Информационные войны и будущее, стр. 22

Можно возразить — такова-де реальная политика. Но, скорее всего, такова новая политическая реальность. Мир пока еще не вступил в «эпоху полевых командиров», но ее основные параметры уже очерчиваются. Например, правительство из средоточия власти превращается в еще одного участника борьбы за контроль над национальными ресурсами.

Все это пока происходит в посткоммунистическом и постколониальном ареале. Но грандиозные миграционные потоки меняют облик всего мира. Они выносят на своем гребне наркомафию и терроризм. Они намывают острова иных культур в старых Северо-Западных архипелагах. Они навязывают Европе и Америке жалкое самоощущение дряхлой и много нагрешившей цивилизации — и вместе с тем провоцируют расизм, национализм и ксенофобию, тем самым, раскалывая систему европейских ценностей. Поэтому и развитые западные демократии тоже будут переживать распад прежде единых национальных интересов. Будущему руководству Украины не следует об этом забывать.

Перспектива

Она туманна и печальна одновременно.

На всемирной политической ярмарке наибольшим спросом пользуются радикальные модели этнической, религиозной или цивилизационной солидарности. Но эта солидарность, временная и эгоистичная, вряд ли сможет стать базой для новых, крупных и стабильных военно-политических блоков.

Кстати, если Россия всерьез опасается экспансии НАТО, то можно было бы этому не противиться, а наоборот, порекомендовать туда — вдобавок к Восточной Европе — еще Украину и Молдову. Судьба такого блока будет предрешена. Впрочем, НАТО может развалиться и без дипломатических хитростей. Во всяком случае, всемирным полицейским, судьей и судебным исполнителем оно не станет. Не сможет стать — слишком пестр, хаотичен и хорошо вооружен тот политический водоворот, в котором НАТО воображает себя островком стабильности. Холодна война закончилась — холодный мир не настанет. Настало время после войны и мира. Великое демократическое «можно» и могучее тоталитарное «нельзя», столкнувшись, сильно ушибли друг друга. Пока они залечивают раны, в мире царит веселое разбойное «наплевать».

Никто, естественно, не прославляет войну и не призывает к ней — неприлично. Но идею мира во всем мире тоже никто всерьез не воспринимает — глупо. «Ни мира, ни войны, но патронов не жалеть» — таков реальный лозунг дня.

Но ничто не длится вечно. Ни война, ни мир, ни кровавая перетасовка вооруженных этнических и религиозных движений в эпоху после войны и мира. Другое дело, что эта эпоха будет достаточно долгой. Она закончится, когда перестроятся мировые системы доминирования, когда враждующие этносы научатся сосуществовать хотя бы из чувства самосохранения, и когда «приватизм» станет привычным и респектабельным способом политического поведения, превратится в «новый этатизм».

Дай Бог, чтобы в этих новых и неведомых обстоятельствах нынешняя резня не показалась утраченной свободой, а холодная война — потерянным раем. Но это уже не прогноз, а упование, ибо информационные войны сегодня остановить практически невозможно.

Глава 8

От насилия к терпимости

Самое сложное в метаморфозе насилия — это одновременность, коллективность типа поведения. Коль скоро общие правила реализуются поведением большинства, возникает качественно новая ситуация: социальная идентичность индивидов.

Общие правила социальной жизни — это, конечно, насилие над волей индивидов, но такое насилие, которое может быть внутренне принято ими, оправдано с нравственной и правовой точек зрения и тем самым превращено в свою противоположность: став результатом нравственного и правового выбора, общие правила оказываются стержнем и базисом социальной свободы.

Исторически складываются различные типы обществ, в которых отношение к насилию становится основополагающим признаком социальной структуры.

Э.Фромм, опираясь на исследования выдающихся этнографов и антропологов и систематизируя данные о тридцати первобытных племенах, выявил системы трех разных типов отношения к агрессивности и миролюбию:

· система А — жизнеутверждающее общество;

· система В — недеструктивное, но агрессивное общество;

· система С — деструктивное общество.

В системе А того, кто ведет себя недружелюбно или агрессивно, считают ненормальным. Для такого общества характерны: коллективное выполнение работ, стабильность браков, стремление делать друг другу подарки, главной ценностью считается сама жизнь и все живое. Важнейшее место в системе А занимают песни, ритуалы и танцы. Мифы и легенды никогда не рассказывают об ужасах и опасностях. Иной социально-психологический строй жизни складывается в системах В и С.

В традиционном обществе социальная идентичность становится результатом социального выбора. Ценностные предпочтения большинства определяют тип социального поведения. Информационное общество имеет определенные принципиальные отличия. Информация в ее различных формах оказывает влияние на основные стороны общественной жизни. Власть информации отличается от связанной с насилием политической и экономической власти. Это власть знания. В силу этого правомерно говорить об информационной стадии общественного развития.

Информационное общество обычно рассматривают как разновидность постиндустриального общества, характеризующегося универсальным охватом жизни информационными технологиями. Они создают предпосылки формирования такой среды, в которой человек получает возможность постоянно развивать свои творческие способности. Возникают практические проекты создания нового образа жизни. Японский исследователь Инеи Масуда выдвигает идею Компьютопии (аббревиатура слов «компьютер» и «утопия») — создания новых городов с инфраструктурой информационного общества. Основная цель — обеспечение процветания творческих способностей человека. Очевиден контраст этой стратегической цели с потребительским обществом, где главной целью считается материальное изобилие.

Какое место будет занимать насилие в информационном обществе? Ответ на этот вопрос связан непосредственным образом с определением сущности информационного сообщества. О нем имеет смысл говорить как о реальности, поскольку оно опосредует образ жизни человека, придает ему свою специфическую «траекторию». Культура информационного сообщества позволяет обеспечивать осмысленное взаимодействие, синхронизацию деятельности различных частей социального организма. Нарушение связей в структуре информационного сообщества приводит ко все более глубоким негативным последствиям.

Термин «сообщество» в данном случае употребляется для того, чтобы подчеркнуть его отличие от естественной и социальной общности, характеризующейся наличием внешних эмпирических различий взаимодействующих субъектов. Вне этих различий бессмысленно говорить о семейной общности, производственном коллективе, социальной организации. В информационном сообществе исходным является не внешнее эмпирическое различие взаимодействующих субъектов, а их тождество, основанное на общности знаний и ценностных ориентаций. Субъекты информационного сообщества образуют специфическое внутреннее тождество независимо от их естественных, социальных, этнических и иных различий. Так, современные информационные сети могут объединять сотни тысяч владельцев персональных компьютеров, получающих доступ к информации, содержащейся в центральной ЭВМ. Современные банковские системы, основанные на использовании информационной техники, позволяют каждому, имеющему соответствующую кредитную карточку, получать наличные в любом из автоматов, установленных в данной стране и за рубежом. Индивиды здесь образуют сообщество, не вступая в непосредственный контакт и не зная друг друга. Такого рода отношения становятся важнейшим фактором формирования новой цивилизации. И, очевидно, в структуре таких отношений применение насилия не может дать какого-либо выигрыша. Вместе с тем, поскольку информационное сообщество создает условия для превращения в «свой мир» основных регионов мира, оно требует закрепления нравственной и правовой эмпатии (внутреннего контакта), обеспечения доступности информации на разных языках, постоянного развития и совершенствования информационной инфраструктуры.