Железный город, стр. 29

Люди на погрузочной площадке оживились и завертели головами. Получили предупреждение. Еще минута, и они отправятся проверять территорию, и тогда конец. Агент вжался спиной в дверь и вдруг почувствовал, что она подалась. Чудо или ловушка? Размышлять было некогда, а терять нечего. Агент шагнул в темноту, удачно встал на серединку ступени, нащупал поручень винтовой лестницы и закрыл за собой дверь…

…Резидент закрыл виртуальное «окно» контроля технического состояния пожарных выходов и кранов Третьего Литейного, стер реестровую запись проведенной коррекции и вышел из программы пожарной безопасности. Время поджимало, но следовало сделать кое-что еще. Он снова ввел код допуска высшего уровня и выбрал из списка программу электронной охраны Третьего цеха, раздел видеонаблюдения. Бегло просмотрев запись, он мысленно поблагодарил агента за грамотный маршрут, (а заводских «секретчиков» за экономию на видеокамерах хорошего разрешения) и последовательно стер все кадры, на которых мелькал подопечный.

На всю работу у резидента ушло чуть более двух минут. Чтобы отследить точку доступа в сеть, программам полиции обычно требовалось минуты три. Тем не менее, рассиживаться в кафетерии неподалеку от гостиницы «Вайсе» на пятьдесят пятом уровне резидент не стал. Он выключил комп, сбросил в кассу с анонимной карточки оплату за кофе и неторопливо покинул заведение. Компьютер он небрежно сунул в карман на выходе из кафе. Так выглядело со стороны.

На самом деле, резидент «промазал» и опустил дорогостоящую электронную игрушку не в карман, а в молекулярный утилизатор справа от двери заведения. Теперь ГСП сколько угодно могла искать точку, сам компьютер, номера счетов оплаты доступа и данные аусвайса, а также программу, с помощью которой неизвестный злоумышленник обманул главный компьютер городской управы и выкрал личный код министра труда. Все улики превратились в пыль.

Операция «Буревестник» успешно продолжалась.

6. Февраль 2299 г., Эйзен – Земля

В кабинете у Штрауха было холодно и мрачно, как в морге. Помещение наполнял мертвенный свет белых потолочных ламп, а отделка стен «под дюраль», никелированные стулья и стол с титановой столешницей логично завершали картину. Не хватало разве что запаха лаванды, которым прозекторы так любят маскировать вонь разложения. Шеф выглядел под стать интерьеру: он был бледен, мрачен и зол, как киношный зомби.

Альфред остановился у двери, не решаясь пройти к столу.

– Садитесь, Краузе, – прорычал Штраух, не поднимая взгляд на подчиненного.

Инспектор сел на холодный стул и поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Сиденье стула было чуть наклонено вперед, поэтому устроиться не получилось. Шеф не спешил начинать разговор, и Альфред был вынужден найти себе занятие. Ничего лучше разглядывания столешницы он не нашел. Предмет интерьера заинтересовал его в первую очередь тем, что имел два параллельных желоба по краям. На секунду Краузе стало не по себе: он решил, что это действительно стол для вскрытия трупов. Присмотревшись повнимательнее, инспектор понял, что ошибся. На Эйзене, конечно, экономили на всем, но в данном случае прижимистость Министерства государственного имущества проявилась иначе. Стол был сделан из куска обшивки списанного корабля. Краузе даже примерно определил из какой ее части: из створки бомболюка. «Звенел» столик, наверняка, нещадно, что вызывало справедливый вопрос: может быть, секционный стол был бы все-таки лучше? Подумаешь, трупы на нем вскрывали! Зато не облучает.

Штраух, похоже, над такими мелочами не задумывался. Он сидел, навалившись на стол огромным животом, и внимательно изучал плоскую картинку в экране старого компа.

– Вы знаете, что случилось полчаса назад? – оторвавшись от своего занятия, спросил, наконец, Штраух.

– Нет, я занимался делом Крафта.

– Вот как? – шеф многообещающе скривился. – Результативно?

– Да, герр комиссар, вполне.

– Неужели? – Штраух откинулся на спинку жесткого кресла. – А по моим данным, вы его так и не поймали. И запись с его похождениями почему-то испорчена. Что это за дерьмо, Краузе?!

