. У некоторых семьи, дети. Они живут обыкновенной, нормальной жизнью.
– Ты называешь это нормальной жизнью?!
– Не строй из себя тургеневскую барышню. Этот человек пострадал только из-за тебя. При твоей работе ты вообще не должна ни с кем общаться. Ни с соседями, ни с подружками… А в случае чего до последнего идти в отказ. А ты пускаешь совершенно незнакомого мужика к себе в квартиру…
– Но ты же должен был отдать ему деньги…
– Я никому и ничего не должен. Представим, что я вернул ему деньги, а он… Он умирает от счастья…
– Что?!
– Я же тебе говорю, что он умирает от счастья… Еще немного, и он умрет. Наверно, это от того, что счастья было слишком много. Целый мешок.
Безнадежно опустив руки, я посмотрела на Стаса глазами, полными слез, и взмолилась:
– Стас, сними его, пожалуйста… Он же живой. Ему больно. Он умирает… Сними его, пожалуйста. Пожалуйста, сними… Ну ради меня… Ради наших отношений… Ради нашей любви…
– Хорошо, сейчас мы отсюда уйдем, и его снимут. Обещаю тебе.
– Ты обманешь…
Стас подошел и отвесил мне капитальную пощечину. У меня потемнело в глазах.
– А ну-ка, быстро пошла в кабинет! А то я тебя сейчас рядом подвешу. Видишь, еще есть крючок свободный! Что стоишь, словно в штаны наложила? Мораль читать мне вздумала? Ты у меня должна в ногах валяться и колени целовать, а то ходила бы в телогрейке и кирзовых сапогах.
Я бросилась к выходу и, споткнувшись о какой-то мешок, упала на холодный пол. Стас помог мне подняться.
– Ходить сможешь? Что понеслась как угорелая?
– Ты сделал мне больно…
– Сама выпросила. Какого черта сюда приперлась?! Знаешь ведь, больше всего на свете я ненавижу любопытных женщин.
– Стас, а в этом мешке кости?!
– Кости.
– Человеческие?! Вы кого-то расчленили?!
Стас изменился в лице и покрутил пальцем у виска.
– Совсем дура! – просипел он и посмотрел на меня взглядом, в котором было что-то уничтожающее, и это напугало меня еще больше.
– В мешке говяжьи кости.
– Чьи?!
– Говяжьи. Ты знаешь, что такое говядина?
– Ну да. Это тушенка.
– Что-то вроде того. Мы этими костями собак во дворе кормим.
– О-о-о… – донесся стон Дмитрия.
Стас буквально вытолкал меня из морозильной камеры и запер дверь. Я тряслась от холода, руки мои совсем онемели.
В кармане Стаса зазвонил мобильный телефон. Стас отошел на несколько шагов, жестом показав, чтобы я стояла на месте, никуда не двигалась. Как только он отвернулся, бросилась прочь…
ГЛАВА 9
Я долго бежала, спотыкалась, падала, поднималась и снова бежала. Наверно, со стороны я напоминала сумасшедшую. Увидев поток несущихся машин, я, испуганно оглядываясь по сторонам, подняла руку. Мне казалось, что вот-вот рядом со мной появится Стас и потащит в морозильную камеру. Ведь он не любит болтливых женщин, не любит, когда его ослушиваются.
Остановился «жигуленок», я быстро заскочила на заднее сиденье и выпалила:
– Едем!
– Куда?
– Какая разница – куда? Едем, и все.
– Я так не езжу, – заартачился водитель. – Бензин, между прочим, денег стоит, а я пенсионер. На мою пенсию машину шибко не заправишь.
Достав пятисотрублевую банкноту, которую дал мне Стас, я положила ее на переднее сиденье.
– Едем туда, где больше народу.
– В Москве везде народу полно. Это ж не деревня.
– Нет, не в Кремль. Можно подумать в Кремле народа полно…
– В Кремле очень много народа. Туда каждый день различные политические деятели приезжают.
– Мне деятели не нужны. Мне обыкновенный народ нужен.
– Может, на Красную площадь? Там народ гуляет, Мавзолеем любуется.
– Нет там никого. С тех пор как у Мавзолея караул сняли, никто им не любуется.
– А может, в парк Горького?
– Нет, не в парк Горького. Что-то мне не очень хочется на каруселях кататься. Адреналин и так в переизбытке.
– За вами кто-то гонится?
– Да, гонится! Поехали, черт бы вас побрал!
– А куда поехали-то?!
– На Арбат, вот куда!
Когда «жигуленок» наконец тронулся, я перевела дыхание. Где-то там осталась морозильная камера, которую нужно было бы назвать камерой пыток, обозленный Стас, сонная буфетчица по имени Маша, любительница подслушивать чужие разговоры, умирающий Дмитрий…
…Я хотела попасть туда, где никому нет до меня никакого дела… В голове страшно гудело. Память рисовала картины прошедшего дня, мысли путались. Самое лучшее, что можно было бы сделать, это лечь, положить подушку на голову и уснуть. Но я не смогла бы теперь уснуть… Наверно, я долго не смогу спать… Потому что буду бояться снов, которые могут мне присниться…
– Девушка, приехали.
– Что?
– Я говорю, приехали. Добро пожаловать на Арбат.
– Это Арбат?
– Но ясное дело, не Кремль. А вы приезжая? Хотя даже приезжие могут отличить Кремль от Арбата.
– Я местная. Просто я на Арбате тысячу лет не была, – глухо сказала я, выскочила из запачканного грязью, давно немытого автомобиля и бесцельно, не спеша пошла по улице Старый Арбат. Глаза застилали слезы, дорога впереди расплывалась. Остановившись у лотка с мороженым, я постаралась выдавить из себя улыбку.
– Эскимо. Пожалуйста, одно эскимо.
– На здоровье…
В кармане затрезвонил телефон.
– У вас мобильный звонит, – улыбнулась мне приятная женщина, продавщица мороженого.
– Что?
– Я говорю, у вас телефон звонит.
– Пусть звонит.
– Не хотите отвечать?
– Нет.
– С любимым поругались?