Акция «Ближний Восток», стр. 33
Жасмин срочно ретировалась за широкую спину лейтенанта от греха подальше.
– Пожалуй, ты права,– пробормотал лейтенант.– Линяем отсюда, а то меня тоже разбирать начало.
С этими словами Олежка увлек ее за дверь. Он сделал это вовремя, ибо распаленная толпа, не видя более достойного объекта для внимания, начала уже подступать к самому сказочнику, который произносил в тот момент приблизительно следующее:
– …Еммануель, помурлыкивая от предчувствия, задрала хвост, и тут…
И тут увлекшийся Мурзик наконец-то заметил толпу, жарко дышащую ему в затылок. Спереди тоже приближались. Он понял, что пора менять профиль сказки, если не хочет поменять ориентацию. Кот резко выпустил когти, которым позавидовал бы и гризли, крутанулся вокруг хвоста и прошипел:
– Знала бы она, что ее любовник был не кто иной, как граф Дракула!!! Самый страшный вампир Тридевятого!
Все отшатнулись. Шахерезада из-за полога взвизгнула, Шахрияр заорал благим матом, испуганный Шизидзе краем глаза заглянул внутрь, посмотрел бешеными глазами на сказочника и завопил:
– Лекаря!!!
Но его никто не слышал. Наступило время ужастиков, а уж в этом жанре Баюну равных не было…
26
Пока Мурзик рассказывал свои милые добрые сказочки стучащему зубами от страха жюри, пока Молотков с Жасмин шарили по абсолютно пустым комнатам, поминутно спотыкаясь о мешки, расставленные в самых неподходящих местах коридора, Шухерман в поисках детей добрался до кухни. Багдадского вора было не узнать. В целях маскировки он обрядился в цивильный прикид, позаимствованный из вещдоков, и теперь на нем развевался черный плащ с кроваво-красным подбоем, за спиной позвякивал полупустой мешок, брови были подведены сурьмой хищными стрелками вверх (результат визита в личные покои Шахерезады), а из-под плаща… Ничего не поделаешь, приличную обувку авантюрист добыть пока не смог. Из-под плаща по-прежнему мелькали не первой свежести лапти. Влетев на кухню, Багдадский вор немедленно приступил к поискам детей, азартно шуруя по кастрюлям и сковородкам.
– Ой! Вишенка… – запустил он руку в ближайшую чашу.– М-м-м… обожаю,– зачавкал вор, не обращая внимания на такие мелочи, как кроваво-красный сок, обильно потекший по подбородку.– Однако не будем отвлекаться. Где же дети? Вах! Нету… – прошамкал он, заглянув в первую кастрюлю,– и шдешь их нет…– совсем уже невнятно добавил он, заглядывая в следующую,– и…
Удар поварешкой по затылку заставил его поперхнуться.
– Я те дам детей объедать!
Удар был не столько физический, сколько моральный. Так лохануться! Не заметить конкурента в двух шагах! А то, что это был конкурент, Шухерман не сомневался. Об этом красноречиво говорила котомка, в которую долговязая фигура в черной чадре заталкивала остатки эмирской трапезы. Но дети… Дети!!!
– Чьих детей, несравненная? – попытался он подольститься.
– Моих! – прорычала конкурентка, энергично взмахивая в очередной раз поварешкой. И взмахнула так энергично, что чадра задралась, и, будь у Шухермана нервы послабее, он непременно грохнулся бы в обморок. А так обошлось. Только волосы дыбом встали, да дверь с петель слетела, не успев раствориться перед жутко спешащим куда-то Багдадским вором.
– Где-то тут была халва,– сразу успокоилась «несравненная», поправляя чадру.– Мой Абрамчик ее обожает… – и невозмутимо продолжила набивать котомку.
Конкурентка даже не подозревала, какую услугу оказывает Папе и его команде, ибо именно в этот момент сказка Мурзика подошла к кульминации.
– …Еммануель, трепеща от страха, забилась под полог…
Стены опочивальни тряслись от синхронного трепета жюри, вжавшегося в каменную кладку. Поседевший от ужаса эмир, громко стуча зубами, попытался залезть под простыню вместе с Шахерезадой, волею судьбы прикованной к нему навечно, но там уже лежал главный визирь. Вакантных мест было мало, а потому начался естественный отбор. Победила грубая физическая сила. Их все-таки было двое, а визирь – один. Однако он, не будь дурак, молниеносно нашел свободную экологическую нишу вместе со своими ятаганами под кроватью.
