Убежим вместе!, стр. 24

Эмми проголодалась. Она не стала терять время на кафе и, заметив невдалеке булочную, решила купить что-нибудь, чтобы перекусить в такси. Выбрав пару вкусно пахнущих пирожков, она попросила стакан содовой.

С нее спросили двадцать семь франков. Сдачи с автобусного билета не хватило бы, и Эмми сунула руку в другой карман за стофранковой банкнотой. Продавщица терпеливо ждала, но в карманах было пусто. Деньги пропали вместе с обручальным колечком. Припомнив того парня, который упал, выходя из автобуса, она поняла, что ее обокрали.

– Pardon, madame, – сказала Эмми, отходя от прилавка. – J'ai perdu та monnaie… [15] – Наконец-то хоть несколько французских слов всплыло в памяти.

Продавщица сочувственно пощелкала языком, но Эмми понимала, что получила по заслугам. Кто-то окликнул ее и посоветовал обратиться в полицейский участок. Она благодарно махнула рукой, но решила, что в ее ситуации это не выход.

Пересчитав оставшуюся в кармане сдачу, Эмми обнаружила, что у нее всего двадцать два франка и несколько сантимов. Далеко на такую сумму не уедешь. Оставался один выход – позвонить в деревенское кафе, в котором бывал Кит… Эмми огляделась, ища поблизости телефонную кабину. Около полицейского участка должен быть телефон.

Да, телефон там был, но принимал не монеты, а жетоны. Купив пару жетонов, она вернулась к кабине. И тут только поняла, что вместе с кольцом и деньгами карманник прихватил ее записную книжку, приняв ее, видимо, за бумажник. Итак, оборвалась последняя ниточка.

Табло на аппарате предлагало обратиться в справочное бюро. К сожалению, это для нее не выход: Эмми не знала ни названия кафе, ни фамилии его владельца. Хуже того – адрес Кита тоже остался в записной книжке.

Эмми уныло побрела к выходу. Стояла нестерпимая жара, воздух был тяжелым и душным, словно наэлектризованным. Купив в киоске стакан холодной содовой, она присела на скамейку, медленно потягивая напиток и размышляя, что же теперь делать. Позвонить отцу? Сказать, где она и что у нее не хватит денег даже на то, чтобы купить себе сандвич? Или направиться прямо к полицейскому участку и сдаться, уповая на милосердие Броди?

Вынув из кармана монету, она покрутила ее в пальцах. Орел или решка?

Но бросать монету было ни к чему. Выбор был сделан, когда Броди поцеловал ее. Нет, еще раньше, в машине. Именно тогда она поняла, что его поцелуй будет чем-то незабываемым, после чего все остальные покажутся пресными и безвкусными, как жеваная бумага.

Рядом послышались восхитительные звуки скрипки. Эмми узнала свою любимую мелодию – романс из «Овода». Поддавшись первому порыву, она подошла к скрипачу и, вытащив из кармана все оставшиеся деньги, высыпала в его шляпу. Все до сантима.

И повернулась в сторону полицейского участка.

Глава 9

В полиции искренне извинились перед Броди за причиненные неудобства, предложили кофе и любую возможную помощь. Он так же искренне принял извинения, заверив, что не в обиде, поскольку они просто выполняли свою работу.

От кофе отказался – он и так уже выпил две чашки, ожидая, пока будут проверены его документы. Что же касается помощи, то спросил, не могут ли они дать ему какие-нибудь координаты некоего англичанина, проживающего неподалеку от Экса.

Не прошло и нескольких минут, как Броди вручили листок с точным адресом мистера Кристофера Фэрфакса. Даже предложили проводить до места. Но Броди отказался. Ему удалось убедить полицейских, что это была просто ссора влюбленной пары и что Эмми слегка перенервничала. Их это даже развеселило, и они после шуток и сочувственных слов заверили Броди, что дело продолжать не будут.

Тот уже направился к выходу и вдруг замер… В двери участка входила Эмеральда Карлайзл, в ореоле рыжих, блестящих в солнечных лучах волос.

Словно ангел.

Больше всего на свете Броди хотелось броситься к ней, стиснуть ее в объятиях и… Он с трудом сдержался.

– Я думал, вы уже далеко, – холодно обронил он.

