Лекарство от счастья, стр. 16

Паша с трудом разлепил веки и уставился на Раздражаева.

– Ты кто?

– Э-э… – биолог развел руками. – Я.

– Понятно, – Жутиков обвел взглядом помещение. – Это что, больница? Мы все-таки столкнулись?

– С чем? – удивился Раздражаев.

– Ну, с тем грузовиком? – Паша обеспокоенно повертел головой. – А где Света?

– Здесь я, – слабым голосом произнесла девушка. – Мы не столкнулись. Это было видение из ступора. Так, Раздражаев?

– Наверное, да, – согласился биолог. – А что вы видели?

– Долго рассказывать, – Светлана вяло шевельнула рукой. – Все тело ломит, голова болит, и нос заложило…

– Кризис миновал, но лихорадка отняла у вас много сил, – торопливо пояснил патриот. – Вам что-то снилось?

– Более того, – Света попыталась встать, но это ей не удалось. – Мы видели один сон на двоих. А быть может, и на большее количество народа. Мы жили в счастливом мире. У нас был очаровательный домик на берегу Переднего Нижнего притока Отводящей реки…

– На берегу Правого Бокового притока, – негромко исправил Павел.

– Переднего, – Света улыбнулась. – Не спорь, я провела, любуясь алыми волнами, гораздо больше времени… Паша работал в клинике, а я в отделе кадров речного порта… я была Паше…

Она взглянула на Раздражаева немного смущенно.

– Кем? – заинтересовался появившийся из шлюзового отсека Совковский.

– Не важно, – Света покосилась на Жутикова. – Предложение в силе?

– А? – его взгляд забегал. – Я не понимаю, куда мы попали?

– Мы вернулись, Паша, – в голосе Светланы звучали укоризненные нотки. – Ты хочешь сделать вид, что ничего не помнишь?

– Я помню Землю, свою клинику, нас, – поспешно исправился Жутиков. – Но это не моя больница… это… «Колонист-9»?!

Он крепко зажмурился.

– Правильно, коллега, вы приходите в себя, – ободрил его Раздражаев.

– Не хотелось бы, – процедил сквозь зубы Паша. – Не надо было нас лечить, Михал Михалыч. Там было лучше.

– Где? На Земле? – уточнил Совковский.

– Именно так, – согласился санитар. – Там я был доктором в солидной клинике, у меня была… почти уже была… семья и спокойная, обеспеченная жизнь. А здесь…

– Я с тобой, – Света взяла его за руку.

– Единственное утешение, – пробормотал Паша.

– Подлец, – слабо возмутилась девушка. – Надо же – «единственное утешение»!

– Я хотел сказать… – Жутиков замялся. – Ну… не то я хотел… в смысле, что…

– Ладно, я поняла, – смилостивилась Света. – Раздражаев, сколько мы зависали?

– Двое суток.

– Для первой атаки – нормально, – подсказал Совковский. – За время вашего «отсутствия» медицина серьезно продвинулась вперед. Теперь нам известно, как развивается болезнь: в три атаки. Первая – легкая, двухдневная, выживают почти все. Вторая посильнее – недельная. Летальность тридцать процентов. После третьей, полуторамесячной, остаются в живых двое из десяти. В основном люди умирают от истощения. К пассажирским креслам стараниями экономных конструкторов подведена только вода. Питание и лечение не предусмотрено. Так долго валяться с температурой и без пищи не каждому по силам. Но некоторые выживают и больше не залипают, почему – непонятно. Их мало, но все-таки это двадцать процентов. Хоть что-то.

– Утешение так себе, – заметил Паша. – А между атаками – просветления? Как у нас сейчас?

– Да. К сожалению, это ненадолго. Час-два. Если хотите нам что-то поведать – поспешите. Ведь вам надо будет еще и подготовиться к следующей атаке. Подкрепиться, принять кое-какие лекарства и витамины. Чтобы не попасть в печальные тридцать процентов.

– Тогда подробно описывать наши видения мы не станем, только резюме, – предложила Света. – Все колонисты действительно видят единый «глюк». Они живут в довольно странном мире. Хорошо освещенном, но без солнца. Он полон всевозможных оттенков красного, но они упорно величают этот странный пейзаж «нашей голубой планетой Земля». Они живут в счастье и согласии, но почти не понимают, по каким законам существует окружающая природа. Они все как один мучаются от странного невроза – боязни замкнутого пространства…

– Клаустрофобии, – вставил биолог.

– Да, клаустрофобии, проявляющейся даже на открытых пространствах, но все равно упрямо обустраиваются на новом месте, словно их кто-то заставляет…

– Но те, кто выжил после третьей атаки, говорят, что их жизнь «внутри ступора» заканчивается ядерной войной, – заметил Совковский.

– Наверное, так оно и есть, – согласилась Светлана. – Но лишь для тех, кто покидает «Землю», возвращаясь в реальность. Все прочие продолжают счастливо жить в «идеальном» багровом мире, не вспоминая о Планете. До тех пор, пока не умрут их бренные тела здесь, на Планете. И тогда для них, наверное, тоже случается персональная атомная война или какая-то еще катастрофа. Кстати, все очень напоминает принципы построения нашей действительности. Люди по одному приходят в мир, живут в нем все вместе, а затем неизбежно уходят – тоже поодиночке, в страхе и сомнениях. Там все то же, как в настоящей жизни. И это, поверьте, господин директор, неспроста…

…Машина была что надо. Раньше Жутиков не мог и мечтать о таком аппарате. Неудивительно, что утром, наспех проглотив завтрак, он потащил Светлану обкатывать новое приобретение. Жутиков радовался, как ребенок. Света сослалась на то, что в технике ничего не понимает, но по ее лицу было видно – авто ей тоже нравится. Или, быть может, ей нравилось раскатывать в этой машине вместе с Пашей. Так или иначе, но девушка выглядела вполне счастливой.

Жутиков вырулил на главную улицу городка и затормозил у супермаркета. Во всю витрину магазина был развернут плакат: «Новичкам скидки 90>Что, на все скидки? – осторожно поинтересовался Паша, выглядывая из окошка автомобиля.

– От и до, – заверил выходящий из магазина мужчина, нагруженный огромными пакетами. – Просто праздник для кошелька!

– Здорово! – Жутиков вынул бумажник и пролистнул толстую пачку наличности – подъемные, выданные в первый же день в больничной кассе. – Свет, чего нам надо?