Найти героя, стр. 24

– Почему пропажи таких огромных средств не обнаружило ни одно контролирующее ведомство? – удивленно спросил Щеткин, когда они покинули дом развеселого академика. – Казначейство, счетная палата, налоговая полиция.

– По документам наверняка все было правильно, – Хорошеев задумчиво покачал головой. – Подставные фирмы, отчеты о поставках, сметы выполненных работ. Дело поставлено на широкую ногу. И управляют процессом, скорее всего, такие люди, до которых нам просто так не добраться. Нужны неопровержимые, убойные доказательства.

– Если мы докажем, что хотя бы одна из фирм, связанных с проектом, – дутая, развалится вся пирамида, – сказал агент. – Это ведь как карточный домик.

– Но мы не выявим заказчиков.

– Мы не найдем их ни при каких условиях, – заявил Щеткин. – Я уверен, что они предусмотрели все варианты. В том числе и вариант провала своей аферы.

– И все же попытаться стоит.

– Конечно. Мы ничего не теряем. Если след будет ложным, дело угаснет само по себе. Если удастся ухватить верную нить, нас просто убьют.

– Да-а, – Хорошеев приуныл.

«Как переживает человек… – мысленно посочувствовал ему Пустотелов. – Конечно. Будешь тут переживать. Такие деньги мимо прошли. И никто не поделился. С целым директором ПСБ. Виданное ли дело? Он теперь от обиды всех разоблачит. Чтоб неповадно было. Если, конечно, отступные не получит…»

– А кто? – вслух произнес Федор. – У вас же больше никаких ниточек не осталось. За кем будете охотиться? Кто подозреваемый?

– Кто? – Хорошеев поднял задумчивый взгляд к небу. – Труба – это понятно, все «работы» по строительству корабля, согласно липовым документам, велись на секретных верфях флота. И «астероид» якобы наблюдали тоже со спутников и станций флота. Однако почему Труба не сбежал?

– Не успел, – предположил Щеткин. – Или думал, что никто не догадается о его роли.

– Он адмирал, конечно, но не до такой степени, – возразил директор. – Нет, тут что-то другое.

– А кто маскировался под Лебедянко? – выдал Федор новый аналитический шедевр.

– Действительно, – Хорошеев укоризненно взглянул на Щеткина. – Почему раньше-то? Почему не подумали?

– Думали, – запротестовал агент, – только зацепок не нашли.

– Кто такой «Лебедянко» и кто так ловко придумал ему легенду, свел концы с концами и ввел лжепрофессора в высшие сферы? – директор задумчиво похлопал по крыше подрулившего лимузина.

– Серьезные вопросы, – озадачился агент. – И странно все. На грани нереального.

– На серьезные вопросы – серьезные ответы, – усаживаясь в машину, сказал Хорошеев. – Мне практически все ясно. Осталось проверить мои умозаключения на практике. Начнем с верфей.

Щеткин раскрыл дверцу машины, и генерал Бубнов ступил на лужайку перед неприметным, утопающим в зелени акаций домиком.

– Какого черта вы привезли меня в эту глухомань, агент? – строго спросил генерал.

– Это моя идея, – ответил за подчиненного Хорошеев.

Он появился из тщательно постриженного кустарникового лабиринта.

– Тогда какого черта вы пригласили меня в такую глухомань?

– Этого требуют обстоятельства, – ответил директор. – Здесь самое удобное место для приватных бесед. Вы исполнили мою просьбу?

– Я должен был бросить все дела и выполнять вашу просьбу? Может быть, еще и лично?

– Я же просил, а не приказывал, – спокойно сказал Хорошеев. – Чего вы ерепенитесь?

– Нервничаю, – признался Бубнов. – То, что вы рассказали мне по спецсвязи, не укладывается в голове. Какая-то сказка наяву! Про голого короля… Все смотрели, как приближается астероид, читали отчеты о постройке «Криптона», и никто не увидел, что все это пустое место…

– Так вы сделали, что я просил?

– Сделал, – генерал вынул из кармана инфопроектор. – Вот отчет командира спецгруппы. С видеодокументами. Можете взглянуть.

– На верфях пусто, – предположил директор. – Я угадал?

– Судя по снятым кадрам, там никто не появлялся лет сто, – недовольно рыкнул Бубнов. – Ну, два года – точно.

– Снимали операторы спецгруппы? – негромко спросил Щеткин.

Генерал уничтожающе взглянул на выскочку-агента, но вспомнил, что дисциплина в ПСБ не культ, и вернулся к директору.

– Ну, не журналисты же.

– «Бешеные Волки»? – одобрительно кивнув подчиненному, предложил Хорошеев.

– На такие задания я элиту не посылаю, – Бубнов горделиво сложил руки на груди.

– Но ведь это секретное дело, – напомнил директор.

– Я понимаю, – генерал скривился. – На верфи летала спецгруппа ПСО…

– Планетарной Службы Охраны? – Хорошеев приподнял одну бровь. Удивился он или выразил иронию по поводу генеральского выбора, понять было сложно.

– Да, а что? В мирное время Охрана подчиняется мне так же, как и армия. Могу послать их, куда потребуется.

– Это же личная гвардия Президента. Вы допустили ослабление охраны первого лица планеты?

– Летала свободная от дежурства смена, – парировал генерал. – Вы же сами сказали, что дело секретное! Я должен был послать разведку регулярной армии? Или квартирьеров строительно-саперных войск?

– Нет, нет, все верно, – отступил директор. – Разрешите…

Он отнял у Бубнова проектор и передал его Щеткину.

– Срочно в лабораторию!

Агент подбросил проектор на ладони и быстрым шагом удалился в сторону домика.

– У вас тут запасная база? – генерал осмотрелся. – Хорошая маскировка. Так что вы хотели выяснить, проверяя верфи? Раз «Криптон» – миф, там и не могло быть никаких следов его строительства.

– Это и хотел, – Хорошеев кивнул. – Теперь гипотеза о том, что «Криптона» не существовало, имеет подтверждение.

– И что дальше?

– Будем искать, куда делся крейсер на самом деле.

– Его же не было! – удивился Бубнов.

– Не было мастодонта из стали и пластика, – возразил директор. – Но были ворохи документов, накладных и платежных ведомостей, по которым деньги уходили из казны. Были сотни фирм поставщиков, посредников и подрядчиков, которые эти деньги получали. Были банки, консорциумы и фонды, которые их перераспределяли и отмывали. И, наконец, были люди, которые эти деньги получили. Причем, в отличие от бумаг, фирм и банков, люди не виртуальные, а настоящие, из плоти и крови. И они, опять же в отличие от бумажно-финансового прикрытия, не лопнули, не растворились и не сгорели. Они сидят где-то на большой куче банкнот и посмеиваются над нашей наивностью. Лично меня это раздражает. А вас?