Эмми нерешительно остановилась, услышав его голос. Поморгала, чтобы привыкнуть к полумраку после яркого солнца. Потом, разглядев Броди, радостно и облегченно вздохнула. Он свободен! Она рванулась было к нему, чтобы умолять о прощении, но его мрачность ее остановила. Нет, тут поцелуем не отделаешься.

Эмми резко распрямила плечи и натянуто усмехнулась.

– Меня обокрали, когда я выходила из автобуса, – Она не стала врать, хотя сейчас был самый подходящий момент для спасительной лжи. Могла бы сказать, что вернулась потому, что не могла простить себе сделанного, что не могла оставить его в таком ужасном положении…

– Да? И вы пришли заявить в полицию об этом чудовищном преступлении? Они здесь работают безупречно. Поверьте, я уже в этом убедился.

– Броди… – начала она и умолкла. Нет, не стоит просить его понять. – Нет. – Она откинула прядь волос со лба. – Нет, я пришла, чтобы сообщить полиции о том, что сделала, и положиться на ваше милосердие. Но, вижу, вы и без меня прекрасно справились…

– Справился… С помощью моих друзей. И должен вас предупредить, Эмеральда, что как раз сейчас у меня острый дефицит милосердия. – Он смотрел на нее с плохо скрываемым раздражением. – Почему же вы не позвонили Фэрфаксу и не сказали, где находитесь?

– Потому что номер, по которому я могла позвонить, украли у меня вместе с записной книжкой. Все, что оставил мне юный карманник, – это носовой платок.

– Вероятно, решил, что платок вам понадобится, когда вы встретитесь со мной.

– Мне жаль, Броди. Честно. Я не должна была так поступать. – (Он даже не шелохнулся.) – Неужели все было так ужасно?

– Бывали дни и получше, – ответил он и, не дожидаясь Эмми, направился к выходу. Она пошла за ним – выбора не было. Броди бросил на нее быстрый взгляд. – По крайней мере у вас хватило ума сказать, что я угнал машину. Полиции понадобилось пять минут, чтобы позвонить в агентство и выяснить, что это ложь. После этого они уже слушали меня с большим доверием.

– И что же вы им сказали? Броди остановился, обернулся и посмотрел на нее.

– Что я всего лишь поверенный, которому поручена тяжелейшая работа выручать из разных неприятностей одну вздорную юную особу.

– А они не позвонили моему отцу? Чтобы подтвердить ваш рассказ? – спросила Эмми.

– Зачем? Достаточно было звонка в мой офис, чтобы убедиться, что я не похититель детей, не маньяк, или что вы там наговорили им по телефону. – По возвращении на работу ему еще предстоят серьезные объяснения по этому поводу. У Дженни будет интереснейший лень. – И, конечно, месье Жерар был рад сообщить, что знает меня вот уже больше десяти лет.

– Мне очень жаль, Броди, что так вышло. Но я не могла придумать ничего лучшего.

– Не стоит повторяться, Эмеральда. Все равно ведь вы при первом удобном случае сделаете то же самое без малейшего колебания.

– Нет, Броди, я не…

– Я понимаю, что вы в отчаянном положении, Эмеральда. Может быть, вы окажете мне такую любезность и поведаете, что же именно произошло с вами? За ланчем, – предложил он. – Поскольку завтрак вы пропустили.

Его суровость и сухость убивали ее. И то, что он стал обращаться к ней «Эмеральда». А чего она ожидала? Но могло быть и хуже: она могла превратиться в «мисс Карлайзя».

– Спасибо, – вежливо сказала она. – Но я не голодна.

– Не надо излишней патетики, Эмеральда. Я не собирался вас бить.

– Ничего подобного! – вспыхнула она. – Я просто не хочу есть. – И это была чистая правда. Ее желудок скручивало от негодования. Она забралась в машину и поспешно открыла окно, чтобы хоть немного выпустить раскаленный воздух из салона. Скрипач уже не играл; он поднял шляпу и пересчитывал мелочь. Она повернулась к Броди, который уже сел за руль. – И я ни за что не подумала бы, что вы можете поднять на меня руку. – И тут какой-то дьявол дернул ее за язык:

– Разве только выпороть. Или что-то вроде того. Помните, вы говорили?