Мифы индейцев Южной Америки. Книга для взрослых, стр. 46
— С помощью петли из лубяных волокон.
— Помогите и мне!
Педве бросил вниз полоску коры. Аутшетпирурэ схватился за неё и его стали подтягивать кверху. Затем одна из девочек перерезала эту верёвку, Аутшетпирурэ упал.
— Так дело не пойдёт! — сказал он себе и превратился в краба.
А Педве с дочерьми велели пальме нагнуться, спустились с неё, стали оленями и ускакали. Только младшая снова сохранила человеческий облик.
Теперь она зашагала одна и пришла к селению птиц, длинноногих серием. Там она спряталась на берегу водоёма. Отец-сериема послал сына за водой. Девочка плюнула. Сосуд в руках мальчика немедленно раскололся, и тот с плачем вернулся домой. А отец как раз пёк бананы.
— Дай банан, расскажу кое-что! — заявил вдруг сын.
Отец дал. Сын взял банан и рассмеялся:
— А вот и не расскажу!
Отец отобрал банан. Мальчик заплакал:
— Отдай, отдай, там на берегу девочка в кустах прячется!
Все жители деревни поспешили к водоёму. Мужчины-сериемы начали совокупляться с девочкой. Они совсем потеряли голову: вводили свои пенисы под мышки, в глаза, в рот, в нос, в уши. В результате девочка испустила дух: она не выдержала шума, поднятого насильниками. Сериемы разрезали её вульву на части и каждый кусочек перевязали верёвочкой. Из этих кусочков возникли настоящие индейские женщины.
114. Женщина в ветвях дерева
Однажды индейцы племени чамакоко должны были переселиться с одного места на другое. Мужчины ушли вперёд, а девушки занялись по дороге играми и отстали. Увидели растущую у тропы дикую дыню и отрезали кусочек плода попробовать. Сели вокруг, принялись есть. А ежели кто не хотел, тот не ел. Затем вот что устроили. Одна схватила дыню, а другая вонзила в плод свою палку-копалку. Потом обе начали швыряться друг в друга кусочками дыни. Дыра в плоде становилась все шире, дыне это надоело, дыня стала расти. Из отверстия хлынул сок, потом вода и в ней рыбы, получилось целое озеро.
Дальше из дыни полезли духи. Тут девушки намеревались удрать, но духи окружили их плотным кольцом. Первыми из числа духов появились те, кого зовут уакака, а после них уже все остальные, например, каймо.
— Ведите нас на восток, туда где селение, где стоит хижина для обрядов! — велели женщинам духи.
Женщины послушались. Близ селения расчистили поляну в лесу.
Вечером, громко крича, духи приблизились к деревне чамакоко. Мужчины похватали детей и бросились прочь: они понятия не имели, что происходит.
— Что это? — в ужасе спрашивали мужчины. А женщины успокаивали:
— Не бойтесь, это духи. Стойте в сторонке и спокойно смотрите, никто вас не отравит и не убьёт. А вот мы будем для духов работать, ведь это мы, женщины, их нашли!
— Не пугайтесь, все верно, — подтвердила старуха. — Эти самые девушки и вызвали духов из дыни.
Вокруг площадки для танцев духи очистили деревья от листьев и веток, остались одни голые стволы. К рассвету все было готово.
— Танцуйте же! — предложили теперь духам женщины.
Начался танец. Девушки остались стоять на поляне, а мужчины отошли подальше.
Дня через два ещё одна группа духов присоединилась к танцующим. Девушки продолжали следить, чтобы окружающие деревья были очищены от листвы, чтобы ветки не царапали танцующих: пусть стволы будут голые, площадка красива! С приближением духов мужчины всякий раз хватали детей и отступали подальше. Они не так боялись, как в начале, ибо видели, что духи интересуются только женщинами. И все же мужчины не смели вблизи смотреть на танцующих, считали, что не стоит впутываться в женские дела.
Тем временем женщины ни на шаг не отходили от духов, особенно от тех, которые вылезли из дыни первыми. Очень им духи нравились, привлекали своей разноцветной окраской. Женщины так стремились к близости с духами, что сбегать поесть и то считали для себя в тягость. Лишь совокупляться они желали, и стали-таки совокупляться. Одной очень нравился дух каймо, он был так чудесно раскрашен! Эти двое занимались любовью только друг с другом.