Шеф с размаху врезал кулаком по столу. Прочная столешница выдержала экзекуцию, но вибрация передалась на стул, и Альфред поежился. Будь стол не из корабельной обшивки, он разломился бы пополам, однозначно. А достанься такая оплеуха затылку, запросто можно было бы остаться без головы. Кстати, еще не вечер. Перспектива Альфреду не понравилась, но о чем толкует разъяренный шеф, он не понимал, а потому не видел способа избежать наказания.

– Мы нашли Крафта, герр комиссар, еще час назад! – слегка запаниковал инспектор. – И раскрыли преступление по горячим следам. Найдер сейчас в секторе, допрашивает задержанных.

– Что вы несете, Краузе?! Полчаса назад ваш Крафт проник на территорию Третьего Литейного, устроил там заварушку и скрылся! А через минуту после того, как он исчез, главный сервер цеха был взломан. Кто-то полностью стер запись инцидента. Как вы это объясните?

– Матрос Крафт мертв, герр комиссар, я сам видел его труп, – холодея от внутреннего ужаса, пролепетал Альфред. – Это… какая-то ошибка.

– Кто же, по-вашему, пытался проникнуть в цех? Еще один шпион?

– Крафт стал жертвой криминала. Он не шпион. Я могу показать вам тело, герр комиссар. Матрос мертв почти двенадцать часов.

Штраух выкатил глаза и уставился на Альфреда, будто это инспектор мертв уже двенадцать часов, но почему-то до сих пор бродит по городу и даже умудряется спорить с начальством.

– Точно мертв? – Штраух сбавил обороты.

– Без сомнений.

– Кто же был в Литейном?

– Может, ложная тревога? Кто-нибудь из рабочих перебрал шнапса и явился на работу не в свою смену, а когда его не впустили, начал скандалить. Или…

– Стоп, Краузе! Никто из рабочих ни за что не додумается стереть запись! А еще… между нами… мало кто способен так профессионально накостылять охранникам.

– Значит, у нас действительно возникли проблемы, – то, что шеф немного остыл, придало Альфреду силы. Он почти успокоился и даже сумел собраться с мыслями. – Охранники запомнили внешность нападавшего?

– В том-то и фокус, что нет. Они его даже не увидели, хотя никаких неполадок с освещением в цехе не возникло. Чужака засекла электроника, охрана обнаружила следы, двое караульных у запасного выхода получили по загривкам, но живьем нарушителя никто так и не увидел. Или никто не признается, что увидел, но упустил. Когда эти горе-стражники поняли, что шпион смылся, они бросились проверять записи, но обнаружили, что затребованного файла не существует.

– Разве в серверной не сидел оператор?

– Сидел, только пялился не на экран, а в февральский номер «Frontalangriff». [19] Когда он соизволил взглянуть на экран, там все закончилось.

– Расстрелять его мало, – Краузе покачал головой.

– Так бы и сделали, но оператор утверждает, что в последний момент успел заметить шпиона, только слишком уж быстро тот промелькнул. Я приказал отправить охранника к психотехникам, но вы же понимаете, Краузе, воспоминания под гипнозом дело ненадежное. То ли удастся вспомнить, то ли нет… и неизвестно, каким будет качество картинки. В общем, дело дрянь.

– Этот шпион просто призрак какой-то, – Альфред помялся и добавил: – Если все-таки он шпион.

– Шпион, шпион, не сомневайтесь, – Штраух окончательно остыл, и устало махнул рукой. – Есть достоверные сведения… с той стороны. К нам успешно заброшен агент ГРУ.

– Заброшен?! – Краузе даже подпрыгнул и тут же съехал вперед, едва не под стол к ногам шефа. – Что значит заброшен? Как это?

– Не знаю, – ответил комиссар раздраженно, – не знаю, как! Успешно! Сведения точные, как атомные часы. Заброшен примерно два-три дня назад.

– Только если в виде кварков, – решительно возразил Альфред. – Начиная с середины месяца и вплоть до предпоследних полуночных «склянок» на внутреннюю палубу Эйзена не прибывало никаких гостей, в городе действовал план безопасности «Карантин Нойберга».