– …и тут распахнулась дверь,– зловеще прошептал Мурзик,– и внутрь ворвался вампир…
С грохотом рухнула дверь. На пороге стоял Шухерман в своем черном плаще с алым подбоем, вздыбленными волосами и горящими глазами.
– А-а-а!!! – завопил он, раскрыв окровавленный вишневым соком рот.
– А-а-а!!! – подхватило жюри, ломанув в окно.
– А-а-а!!! – пискнул под ложем эмира Шизидзе и отключился от переизбытка чувств.
– А-а-а!!! – согласился с ними Мурзик и тоже ломанул. Только со страху не в ту сторону. Как он умудрился просочиться между ног Багдадского вора, одному Господу Богу известно, но ему это удалось! Наверное, все-таки потому, что Шухерман на всякий случай подпрыгнул, да со страху так высоко и далеко, что приземлился на постели эмира прямо на трясущуюся под простыней парочку. Как ни странно, но это помогло. По крайней мере, это их на время разъединило, но, когда владыка Багдада, с которого слетела простыня, увидел воплощение кошмарной сказки Мурзика перед своим носом, глаза его начали закатываться. Он был уже на грани обморока.
А в это время ошалевший от страха Баюн несся по коридору прямо навстречу Олежке, спешащему на шум. Лейтенант понял, что свои в беде и нужно кого-то крошить. Кого крошить, он сообразить не успел, так как рухнул на пол под тяжестью Мурзика, прыгнувшего ему на грудь.
– Там вампиры!!! – Баюн попытался спрятать лобастую голову под мышкой лейтенанта.
– Точно?
– Я что, вампиров по блюдечку не видал? – обиделся кот, спрыгнул на пол и потащил Молоткова от греха подальше, вцепившись зубами в рукав камуфляжки.– Лапы делаем!
Из-за поворота выскочила Жасмин.
– Куда это вы?
– Да тут вампиры какие-то,– сердито фыркнул лейтенант, пытаясь освободить руку. Рукав затрещал.
За спиной послышался топот.
– Да сколько ж их тут,– запаниковал Мурзик,– вампиров этих!
Молотков схватил его за шкирку, затолкал вместе с девушкой в ближайшую нишу дворцового перехода и рухнул сверху, героически прикрывая друзей своим телом.
– Ую-ю-юй! Хвост придавил! – заверещал Баюн.
– Вечно ты его суешь куда не надо! – пробурчал Олежка.
Жасмин под плотно сбитым телом лейтенанта подозрительно молчала и даже не пыталась жаловаться. Мимо них пронеслись еще два «вампира», спешащие, по всей видимости, на помощь первому. В одном из них Молотков с удивлением узнал своего непосредственного начальника.
– Поручик…
– Какой поручик? – насторожился Мурзик.
– Подполковник в смысле… – Молотков не стал вдаваться в подробности. Стоит ли знать членам Тридевятого, что их любимого Папу в мире Олежки звали за глаза не иначе как поручик Ржевский.– За мной!
Лейтенант выдернул друзей обратно из ниши, не заметив разочарованного вздоха девицы, и понесся обратно в спальню эмира, накал страстей в которой нарастал по экспоненте.
– Где дети?!!
Шахрияр трепыхался в руках Ильи.
– Нету! Аллах не послал!
– Врешь, неверный!
Эмир вжал голову в плечи, испуганно косясь на прыгающего вокруг него Шухермана, который уже сориентировался и старательно изображал демоническую личность.
– Какие дэти? – на всякий случай потребовал из-под кровати Шизидзе.
– Ну… мальчик такой… плотненький. Крепыш. Девочка с ним маленькая. Четыре годика. Магией немножко балуется…
– Магией! – обрадовался чему-то Шахрияр.– Так это не у нас!
– Что значит – не у вас? В Багдаде она. Во дворце! Точно знаю!
– В Багдаде, да не в том! Вам на сто первый километр надо.
– Чего? Издеваешься, гад… – Пальцы подполковника сами собой сложились в кулак.
– Аллахом клянусь!!!
Чувствуя, что дело плохо, эмир зачастил. Оказалось, сравнительно недалеко – на сто первом километре – проходит граница между сказкой и явью. Все проявления магии на подвластной Шахрияру территории категорически запрещены. А вот за сто первым…