Миновало три или четыре дня. Женщины не отходили от духов, никуда не отлучались из обрядовой хижины. На мужей своих и детей не обращали внимания, лишь совокуплялись с духами. Мужчины и на это даже возразить ничего не могли, слишком боялись. Так как духи женщин не кормили, тем все же приходилось иногда заходить домой поесть, получить еду от мужей. Но была одна женщина, которая даже этого не делала, а просила подруг захватить для неё еды. Пока она оставалась в обрядовой хижине, дома её маленький сын беспрестанно плакал от голода. Другая женщина пришла и говорит:
— Слушай, сестрица, сын твой скоро помрёт, в голос кричит!
— Тогда неси его сюда, — отвечала первая, — я сама никуда не пойду!
Она так влюбилась в духов, что ну никак не могла от них оторваться. Наконец, какая-то индеанка принесла ей младенца, и мать дала ему грудь. Дать-то дала, но даже не смотрела при этом на сына, только на духов. Совсем разомлела от счастья. А младенец взял да сбросил одеяльце и помочился. Духи сбежались и спрашивают:
— Это кто, мальчик или девочка?
— Девочка, девочка!
— Нет, дай посмотреть!
Тут-то все и разглядели, что мальчик.
— А раз мальчик, то вокруг должны быть и прочие люди мужского пола, — сообразили, наконец, духи.
И вот получилось, что спустя всего лишь три или четыре дня после встречи духи выгнали женщин вон. До чего же нравились женщинам духи, и как недолго они вместе пробыли! А все из-за одного проголодавшегося младенца.
— Ступайте, ступайте! — кричали духи. — И младенца забирайте с собой. Зато пришлите его отца и других мужчин.
Женщины отправились за мужьями. Те как узнали, куда их ведут, принялись плакать, упираться. Пятерым-шестерым женщинам приходилось тащить каждого мужчину к обрядовой хижине. И вот мужей они приволокли, но сами-то теперь остались снаружи.
Отныне женщины утратили всякое уважение равно к мужчинам и к духам. Ночью в хижине духи плясали и пели, а женщины слушали и потешались: "Ха-ха-ха!" Они уже все знали про духов и только смеялись. Это мужчины духов боялись, в благоговейном страхе перед ними молчали, а женщины не боялись, громко болтали и хохотали.
Айштувенте, глава духов, была этим весьма раздосадована. Как это может быть, чтобы женщины ни мужчин, ни духов не уважали! Разозлив Айштувенте, женщины сами себе все дело испортили. Вели бы себя иначе, не попали бы в безнадёжное положение. Чего уж лучше, ни духов не уважать, ни мужчин! Айштувенте сказала:
— Мне это не нравится. Когда мы, духи, встретились с женщинами, вы, мужчины, чинно молчали, ни криков, ни шуток не было слышно. А теперь, когда духи общаются с мужчинами, женщины потешаются. Придётся женщин всех перебить и сделать новых. Ибо когда духи пляшут на танцевальной площадке, вокруг тишина должна быть, а этим женщинам все смех да забава!
— Хорошо, — отвечали мужчины, — а какими будут новые женщины?
— Вот такими, — показала Айштувенте рисунок. — Это моя дочь. А нынешних женщин убивайте смело. Мою дочь, младшую дочь, которую вам отдам, вы потом тоже убьёте и из неё получатся новые женщины.
— Ладно, женщин мы перебьём, — обещали мужчины.
— Вот что, сделайте высокий забор и заманите за него женщин, чтоб ни одна из них не ускользнула, — учила Айштувенте.
В тот же день, после полудня, мужчины выбрали участок и окружили его изгородью, а женщины и не подозревали о нависшей опасности. Айштувенте подозвала одного мужчину и говорит:
— Дочь моя станет тебе женой. Найди место, где бы ей сесть у всех на виду и лепить из глины кувшин.
Айштувенте придумала так отметить дочь: пусть наутро мужчины увидят женщину, которая лепит кувшин, и сообразят, кто перед ними.
После обеда мужчины перебили всех женщин, а наутро дочь Айштувенте села лепить кувшин. Мужчины её заметили и говорят:
— Почему эта осталась? Покончим с ней живо!
Они бросились на неё, а женщина вскочила и бежать. Но дочь Айштувенте только делала вид, что боится: если бы захотела, она могла бы превратиться во что угодно, а не то всех людей уничтожить. Но она просто побежала. Бросила свой кувшин, перескочила через изгородь и приняла облик оленя. А потом в лесу забралась по лианам на дерево.